Ольга Макарова - Ii. Камень второй. Горящий обсидиан

От страха пальцы Макса на мгновение обрели недюжинную силу: упрямый Лунарис выскочил из оправы и гладко скользнул в подставленную ладонь. Следующим быстрым и бессмысленным движением Макс запихал изуродованную оправу обратно в ящик, под все бумаги и фотографии и с хрустом задвинул его на место. Тут же погасил Лихт, оставшись в полной темноте.

Стук сердца отдавался в ушах… Несмотря на зародившуюся симпатию, даже сочувствие миродержцу, Макс Милиан прекрасно понимал: здесь его как вора ждет смерть. И она, эта смерть, сейчас идет по длинному коридору, поворот за поворотом, приближаясь неотвратимо.

Сражаться?.. С миродержцем? Бессмысленно…

Прятаться негде…

Готовить трансволо… ха! хваленый козырь! двадцать девять минут! Не поможет! Не успеть…

Тогда, спрятав Хору Лунарис во внутренний карман куртки, Макс Милиан — ох, жест безысходности — закрыл лицо руками — и, словно молитву, забормотал то самое заклинание… он шел в Провал…

Он понял, что прибыл, когда из мира разом исчезли все звуки, а незнакомо мягкая земля ткнулась в колени. Теперь можно отнять ладони от лица. И кто придумал сопровождать таким жестом заклинание?..

Макс не сразу понял, что в этом мире не так… Легенды Ордена, обрывки древних рукописей, слухи — все, что ему удалось наскрести по теме Провала, пытались обрести единство в его голове.

«В южной части Провала можно увидеть распятую молнию. Она растянута по небу вдоль. Если идти прямо на нее, то можно добраться до стеклянного озера, а там подняться в Мирумир…»

…Над головой Макса не было распятых молний. Только багряное небо с редкими облаками, из которых «лил» дождь. Вернее сказать, что в тот момент, когда еще не успели упасть на землю эти капли, кто-то остановил время… Дождь висел в воздухе… Это был слепой дождь, потому что над горизонтом висело багровое солнце, мертвенный свет которого не играл бликами ни на неподвижных листьях деревьев, ни в каплях неподвижного дождя…

Макс почувствовал, как к горлу подступает тяжелый ком… Постояв на месте едва ли секунду, мальчишка опомнился и побежал. Так страшно ему не было еще никогда. Теперь он верил во все. Даже не верил — знал… это место опасно, опаснее, чем может показаться на первый взгляд… Лишь бы успеть. Лишь бы пройти незамеченным… ведь это можно, правда? правда?!! Ведь миродержцы пользуются Провалом для передвижения…

— Смотрите, кто пришел! — голос прозвучал одновременно хищно и ласково. От него кровь стыла в жилах…

Высокий, такой же высокий, как Серег, незнакомец выступил из-за багряных древесных зарослей и лениво загородил Максу путь…

Колпак с пятью бубенцами… глаза без белков цвета темного янтаря… желтая кожа, туго обтягивающая широкие скулы и острый подбородок… улыбка… улыбка хищного голодного безумца… ровные, белые, смертельно острые зубы… Серый Охотничий плащ древнего образца… запахнутый справа налево, как у мертвого, которого провожают в последний путь…

Следом потянулись остальные, подобные первому. Один был белоснежно сед и горбат; длинные руки с кривыми когтями почти волочились по земле. Другой смотрел свирепым псом, и зеленые глаза мерцали из-под надвинутого на лоб колпака. Двое оставшихся о чем-то шипели между собой за спиной у Макса Милиана; он не нашел в себе смелости обернуться и посмотреть…

Конечно же, конечно!.. Марнс не должен бояться подобных созданий. Марнс смеется в околочеловечьи морды детей тьмы!.. Но это не были дети тьмы: дышалось все так же свободно… Это было… нечто большее… нечто, чего понять нельзя…

Краем глаза Макс Милиан увидел, как за спинами шутов собираются другие, чей облик не выразить в человеческих словах… стигийские пауки…

— Мальчик-мальчик, зачем ты бродишь здесь один? — вновь заговорил главный шут. — Где твои родители?

— Где? Где? — зашипели сзади.

— Быть может, позовешь?.. — шут захохотал, явно наслаждаясь беспомощностью мальчишки.

— Я… не… я не хочу… здесь умирать… — бессвязно лепетал Макс…

Умереть здесь. В мире, где нет времени. Умереть под застывшим навеки дождем. Лечь костьми в мертвую землю. А что станет с душой в этом статичном мире? Что ждет ее? Вечность…

— Я не хочу здесь умирать!!! — заорал Макс не своим голосом, на ходу выхватывая меч и бросаясь напролом. Сквозь толпу тех и других. К двугорбому холму с мертвыми цветами, за которым… свобода…

Надо ли говорить, что его безумная атака захлебнулась сразу же?..

…Серег в задумчивости потер левое ухо: он обыскался журнала в лаборатории, в библиотеке, в кабинете и меньше всего ожидал найти его здесь. Вспомнить, когда это он положил его сюда, он не мог: он давно не навещал свою «Келью Одиночества».

Поразмыслив пару минут, Серый Инквизитор грустно усмехнулся и махнул на все рукой. Затем он небрежно сгреб со стола журнал и отправился разъяснять Ориону, сыну звезд строение лихтенной серебристой цепи на кристаллической матрице; давно обещал.

…Пропажу Хоры Лунарис он обнаружит еще очень не скоро…

…Горы Фумо, молчаливые стражи неизведанных земель, где, согласно легендам, живут твари и народы, не ведомые даже миродержцам. До поры, до времени путь человеку туда закрыт, и суровые ледяные горы проследят, чтобы он, такой юный и любопытный, не сунулся в дикий край раньше срока. Раньше, чем изобретет летающие машины или особо мощные левитационные заклинания — иначе он найдет за горами только свою смерть.

Горы Фумо перейти нельзя… И этой обледенелой площадки на высоте трех с половиной тысяч метров над уровнем моря человек достичь бы никогда не сумел, ведь для этого нужно сначала преодолеть еще четыре таких горы, поднимаясь и спускаясь по крутым склонам.

От самого прихода миродержцев здесь было тихо и спокойно. Ветра находили здесь свой дом. Редкие птицы роняли сюда свою тень.

Но вот случилось небывалое. Невозможное. Пренебрежительно мало вероятное, чего не предположил бы даже старик Раеннар Виэн… Здесь разверзся Провал — и выбросил на голый лед истерзанное тело человека…

Прекрасный ледяной мир был добр к умирающему Максу Милиану, настолько, насколько могут быть добры холодные горы. Льдистые пики сияли ослепительной, первозданной белизной, и голубое небо над ними было безоблачно. Порывистый ветер крал тепло воспаленных ран, умеряя боль и навевая последний сон… Большего Макс не мог просить — только уснуть навсегда в живом, настоящем мире, где солнце движется по небу и плачет меж скалами ветер. И он был благодарен судьбе за то, что сумел вырваться из багряного ада.