Дэннис Фун - Вольный странник

Виллум оказался гораздо сильнее, чем ей казалось раньше. Она представила себе лицо Дария, и ярость накатила новой волной, ударила в ауру Виллума и отбросила его назад.

— Хватит!

Стоув истошно вопила, пока вся скопившаяся внутри гадость не вышла наружу. Ничего в ней не осталось, совсем ничего. И тут она ощутила, что ее отталкивает аура Виллума. Это же надо — он был в состоянии ее оттолкнуть!

Она огляделась вокруг. Все клирики лежали на земле и стонали, корчась от боли, которую она им причинила. У водителя текла из ушей кровь, и он лежал неподвижно.

— Я что — убила его? — удивилась Стоув.

Аура Виллума пропала. Склонившись над телом, он холодно посмотрел на нее: «Еще дышит…»

Эту ее способность вполне стоило совершенствовать! И она этим обязательно займется. Если даже Виллум в состоянии ее оттолкнуть, значит, Кордан, скорее всего, сможет ее сокрушить. А о том, на что способен Дарий, даже подумать страшно. Она должна стать сильнее. Гораздо сильнее.

Стоув коснулась языком клыка и поняла, что он выпал, — девочка потеряла еще один молочный зубик.

Роун с Лампи почти бесшумно брели по каменистому берегу озера под мутными лучами рогатого воскового месяца. Они не разговаривали, потому что прекрасно понимали друг друга без слов. Они снова путешествовали вдвоем по неизведанным просторам, путь их мог быть опасен, но на этот раз речь шла не об их жизнях, а о жизнях четырнадцати детей, за которые они были ответственны. Верхушки деревьев осветили первые лучи восходящего солнца, и Лампи указал на ручеек, о котором рассказывала Билдт, когда пришла к ним с другими мастерами.

— Она говорила, что по руслу этого ручья они шли сюда от самого Оазиса.

Роун опустился на колени и стал смотреть на воду и мелкую гальку на дне ручья.

Лампи с удивлением уставился через его плечо.

— Ты увидел там что-то интересное?

Роун покачал головой.

— Эти камешки, сам ручей мне что-то напоминают.

— Может быть, они тебе в видении привиделись?

— Да нет, мне кажется, это тот путь, по которому нам надо идти. Но если он ведет в Оазис…

— Ты опасаешься, что эти мысли наслали тебе ловцы видений?

Роун все глядел в журчащую воду, пытаясь разобраться в своих чувствах.

— Нет, они тут ни при чем. Это точно. Мы идем верной дорогой… пока.

— Почему ты не рассказал мне, что потерял доверие к ловцам видений?

Роун набрал со дна пригоршню гладких камешков и стал задумчиво перекатывать их в ладони.

— Я себя вроде как дураком чувствую. Как же можно было больше доверять человеку, которого видел лишь мельком, чем людям, на деле доказавшим, что они нам друзья?

— Ты имеешь в виду того сказителя… Камьяра? Того самого, который предупреждал тебя, что ловцам видений верить нельзя?

— Ты запомнил?

— Такие вещи не забываются.

— Нет, дело не в этом, — вздохнул Роун. Он даже почувствовал облегчение от того, что Лампи тоже запомнилось предостережение Камьяра. У него мелькнула мысль, что надо было раньше обсудить это с Лампи, ведь он чувствовал себя таким одиноким наедине с собственными подозрениями. — В любом случае, я не мог такого допустить. Меня все время мучила мысль, что у ловцов видений есть какие-то тайные планы в отношении меня и детей. Конечно, нам нужна была помощь Билдт и всех остальных, кто пришел к нам из Оазиса, но я нутром чувствовал, что тогда ловцам видений было бы совсем легко нас контролировать. А теперь, когда дети больны, мне надо было бы больше прислушиваться к своим чувствам, как-то действовать, что-то говорить, причем делать как можно скорее.

— Что именно?

— Не знаю. Что-нибудь.

— Но без них мы ничего не могли бы сделать.

Хотя Роун признавал справедливость слов Лампи, это ни на йоту не снимало с него ответственности. Он бросил камешки обратно в ручей.

— Значит… — Лампи смущенно вздохнул, — …если верить твоему видению, ты уверен, что мы на правильном пути?

— Да. Точно… Мне кажется. Я хочу сказать, мы пойдем туда, куда меня ведет.

— Кто ведет — зверь какой-нибудь или растение?

— Человек какой-то, я так думаю.

— Этот человек, к которому тебя тянет… надеюсь, его намерения не пойдут нам во зло, как тебе кажется?

— Нет, думаю, такого не случится.

Лампи покачал головой.

— Значит, я так это дело понимаю. Мы уходим от людей, которые к нам очень хорошо относятся, но мы им не доверяем, к кому-то неизвестному и, может статься, очень опасному человеку, кому мы доверяем без всякой на то причины.

— Да. Ну что, поворачиваешь назад?

— Шутишь?

Бросив прощальный взгляд на Новый Свет, они зашагали вниз по руслу ручья.

Почва вдоль берега ручья оказалась неровная, в любой момент можно было оступиться, за спинами у них висели тяжелые заплечные мешки, и потому друзья продвигались вперед небыстро. Но путь им облегчали хорошая погода, густой аромат хвои и заливистые трели белых сверчков. Роун часто задумывался о мече-секаче, лежавшем у него за спиной. Он решил, что взять его с собой необходимо. Юноше казалось, что до того, как путешествие его завершится, вполне возможно, ему придется еще воспользоваться теми знаниями и навыками, которым он научился у братьев. Значит, не пришло еще время о них забыть.

К концу третьего дня пути они пришли в долину, где воздух стал холоднее. Деревья там не росли, снежные сверчки исчезли, земля поросла широколистным папоротником. На небольшой полянке Лампи сбросил рюкзак.

— Здесь и заночуем.

Уставший после трудного дневного перехода Роун разложил на земле постель и собрал хворост для костра. Лампи показал на высившиеся вдали горы.

— Если верить Билдт, путь в Оазис лежит отсюда к северу, селение расположено по другую сторону тех гор. Так что… нам, наверное, надо двигаться в другую сторону?

— Может, ты и прав.

— Вот и хорошо. Легче идти на восток по предгорьям.

— Нет, мы пойдем на запад.

— Но ведь на западе сплошные болота!

— А внутренний голос ведет меня именно туда.

— Всегда тебя ведет куда-то не туда…

— Нет, именно туда! Дерево, которое я ищу, растет как раз где-то на болоте.

Лампи скорчил недовольную рожицу.

— Знаешь, я где-то слышал краем уха, что тамошние земли когда-то затопило и они заболотились. Места там непроходимые, гиблые, одним словом — топь. Жуткое какое-то болото. В здравом уме никто туда не попрется.