Владимир Лавров - Ангел первого уровня

Когда все разошлись, ко мне подошел Геннадий.

— Я дошел до Координатора.

— Поговорил? — удивился я.

— Если это можно так назвать. Я встал перед ним и задал вопросы. О том, почему забирают всех критически важных ангелов. Почему нет информации о первых днях. О том, почему нам ничего не говорят о планах на будущее.

— И что?

— Он открыл личный канал связи и держал его десять сигов. Молчал. В конце сказал: "Только неразвитому сознанию нужно много деятельности. Совершенному сознанию деятельность не нужна". Приживалки потом сказали, что это впервые на их памяти за тридцать тысяч лет.

— Что, даже аватара не создал? Прямой канал? И он щадил твоё сознание на протяжении всего времени?

— Да.

Я хмыкнул. Ангелу высокого уровня сказать такое — это примерно то же, что для взрослого сказать ребёнку, что хорошим быть хорошо, а плохим плохо, причём после десятиминутного молчания. То есть бессмысленная банальность. Об уровнях сознания и типичном поведении на разных уровнях развития нам в школе ангелов рассказывают.

— Насколько я понимаю, если он так долго держал открытый канал и молчал, что требует всего внимания, то это может означать только то, что он хотел бы сказать тебе что-то, но не может. Что можно пересказать за десять сигов с его возможностями?

— Историю человечества за несколько миллионов лет с подробным описанием судьбы каждого из царей и всех ключевых людей каждой культуры.

— Вот и я так думаю. Или он пытался придумать, как тебе сказать о чём-то сокровенном, но так и не придумал.

— Интересно, что же это? Жизнь становится интереснее, с каждым днём, — пробурчал Геннадий.

— А тебе не кажется, что это был совет перестать заниматься этой темой? — спросил я после некоторого раздумья.

Через неделю, когда закончилась мобилизация ради восстания рабов и снова разрешили клубную деятельность, мы выбирали нового главу клуба. Лидия отказался сразу. Геннадий и Исайя дружно исполнили трюк "прыжки в стороны". Я, как полумёртвый, вообще не рассматривался. Елена подумал — подумал и сказал, что не хотел бы быть главой клуба. Мы дружно посмотрели на Рахиль, биополе которого сияло всеми оттенками грусти. Рахиль понял, какой вопрос все боятся задать.

— Я ходил в отдел разработки. Сказал, что очень устал терять людей на Земле, что мы сдружились с тобой и что я хотел бы пойти с тобой на миссию. Они собирали совет по воплощениям. Сказали, что у меня действительно после жизни остались стремление иметь много близких друзей и сильный страх потерять их. Поэтому, сказали они, я не подхожу для этой миссии. Оба ангела, которые встретятся на твоём пути, будут очень долго жить без тебя. Мне сказали, что с моими качествами слишком велика вероятность сорваться в истерику из-за этого и приобрести плохую карму. Поэтому я не иду на воплощение и могу стать главой клуба.

Последние слова он выговорил через силу. Он стоял передо мной, невысокий, стройный, две чёрные косы до пят, совсем молодой ангел, даже женские органы ещё не заросли, и говорил, что любит меня. А что мог сказать я? Засмущали они меня совсем. Наконец я выдавил:

— Я ценю.

Так Рахиль стал сто тысяч пятнадцатым главой клуба. Уже на следующий день он сделал замечание Исайе за неподобающее поведение (Исайя превратился в камень, когда Асурбанал пытался его отшлёпать деревянным мечом за невнимательность, в результате чего учитель повредил свой ритуальный меч), а на второй день попытался отлупить по заднице — в отсутствие Асурбанала Исайя вместо того, чтобы повторять данные упражнения, парил на высоте двух метров, возлежа на спине на имитации облака. У Рахиль, конечно, ничего не получилось, — Исайя был намного опытнее, — но бега по стенам были великолепными, в лучшем духе Марии. Любовались всем клубом. Лида потом поблагодарил Исайю за то, что тот помог Рахиль освоится в новой роли. Исайя был счастлив. Рахиль спустя несколько дней завёл ритуальный веник — чтобы небольно лупить Исайю и вообще всех, кто не слушает слов. Это изобретение у него потом переняли главы других клубов.

Моя практика в Кумране продолжалась три месяца. Там было интересно. Отшельники жили совсем другими чувствами и надеждами, чем обычные люди, и каждый вечер я возвращался не уставшим, как обычно, а обрадованным. Правда, и угроз там было намного больше: тёмные атаковали отшельников намного чаще, намного хитрее и намного интенсивнее, чем обычных людей, чтобы не дать им превратиться в ангелов. За простейшей атакой блудного демона низкого уровня могла скрываться сложная многоходовка, изобретённая бесом высокого уровня, который появлялся только на заключительной стадии. Иногда тёмные вместо того, чтобы внушать гнев, гордость и похоть, как они это обычно делали, внушали добрые чувства или ложный альтруизм, и только для того, чтобы вызвать отвращение к глупости у окружающих или разбить зарождающееся товарищество между несколькими соседями. Могли начать во сне благочестивые советы давать, и только для того, чтобы приучить людей к послушанию. При поддержке обычных людей я с такими сложными схемами не сталкивался. Аякс не успевал меня ругать за то, что я то тут, то там либо пропустил очередную атаку, либо, наоборот, прогнал такого тёмного, которого не стоило прогонять, так как он нёс с собою такой соблазн, с которым адресат как раз должен был научиться бороться.

Мои товарищи завидовали мне и внимательно выслушивали все описания каверз, что строили тёмные. Нам, первому уровню, очень редко удаётся попасть на практику к отшельникам или йогам, обычно ими занимаются второй уровень и выше. Самый сложный вариант многоходовки на нашем уровне — это когда тёмные внушением заставляют людей схватить пищу немытыми руками для того, чтобы они не могли на следующий день повстречать важного для них человека, или внушают схватиться за вещь, заражённую кожной болезнью, чтобы человек не смог жениться на том, на ком для него будет хорошо.

Очень часто заходил Ираида. Аякс хмыкал и уходил справляться с проблемами в одиночку, а я водил Иру по разным пещерам и с умным видом пересказывал то, что ранее узнал от наставника. В первый раз я решил его посмешить и привёл к Исраэлю:

— Смотри, вот человек, для которого сейчас главная задача — это научиться во время молитвы не отвлекаться. Он сейчас очень досадует на то, что во время своих молитв то нос, не задумываясь, почешет, то ещё что-нибудь, то вдруг через некоторое время ловит себя на том, что вообще о постороннем думает. Он очень хочет сделать так, чтобы всегда можно было быть сконцентрированным на молитве и ни на что не отвлекаться. А вот Манассий. У нас с ним обратная задача: мы пытаемся довести до него понимание того, что нельзя во время молитвы подавлять всё и вся. Он за годы своего подвижничества так изнасиловал своё сознание и свой организм, что у него большая часть сил тратится на то, чтобы запретить себе мечтать и думать. Это нам очень мешает, мы, например, хотим ему подкинуть какую-нибудь мечту о сказочной стране, чтобы он помечтал и вышел на новое понимание, а он глушит всё на свете. Пытаемся донести до него мысль о том, что даже во время молитвы в человеке работают много систем: дыхание, анализ повреждений, контроль за кожей — это из-за него хочется почёсываться — и что нельзя их все гасить, надо осознавать их действие, использовать, но продолжать осознанную молитву. Пока плохо получается. Придётся организовывать ему встречу с Ястребом, возможно, тот ему скажет. Представляешь, прямо противоположные задачи?