Денис Шулепов - Кошмарный принц

— Ты меня чуть не угробил!

— Я рассчитал бросок, — усмехнулся призрак.

— Он ещё смеётся надо мной! Да я весь, как… как из камнедробилки!

— Бузиновый стол тебя вылечит, дядя Витя. Силы у него ещё останутся, пока ты не закончишь мой последний роман.

— Так он последний? Точно?

— Ты удивишься, но призраки, знаешь, тоже устают.

— Когда я допишу, что станет со столом, рассыплется?

— Ха! Нет. Станет обычным антиквариатом. Только не продавайте его, хорошо?

— Как скажешь, — сказал Виктор Ильич. Подумал, спросил:

— Значит, теперь ты, наконец, найдёшь покой?

Призрак сына Надежды Олеговны кивнул:

— Сразу же, как ты допишешь роман… со счастливой концовкой.

— Я обещаю.

— А не сомневаюсь, — растянулся призрак в добродушной улыбке и внезапно для Виктора Ильича поднял его с пола на руки.

— Куда ты меня понёс?

— За стол. Лечиться.

— Нет, погоди! Давай-ка сперва ко мне в квартирку.

— Чернокнижник мёртв, Див недостаточно силён, Чудин никуда не денется. А тебя нужно лечить!

Удивительное дело, но когда ментальная часть Виктора Ильича перемещалась из своего мира в не менее реальный мир Егорки, он всегда появлялся там, где находился мальчик (с погрешностью в сто — сто пятьдесят метров).

И в этот раз Виктор Ильич очутился вблизи какой-то деревеньки, с одного края которой высилась белокаменная церквушка, требующая реставрации, с другого — блестела на солнце запруда с иссиня-чёрной водой, окаймлённая с берегов небольшими песчаными отмелями. Тихий уголок русской глубинки словно был обнесён частоколом соснового леса, защищающего его от «благ» цивилизации. На том краю песчаной отмели высилась вековая сосна. Из-за осыпания грунта её оголённые мощные корни образовывали некое подобие скамьи. На ней-то и сидел юный волшебник в позе Роденовского «Мыслителя». Виктор Ильич хотел позвать Егора, но увидел дальше по речке мостик.

Виктор Ильич подошёл к сосне-скамье.

Егорка так сильно погрузился в мысли, что не заметил бы даже табун единорогов, промчавшийся перед носом.

Виктор Ильич деликатно кашлянул, но Егорка всё равно напугался, едва не кувыркнувшись с корневища. Смотритель удержал мальчика за плечо.

— Вы меня напугали, — сказал Егор и укоризненно посмотрел на Виктора Ильича… и тут же побледнел, испугавшись ещё сильнее. — Господи, что с вами произошло?!

— А что? — удивился Виктор Ильич и растерянно посмотрел на себя. И всё понял: в Егоркин мир он заявился таким же покалеченным, каким сел за бузиновый стол, и в той же псевдогавайской рубашке. Виктор Ильич махнул рукой: — Не обращай внимания!

— Как это — не обращай?! Вы весь в крови!

— Поверь мне, это малая плата за смерть чёрного мага.

Егорка восхищенно распахнул глаза:

— Вы убили его? Правда? Убили?

— Я же обещал, — улыбнулся Виктор Ильич. — Хотя, по правде говоря…

Виктор Ильич, скрипя, уселся рядом с мальчиком. Егор помог.

— По правде говоря, я не ожидал так быстро столкнуться с ним. Он застал меня врасплох.

— Как же вам удалось?

— Я же тебе говорил: мы не одни на стороне добра, у нас есть друзья. А друзья всегда приходят вовремя.

— А я вот подвёл своих друзей, — печально уронил голову юный волшебник.

Виктор Ильич положил руку ему на плечо и сказал:

— Ты не должен винить себя. Ты не имеешь на это права! Вина порождает сомнение, а сомнение влечёт скорую гибель. Герои не сомневаются, мой мальчик!

— Ну да какой из меня герой, честно слово!

— Ты Проведением призван спасти Мир, а для таких миссий призываются только настоящие герои. Это не пафос, Егор, но правда.

— Даже мурашки по коже… — прошептал Егор и с отчаянным (не лихорадочным, слава Богу!) блеском в глазах посмотрел на смотрителя. — Вы знаете, где искать Чудина?

— Ещё нет, — Виктор Ильич извиняющейся улыбнулся и кивнул на свою рубашку. — Меня отвлекли малость.

— Ах да! Верно… — смутился мальчик, но тут же встрепенулся. — Я могу вас излечить!

— Да брось ты… — отмахнулся Виктор Ильич.

И в следующую секунду плюхнулся в запруду, ушёл с головой. Бултыхался под водой, тщетно пытаясь всплыть. Когда запас воздуха в лёгких иссяк, в ушах зазвенели серебряные колокольчики, а сознание «смазало лыжи», чтобы соскользнуть в пропасть небытия, вес на груди пропал, и Виктор Ильич вылетел из воды, сотрясая хрупкую тишину бесполезным шумом.

— Что у вас, у магов, за манера кидаться людьми! — проорал возмущенный Виктор Ильич, едва лёгкие наполнились воздухом.

— Вы же сами попросили бросить! — мальчишка на берегу покатывался со смеху.

У Виктора Ильича не было слов. Он выбрался на берег. Одежда липла к телу, ветерок холодил, но летнее солнце ласкало тёплыми лучами, обещая быстро согреть… Не дойдя до скамьи-сосны, Виктор Ильич встал, поражённый ужасной мыслью.

— Почему сейчас лето?

— Это место из моих воспоминаний. Я подумал, что…

— Ух! Чуть Кондратий не хватил. Совсем забыл о твоих способностях.

— Как ваше самочувствие? — спросил Егор.

— Нормально, — рассеянно отозвался Виктор Ильич, сделал несколько шагов… и вновь встал. — А ведь и вправду нормально! Что ты сделал, гринго?

— Самое простое, на что способен белый маг. Вылечил!

Виктор Ильич стянул рубашку через голову и посмотрел на свой торс. Ни одной царапины, ни одного синяка!!! И внутри ничего не болело. А состояние было, будто он принял лошадиную дозу адреналина, энергия требовала выплеска.

— Мне хочется что-нибудь сломать… а потом пробежать вокруг земного шара! — заявил Виктор Ильич.

— Значит, у вас точно всё нормально, — заключил юный маг. Улыбка не сходила с его лица.

— Будь уверен, Егор! И да… спасибо тебе, — сказал Виктор Ильич. Он не был уверен на сто процентов, что исцеление в мире Егорки, а точнее, в мире воспоминаний Егорки, отразится на самочувствии в своём мире, но процентов сорок уверенности всё же присутствовало, остальные шестьдесят — надежда.

Виктор Ильич вспомнил о Надежде Олеговне, её погибшем сыне и обещании закончить роман хэппи-эндом и заторопился:

— Пора нам найти Чудина!

Егорка кивнул.

Виктор Ильич попрощался и исчез.

Виктор Ильич отложил ручку «Waterman» и впервые с того памятного момента, когда он, поправ все свои правила, сел за бузиновый стол и написал

«СОНИ ЕДУТ ДО КОНЕЧНОЙ»

первую фразу, оказавшуюся названием нового романа Кошмарного Принца, обнаружил, что знает о том, что только что написал в новой главе романа. Он лишь взглянул на почерк: каллиграфический проскальзывал теперь в тех местах, где речь заходила о силах тьмы, а в целом текст написан собственноручно самим смотрителем. Такое не могло не порадовать, такое внушало оптимизма. И не пугало.