Ольга Макарова - Ii. Камень второй. Горящий обсидиан

Хансай Донал, быть может, порой и перегибает палку, когда дело касается философских умопостроений и эмоций, но исторические события излагает очень достоверно.

…Не позволяй своим сомнениям увести тебя на ложный путь, Макс, — заметил Галан уже искренне дружески. — В крайнем случае, вспомни о своей клятве. Вспомни о надеждах Ордена, который дал тебе все. И о тех, кто погиб ради высшей цели, вспомни тоже…

Надо сказать, Галан Браил был куда более красноречив, чем бесхитростный Ваннах Лоэн. И доводы Фрументар приводил железные, даром что сердцем Макс не сумел с ними согласиться; главное, умом он понял: то, что он почувствовал, — не что иное как слабость. Детская слабость, стремление поверить в то, что кто-то, пусть и миродержец, может быть справедлив и безгрешен. Что улыбка чистоте нежданного снега что-то доказывает…

Возможно, думал Макс, излишняя мечтательность — это наследие поэта-Милиана… Вот Джуэл, он даже не засомневался бы…

К сожалению — или к счастью? — Макс не Джуэл…

Резиденция опустела без Охотников. Галан, убедившись, что его речи возымели должное действие, удалился, сославшись на то, что ему необходимо посовещаться с Зонаром.

Макс остался один. Тогда он особенно остро ощутил одиночество. Будто снова стоял у Дикой Ничейной Земли над тихим, ничего не помнящим местом битвы, не в силах ничего вернуть, ничего изменить… В такие моменты говорят: сердце обливается кровью.

Отыскав в столе чистый лист бумаги, Макс решил выговориться ему. Дрекавачьим пером. Железными чернилами [3] Железные чернила изготавливают из дубильных веществ (обычно вытяжки дубовых галлов) и солей железа (обычно железный купорос). Железные чернила славятся своей стойкостью к воде, свету и растворителям. . Причудливыми мыслеобразами, обретающими на бумаге словесную форму и единый ритм. Стихами.

…Выговориться…

«Бред редкостный… — оценил сам себя Макс. — Какая еще замерзшая птица?.. Не так уж и холодно, чтобы даже самая глупая птица замерзла…» Насмешка судьбы: порыв ветра распахнул чуть прикрытое до недавнего времени окно, да так, что рама ударилась о стену и на пол полетели осколки стекла… Макс Милиан вскочил и бросился к подоконнику… Белая, покрытая чистейшим снегом крыша вся была усеяна мертвыми птицами…

Случайности… цепь маловероятных взаимосвязанных событий, знаменующих волю Горящего… Ни Галан, ни Зонар такого не пропустят… Значит, время пришло…

«Время вспомнить тебя, Лайнувер… — Макс Милиан бережно погладил черный рукав плаща. — Ты ушел раньше всех и забылся всех сильнее… Время вспомнить…»

В тренировочном зале Макс был один. Ему вернули конфискованный год назад боевой меч; Зонар выдал очередную порцию наставлений, Галан пожелал удачи, с тем оба советника оставили своего подопечного, намекнув, что уже через час его быть здесь не должно. Пресловутый час предназначался для подготовки трансволо.

Что ж, у Макса Милиана оставались свои секреты, ибо в общении с двумя высокопоставленными плутами он хорошо усвоил, что всегда нужно иметь хотя бы один козырь про запас… на трансволо у Макса теперь уходит двадцать девять минут, при том, что пределом совершенства для человека считается тридцать. Но о таком прогрессе не знает даже Галан.

…Часы на стене зала неспешно отсчитывали время.

Десять часов вечера. В одиннадцать, по словам Зонара, лаборатория уже точно должна быть пуста. В это время вся жизнь в Башне сосредотачивается на нижних уровнях, либо в небесах, где торчит над облаками зоркий глаз обсерватории…

Готовить трансволо Макс еще даже не начинал. Полчаса и одну минуту он хотел просто побыть один и собраться с мыслями. Помедитировать, если хотите…

Майский снег за окном давно обратился в проливной дождь; откуда-то издали доносилось глухое ворчание грома. Мокрый холод пробирал и душу, и тело.

На фоне всего этого Максу виделась теплая кружка какао с молоком, заботливо приготовленного кем-то… кем?.. дабы скрасить печальное от плохой погоды настроение. Эту зыбкую мечту, накатывая и отступая, как волна, безжалостно трепала одна мысль: что никто и никогда не принесет ему этой кружки…

«…Таких самоотверженных немного…» — «…И ты к ним не относишься?..» — «Видимо, отношусь…»

Лайнувер… вспомнился, значит… это хорошо. Самое время…

Макс, по старой воинской традиции, простился с тренировочным залом — Местом Пути, — отвесив короткий благодарный поклон главной стене. Время вышло. Пора готовить трансволо и уходить…

…Звезда мира-первоисточника теперь была далека и ничем не примечательна среди прочих звезд, но ее сияние Макс Милиан безошибочно угадывал в звездном рисунке. Макс мог бы даже приблизить ее, если б захотел…

С легкой руки Галана Браила, он теперь владел трансволо гораздо лучше, гораздо свободнее и, возникнув посреди темной безлюдной лаборатории в Серой Башне, не потревожил и пылинки…

Почуяв посетителя, по потолку и стенам побежали загораться маленькие электрические лампы бесстрастно-белого света. От неожиданности Макс Милиан вздрогнул, но, убедившись, что все в порядке, выдохнул свободно. В глазах его задорными искорками поселилось хитрое любопытство. Как у Оазиса. Как у Лайнувера…