Шарлотта Бронте - Повести Ангрии

— Кажется, да, — отвечал лорд Ричтон. — И если ваша светлость глянет на два ярда вперед, то согласится с моим мнением.

Карета сейчас огибала угол парковой стены, где между двумя сторожками, под сенью великолепных деревьев, располагались большие красивые ворота — от них шла дорога к усадьбе. Сейчас эти ворота были открыты. Перед ними, на обочине тракта, стоял высокий, хорошо одетый человек в синем сюртуке и серых панталонах военного покроя с широкими алыми лампасами по бокам. Его величавая осанка, красивое смуглое лицо и уверенный вид — он стоял совершенно неподвижно, уперев одну руку в бок, — делали особенно заметным отсутствие шляпы. Летним днем это удивляло бы не так сильно, хотя даже в самую жару джентльмены, как правило, не разгуливают по общественному тракту без головного убора. Сейчас, на пронизывающем ветру, задувающем сквозь ветви высоких деревьев над воротами, под снегом, густо устилающим короткие смоляно-черные кудри, он выглядел поистине чудн о .

Резко выступив вперед, человек ухватил за узду первою коренника, заставив ею попятиться. Форейторы уже приготовились хлестнуть лошадей, обрекая решительного простоволосого джентльмена той участи, которой ищут поклонники Джаггернаута, [5] Одно из воплощений Вишну. когда лорд Ричтон закричал:

— Бога ради, остановите коней!

— Думаю, их уже остановили, — сказал его молодой спутник, затем, подавшись вперед с крайне недовольным выражением бледного лица, крикнул: — Дайте этому джентльмену полминуты, чтобы убраться с дороги, а потом гоните как черти!

— Милорд герцог, — вмешался Ричтон, — вы разве не видите, кто это? Позвольте умолять вас о нескольких минутах терпения. Лорд Хартфорд, должно быть, болен. Я вылезу из коляски и поговорю с ним.

Прежде чем Ричтон успел исполнить свое намерение, джентльмен отпустил конскую узду и встал рядом с коляской. Выставив угрожающе стиснутый кулак, он обратился к Заморне со следующими словами:

— У меня нет шляпы, чтобы снять ее перед вашим величеством, так что уж простите мое мужицкое воспитание. Я увидел королевскую карету и вышел в некоторой спешке. Благодарение Богу, я все же успел! Не соблаговолит ли ваша светлость вылезти из экипажа? Клянусь небом, я не уйду отсюда живым, покуда не получу аудиенции.

— Ваша милость мертвецки пьяны, — процедил герцог, стиснув зубы от отвращения. — Просите аудиенцию, когда проспитесь. Вперед, форейторы!

— Ни с места, если вам дорога жизнь! — вскричал Хартфорд. Он вытащил пару пистолетов и, взведя затворы, наставил на форейторов.

— Розьер! Мои пистолеты! — крикнул Заморна сидящему рядом слуге. Через мгновение он, выпрыгнув из коляски, уже стоял лицом к лицу с Хартфордом.

— Это вы пьяны, — отвечал генерал. — И я скажу чем: вином Кипра или Киферы. Ваше величество слишком любвеобильны; вам следовало бы завести гарем!

— Вот что, сударь, — с высокомерным презрением молвил Заморна, — так не пойдет. Я вижу, вы повредились в уме. Форейторы, скрутите его, а ты, Розьер, сбегай в дом и позови пять-шесть слуг. И пусть прихватят смирительную рубашку, если найдут!

— Ваша светлость хочет бросить меня в темницу, — произнес Хартфорд, — но это свободная страна, и мы не потерпим западного деспотизма. Извольте меня выслушать, милорд герцог, или я застрелюсь.

— Невелика потеря, — отвечал Заморна, кривя губы в усмешке.

— Не распаляйте безумца, — зашептал Ричтон. — Дозвольте я с ним поговорю, милорд герцог. Садитесь в коляску, а я провожу Хартфорда. — Затем, обратясь к генералу: — Обопритесь на мою руку, Эдвард, и вернемся домой. Вы не совсем здоровы.

