Юлия Фирсанова - Загадка Либастьяна, или происки богов

На сей раз даже строгий брат не нашел бы в облике младшего отступлений от традиций: скромные черные брюки, украшенные серебряной строчкой, белая рубашка с легкой кружевной отделкой, традиционный тонкий меч в ножнах на поясе, фамильная печатка-перстень и вежливая улыбка — Лейм выглядел безупречно. Точно как подобает члену королевской семьи, проповедавшему идею о том, что внутри ты можешь быть какой угодно сволочью (это даже желательно), но в своем внешнем облике должен оставаться безупречным кавалером при любых обстоятельствах. Элия уже позавтракала и вышла навстречу кузену, выказывая тем самым открытую приязнь.

— Ну что, готов нырнуть в вековую пыль книжных наслоений? — весело поинтересовалась богиня.

— С тобой — хоть в Бездну Межуровнья! — пылко воскликнул романтичный бог, любуясь принцессой, ее совершенной фигурой, подчеркнутой облегающим темно-синим платьем, затканным по высокому вороту, рукавам и низу юбки серебряными и золотыми листьями — мотивом осени.

— А вот туда ни тебе, ни себе я бы отправляться не советовала, — серьезно возразила богиня, невольно содрогнувшись, и взяла со спинки кресла светло-серый палантин. — Отвратное место Межуровнье: жуткие демоны, каких не встретишь на Уровнях, прочие твари, терзаемые вечным голодом, опасность, непреходящий холод и пустота дикого одиночества. Лучше ввязаться в какую угодно передрягу в мирах, чем решиться на прогулку по Бездне. При всем его могуществе, мне жаль Повелителя, обреченного занимать свой пост.

— Я неудачно пошутил, Элия, извини, — покаянно вздохнул Лейм, поправляя палантин на плечах кузины. — Мне и самому не по вкусу Межуровнье. Хоть и бывал я в нем всего несколько раз на ознакомительных тренировках и не заходил далеко, не то, что вы с Гором. Там умирает радость души и сама память о радости.

— Да, противное ощущение, — искренне согласилась принцесса и подмигнула кузену: — К счастью, сейчас нам туда не надо. Ограничимся экскурсией в библиотеку. Там, конечно, не в пример скучнее, зато куда безопаснее. Но заблудиться или вляпаться в неприятности при желании тоже можно основательно. Надеюсь, у нас этого желания не возникнет! Если только герцог вместо того, чтобы поддаваться облагораживающему влиянию друга, заразил тебя страстью к поиску проблем на свою голову, шею и прочие менее благозвучные места.

— Ну не все так плохо, — расплывчато отозвался Лейм, и в самом деле не знающий, чье влияние на кого сильнее, но подозревавший, что напор Элегора мощнее.

Принц предложил кузине руку, и боги вышли в коридор, намереваясь совершить чинную прогулку до библиотеки. Но как всегда прогадали. В сумасшедшем доме, названном по недоразумению королевским замком, понятие покоя как таковое носило чисто абстрактный характер, а безумие распространялось с феноменальной скоростью.

— Госпожа! Ваше высочество! — захлебываясь рыданиями на лестнице Элию догнал один из пажей, обычный напарник Лиама — черненький, кудрявый, как барашек, жизнерадостный живчик Рисгант, самый шаловливый из ребят, неизменный заводила шуток и проказ.

— В чем дело, Рис? — приостановившись, осведомилась Элия, предчувствуя неприятности.

— Лиам! У него пена изо рта, весь зеленый, холодный как лед, корчится на кровати и никого не узнает! — испуганно моргая, разом выпалил паж. — Спасите его, ваше высочество! Спасите!

…. - совсем не подобающе для воспитанной и высокородной леди выругалась принцесса, ухватила Риса за плечо и телепортировалась к комнатам пажей, находящимся рядом с ее апартаментами. Из общей большой комнаты, где мальчики коротали совместный досуг за играми и занятиями, вело несколько дверей в их личные спальни. Дверь в комнату, занимаемую Рисом и Лиамом, была открыта, и вокруг постели последнего толпились все свободные от работы ребятишки.

— Брысь отсюда, — сердито рявкнула Элия на малышню. — Если он болен, то может заразить всех вас.

Пажей как ветром сдуло, остался только Рис и сам Лиам, в точности соответствовавший описанию друга — зелень, пена и корчи. Светлое золото волос мальчонки потускнело и слиплось в пряди, и без того худое личико стало похоже на недообглоданный остов, обтянутый кожей. Принцесса подошла кровати и, безжалостно откинув одеяло, внимательно изучила содрогающегося мальчика, Лейм встал за спиной кузины, с сочувствием взирая на пребывающего в бессознательном состоянии паренька. Элия движением брови захлопнула дверь и потребовала ответа у Риса:

— Лиам гулял сегодня в Саду Всех Миров?

— Ага, — поспешно кивнул паж. — Ревел всю ночь, крутился, как вьюн, возился, сопел, спать мешал, а утром сказал, что ему на воздух надо, и пошел. Вернулся, а минут через двадцать все и началось.

— Что с ним, Элия? — нахмурившись, спросил Лейм, обладавший немалым целительским даром, но по молодости лет все еще недостаточно сведущий в болезнях, бродящих по мирам. — Мальчик серьезно болен? Мне сплести заклинание исцеления?

— Дурью он болен, и это основной диагноз, — процедила богиня, с легкостью разжав скрюченные в кулачки руки ребенка и указывая пальцем на фиолетово-зеленые пятнышки на одной из ладошек.

— Дурью? — непонимающе нахмурился Лейм, не подозревавший, что от хвори с таким названием зеленеют и корчатся.

— Глупец слопал несколько листов миакраны, скорее всего не больше двух, будь по-другому, отправился бы на встречу с Творцом сразу, — сердито пояснила Элия, машинально сплетая заклинание связи.

— Значит, нельзя терять времени, — встревожено воскликнул Лейм и собрался было накинуть заклинание исцеления на слабеющего буквально на глазах мальчишку. Со времени странствий с Элегором принц постоянно держал запас чар такого рода наготове и пускал их в дело не раз.

— Нет, — отрезала богиня, препятствуя кузену. — Глупость должна быть наказуема.

— Госпожа, но вы спасете Лиама? — испуганно и жалобно, как голодный щенок, заскулил Рис.

— Да, не мешай, — отрывисто бросила принцесса.

Рис тут же заткнулся, юркнул в уголок и затих. Заклинание связи, наконец, достучалось до упорствующего в своем нежелании говорить абонента и активизировалось.

— Стради? Что стряслось? К чему такая спешка? — сонно моргая длинными ресницами, простонал Энтиор из кровати. Вампир выпростал из-под пухового покрывала алебастровую руку, за использование которой в качестве модели любой скульптор (не абстракционист) отдал бы полжизни, и попытался заслонить ладонью припухшие от тусклого света, сочащегося сквозь темные шторы спальни и полог балдахина, глаза. Разбудить принца в столь ранний час вообще могло бы только очень немногое: например, весть о гибели герцога Лиенского или вызов сестры.

— Мне срочно нужно противоядие от яда миакраны, — потребовала богиня.