Дэннис Фун - Тень Хранителя

Глядя в серо-стальные глаза старика, Роун прошептал:

— Я считаю произошедшее нашей первой победой над Дарием. Людей, совершивших когда-то предательство, постигла заслуженная кара.

Два года назад горечь, отразившаяся в глазах Харона, просто сломила бы Роуна, раздавила бы его. Теперь это его даже не задело — он знал, что есть люди, взгляды которых исправит лишь могила. Он отвернулся от старика и улыбнулся Орину — лучше уделять внимание тем, кто того заслуживал.

Последние четыре дня Мабатан лежала на кровати свернувшись калачиком. Хотя она пила и ела, во рту все время было сухо и голод никак не утолялся. Энде постоянно напоминала ей, что она — не Кира, но разве могло это помочь, если Кирины муки она воспринимала как свои собственные?

Кира скорчилась в ящике. Встать там нельзя… Вытянуться тоже… Мабатан, ты здесь? Ты меня слышишь?.. Она лишь с трудом пыталась поворачиваться, прижав колени к груди, приблизив растрескавшиеся губы к малюсеньким дырочкам, через которые внутрь ее узилища еле-еле поступал воздух. Воздуха так мало! И боль в легких не проходит, и сердце колотится бешено. Бешено… Мабатан! Ты со мной?.. Время летит так быстро. Недели, наверное, уже прошли. Нет. Не может быть — раны и синяки на теле еще совсем свежие. От запаха собственной крови тошнит. Если б только здесь воздуха было побольше… Помоги мне дышать, Мабатан. Помоги мне… В голове она проигрывает упражнения с мечом. Замах от плеча, удар. Вернуться в исходную позицию. Поворот. Пронзить врага мечом. Вынуть из тела меч. Снова ударить. Выпад. В исходную позицию… Если бы только можно было нормально дышать… Ты научишь меня, Мабатан, как следовать пути — пути вазя. Я выберусь отсюда. За мной придет Виллум. А вдруг он не сможет? Мабатан, ты слышишь меня? Ты со мной?.. Как же язык распух! Во рту не помещается. И запах крови такой сильный! Сердце колотится бешено. А время течет так медленно… Очень медленно.

Сверчки завели свою песню. Мабатан хотелось закричать, чтобы они освободили ее от этого проклятого блокиратора. Но как же тогда Кира будет с ней говорить? Тогда никто ничего не узнает о ее страданиях. Как же трудно дышать… Кира, Кира! Я здесь, Кира, я слышу тебя. Ты вернешься… Время бежит. Ох, как же легкие болят… Виллум найдет способ тебя освободить. Я отведу тебя в живой лес, а ты научишь меня владеть мечом. Кира, дыши. Дыши! Я здесь. Я с тобой.

Энде смачивала водой распухшие губы Мабатан. Роун ни слова не понимал из того, что она говорила.

— Ну как она?

— Как видишь… — сухо ответила Энде.

Роун и Лампи пришли сюда сразу же, как только вернулись из Оазиса. Они так надеялись получить хорошие новости, но на деле положение только ухудшилось. Лампи сжал руку Мабатан, и она застонала. Рукав кофточки задрался, и обнажились ссадины и кровоподтеки.

— У нее все тело в синяках и ушибах, — удрученно произнесла Энде. — Как будто это ее истязали… Пора воспользоваться Усмирителем.

Роун и Лампи смущенно переглянулись.

— Да что с вами такое происходит? Они вот-вот обнаружат у Киры блокиратор — это лишь вопрос времени! Или вы хотите потерять их обеих? — бурно отреагировала Энде.

Мабатан несколько раз глубоко вдохнула, жадно глотая воздух.

— Я могу дышать! Но стоять не могу. Ой, колени мои, колени — я ног под собой не чувствую. Упала. Как больно! Зато я могу дышать. — Глаза Мабатан широко раскрылись. — За руки меня держи, Лампи. Руки держи!

Роун бросился другу на помощь, но и вдвоем им оказалось трудно с ней совладать. Она так пронзительно и громко кричала, что Роун с трудом расслышал, как Лампи с болью повторял:

— Они ломают Кире руки, Роун. Роун, они…

Вода… Ой, как же хорошо… Но к ней могли подмешать какое-нибудь зелье. Скоро пойму. Глаза раскрываются с большим трудом. Мужчина. Омерзительный, гадкий, ухмыляется половиной лица. Мабатан, я не буду ему улыбаться… Если бы во рту у меня все не пересохло, я плюнула бы ему в лицо. Мабатан! Мабатан! Вот теперь мне действительно страшно — он сжимает пальцами синюю иглу. У меня от страха мурашки бегут по коже.

Лицо Мабатан распухло, она билась в судорогах, стонала и криком кричала. Надо было незамедлительно избавить ее от мучений.

К такому решению одновременно пришли Роун, Лампи и Энде. Они уже были готовы включить Усмиритель, но Мабатан уцепилась за Роуна и привлекла его к себе.

— Нет, — выдохнула она ему на ухо. — Еще не время. Пожалуйста. Сейчас я не могу оставить Киру. Не должна. Прошу тебя.

— Это убьет тебя, Мабатан.

— Нет! Не сейчас. Там есть что-то такое… Я видела… Не уверена, но это что-то очень важное… Пожалуйста.

Роун переглянулся с Энде и Лампи.

— Она бредит.

Энде пришла в ярость, но Роун понимал, что ее гнев вызван страхом за Киру и тяжелым выбором между преданностью внучке и опасениями за жизнь Мабатан. Поэтому он ответил как можно спокойнее:

— А если это так и есть? Она говорит, что ей нужно что-то выяснить…

В тяжелом взгляде Энде он прочитал обвинение в безразличии к страданиям Мабатан, хотя на самом деле в тот момент сам готов был все отдать, чтобы освободить ее от боли и страданий.

Лампи нахмурился.

— Выбор за Роун ом.

Горестная интонация ясно давала понять, что он сделал бы на месте друга.

Мабатан напряглась. Роун понял, что она пытается подавить крик — один, другой, третий…

— Мабатан!

— Нет… не сейчас…

Мабатан, я ничего больше не слышу — ничегошеньки. А ты? Кто-то пытается проникнуть ко мне в мозг. Это ты? Нет, Мабатан, ты не можешь так поступить. Останови его, Мабатан. Он уже у меня в голове. Останови его! Вышвырни его оттуда, выбрось его вон! Он отнимает у меня разум, Мабатан! Ну, пожалуйста, умоляю тебя, Мабатан, останови его. Уйди от меня, Мабатан. Оставь меня. Убирайся! Пошла прочь!!!

— Теперь! — простонала Мабатан, и Лампи тут же включил Усмиритель.

Мабатан все еще сжимала рубашку Роуна, ее била сильная дрожь, пустые глаза были широко раскрыты. Но когда она перевела взгляд на его лицо, Роун понял, что она всхлипывает, и нежно ее обнял.

— Какое-то существо невероятной силы… отняло у нее все… она не могла его остановить. Оно все высосало из ее мозга… селение Киры… Энде…

Кальдеру… Виллума. Остановить его было невозможно, Роун, никакими силами. Оно было слишком сильно.

Энде, побледнев от ужаса, прошептала: