Ольга Макарова - Ii. Камень второй. Горящий обсидиан

Купить спокойствие всего населенного Омниса ценой жизни одного замученного ребенка?.. О, маги пошли бы на это; и Хансай Донал в свои еретических книгах не раз поднимал такую тему… А что и сам он был хорош, так об этом знали только Абадар, Орлайя и их ученики…

…Судьба Косты висела на волоске, но он повел себя умно, как и его мать тринадцать лет назад, оставшись в памяти Стражей Фираски лишь любопытной диковинкой с иммунитетом к определенному виду магии, и отклонив не слишком настойчивое предложение «года через три поступить в наш колледж…» Тут вздохнул спокойно даже Джуэл: младший Оллардиан, в лучших традициях своего народа, ловко проскользнул между молотом и наковальней (хотя и лезть туда — тащить к воротам голову морока, — быть может, и не следовало).

А вот самому Джуэлу надо было решать, как жить дальше, ибо его положение — куда страшнее… Между такими молотом и наковальней не проскользнул бы и выходец из Марнадраккара, не то что простой файзул…

Если смотреть честно, то сам он куда хуже любого морока. И опаснее. И никакой Марнс не распознает, что лежит у него на сердце.

Это Ирин Фатум фанатично смотрит в будущее и ни в чем не сомневается, ему хорошо. Джуэл и сам был таким в его возрасте: как ни крути, маленький хмырь — всего лишь мальчишка, уверовавший в высокую миссию. Но, хвала Небесам, Джуэл-то из безоблачного детства давно вышел и начал сомневаться. Теперь он не знал, как быть. С одной стороны — долг перед Орденом и фанатик Гердон Лориан, с другой — собственная совесть; Сохраняющие Жизнь; вера в правду и справедливость и — Сайнарнемершгхан Сайдонатгарлын… такой, каким он был до своей лживой речи — теперь-то он готов выложить дорогу в рай трупами девяти талантливейших людей Омниса… да просто ЛЮДЕЙ, молодых и честных… Причем, дорогу выкладывать он вздумал отнюдь не своими руками… а руками его, Джуэла…

— Я не хочу вести людей на верную смерть, учитель, — сказал он перед походом Кангасску Абадару. — Я не убийца и не лжец.

— Я буду с тобой честен, Джуэл, — сурово сказал тот, скрестив руки на груди. Ветер трепал его плащ. — Они давно уже мертвы. Еще до того, как приняли ученичество. Есть только ты.

— Я не понимаю… — ошарашенно прошептал тогда Джуэл.

— Поймешь, — отрезал Абадар. — Когда ступишь на берег моря Кармасан с горящим обсидианом на груди.

«Мертвы уже давно…» — несчетное количество раз Джуэл проговаривал эти слова и пытался понять их. Что бы это значило? Например, что они приговорены судьбой с такой участи? Или что были на пороге смерти до того, как приняли ученичество, и все равно умерли бы?.. Нет, это невыносимо…

Джуэл тяжело вздохнул и поднял глаза… Пока он размышлял, мир жил своей жизнью.

Коста, уже облаченный во все чистое, сворачивал для стирки запачканную кровью одежду. Маленький Джармин донимал его вопросами о случившемся приключении. Орион сидел в сторонке и заботливо мастерил для Джармина деревянную дудочку… Все были заняты чем-то мирным…

Джуэла Хака захлестнуло отчаянье…

Эйнар Шарлу, облокотившись на каменный бортик балкона, созерцал панораму фирасийского дня. И пусть этот месяц еще числился за весной, но в свои права на самом деле уже твердо вступило лето: на Юге оно начинается куда раньше, чем на Севере. Стояла жара. В городе ее даже разбавить нечем; раскаляется камень — и ты уже ходишь, словно по сковородке; а в чистом рве у подножия колледжа, как в кулдаганских фонтанах, день-деньской плещутся ребятишки… и особо шустрые студенты, заметил Шарлу и многозначительно повел бровью.

Младший магистр, козырьком приставив ко лбу руку, посмотрел в даль: Фирасийский Лес отчаянно красив издалека, что бы ни творилось под его кронами… Конечно, он слышал о мороке. И видел голову — лично заливал ее формалином и помещал в прозрачную колбу для музея колледжа… Хм, судя по срезу зуба, мороку было лет двести. Двенадцатилетний мальчик, уничтоживший это чудовище, заставил Эйнара по-настоящему зауважать амбасиатов и задуматься о безграничных возможностях человека, не испорченного искусственной магией. Пай Приор — мальчик с необыкновенными магическими задатками, с которым Шарлу здорово подружился в последние два месяца, — стоял, разумеется, в центре всех размышлений.

Конечно, маги известны своей склонностью переманивать на свою сторону детей из династий амбасиатов, но Эйнаром корыстные побуждения не двигали; он и сам этому удивлялся. А еще тому, отчего ему, младшему магистру, которому даже вздохнуть лишний раз некогда, так небезразлична судьба Пая. Вероятно, Эйнар был просто очарован его талантом, а подобное чувство всегда порождает искреннее желание помочь.

…Трогательно — смотреть, с каким упорством этот ребенок пытается освоить трансволо. И такую любовь к науке и магии найдешь разве что в мечтах старого магистра об идеальном ученике…

Определенно, когда Пай Приор вырастет, он будет яркой звездой на небе, которая затмит даже магов обоих Советов. Если только он не останется амбасиатом… Ну вот, укорил себя Шарлу, только что размышлял о величии человека, не касавшегося магии, и вернулся к мысли о том, что амбасиатство — пустая трата магического потенциала…

Размышления магистра прервал до боли знакомый крик…

Когда трансволо исполняется правильно, для наблюдателя со стороны это выглядит как дрожь горячего воздуха над раскаленной на солнце мостовой или костром, и из этой дрожи после появляется человек.

…Это было неправильное трансволо: рябь, которой долженствует быть спокойной и размеренной, сначала стянулась в тугой узел, а после, словно что-то лопнуло в этом узле, ринулась в разные стороны. Ударная волна (которой быть не должно в принципе!) отбросила Эйнара к балконной двери; стекло за его спиной пошло мелкими трещинами.

Затем появился Пай… Упав с такой высоты, юнец непременно разбился бы: заклинанием левитации он владел лишь настолько, чтобы подвешивать над землей свои Фиат-люксы; поднять же собственное тело — это вообще высший пилотаж почище трансволо — нечто сродни подниманию себя самого за волосы… так что вышедший из трансволо на высоте последнего этажа колледжа — над самым шпилем — Пай был обречен разбиться насмерть.

К счастью Шарлу успел. Поймал падающего мальчишку петлей левитации.