— Подите прочь со своим лицемерием, — проговорил отважный генерал. — Я требую сатисфакции и намерен ее получить. Его светлость жестоко меня оскорбил.

— Отличный ход, сэр! — ответил Заморна. — Тогда берите ваши пистолеты — и вперед. Розьер, поезжай обратно в город. Зайдешь к доктору Куперу и попросишь его приехать в Хартфорд-Холл. Что глаза вытаращил, прах тебя побери? Исполняй.

— Он вытаращил глаза оттого, что государь страны намерен стреляться с безумцем, — сказал Ричтон. — С дозволения вашей светлости я съезжу за отрядом полиции, который посадит и монарха, и подданного под строгий арест.

— Довольно глупостей! — с досадой воскликнул Заморна. — Идемте, вы будете секундантом.

— Что ж, — ответил Ричтон. — Не хочу отказывать ни вашей светлости, ни моему другу Хартфорду, но это чудовищная нелепость. Умоляю вас обоих умерить пыл. Хартфорд, одумайтесь: что вы затеяли?

— Отмстить за тысячу обид и страданий — был ответ. — Его светлость сгубил счастье моей жизни.

Ричтон покачал головой.

— Это надо остановить, — проговорил он вполголоса. — Какой бес обуял Эдварда Хартфорда? И Заморну тоже — я никогда не видел такого дьявольского блеска в его глазах. Странное безумие!

Благородный граф плотнее застегнул сюртук и последовал за двумя джентльменами, которые уже направились к дому. Коляска тем временем согласно приказу покатила к городу Заморне.

Лорд Хартфорд не сошел с ума, хотя его действия и выглядели действиями безумца. Разочарование прошлого вечера привело его в такую ярость и безрассудство, что их последствия, коих мы стали свидетелями, укрепили давние сомнения лорда Ричтона в душевном здравии товарища. Покуда генерал не открыл мисс Лори свою страсть, он мог ласкаться мечтательною надеждою на успех. Бродя в одиночестве по лесам, окружающим Хартфорд-Холл, влюбленный грезил о днях, когда она заполнит его дом светом и радостью красоты. Дни напролет ее образ преследовал лорда Хартфорда. Ему чудилось, будто Мина обращается к нему с тем кротким дружелюбием, что отличало ее при всех прежних встречах, а затем распаленное воображение воскрешало тот час, когда женская слабость и отчаяние заставили ее искать у него душевной поддержки; тогда он держал мисс Лори в объятиях и прижимал к своей груди. Генерал помнил, как нес ее, бледную и дрожащую, чудом избегшую ужасного пленения, по убогой лестнице деревенского дома. Растрепанные черные кудри Мины лежали на его плече, к коему нежная щечка прижималась доверчиво, как если бы спаситель был и вправду супругом. Казалось, то были добрые предзнаменования. Увы, они солгали. Теперь Хартфорд не мог больше тешиться обольщениями. Истина была слишком горька. К тому же он обидел мисс Лори своими колкими попреками и посему утратил даже ее благодарную дружбу.

Разобравшись таким образом в состоянии его чувств, я позволю себе продолжить рассказ.

Хартфорд провел своего высокородного гостя в тот самый обеденный зал, где читатель недавно наблюдал его сидящим в одиночестве под двойным действием вина и страсти. Сейчас генерал был куда более сдержан и даже снизошел до того, чтобы выказать своему государю некое подобие учтивости. В зале было одно кресло, которое Заморна всегда занимал в те более счастливые дни, когда частенько оказывался среди гостей за великолепным обедами в Хартфорд-Холле. Сейчас генерал предложил ему это кресло, однако герцог, поблагодарив хозяина лишь едва заметным кивком, предпочел встать подле камина, опершись локтем о каминную полку и опустив глаза. В таком положении веки и длинные ресницы отчасти скрывали горящий под ними мстительный жар. И все же кривая усмешка, надутые губы, беспорядок в прическе и раскрасневшееся чело Заморны явственно выражали ту разновидность злости, которую легче представить, чем описать.