Ольга Макарова - Ii. Камень второй. Горящий обсидиан

О таких воинах слава летит во все стороны… До самого Лура на обоз больше никто не напал, а на входе в город аж три торговца предложили Максу постоянную работу. Тогда же к нему и прилипло глупое прозвище Хромоножка, произносимое теперь с огромной долей уважения, а потому звучащее еще более нелепо.

Лур… Каменный город на самой окраине Ничейной Земли, всего в половине дня пути от территории стабильной магии Севера. «Прекрасный» Лур… Никогда еще Максимилиан не видел города мрачнее. Изнутри он походил на бесконечный лабиринт, полный зарешеченных окон и клепаных стальных дверей. Ночью в этом лабиринте местами не горело ни одного огонька.

Город теней…

Ни Макс, ни Милиан Корвус, чье тело занимала сейчас душа миродержца, никогда не были в этом городе. Но в памяти Лайнувера он занимал особое место. Лайнувер Бойер в свои восемнадцать лет числился «пятым крылом» в местной иерархии воровских сумерек. А это очень и очень высоко для юнца.

Отказавшись от ночлега в «Айнзерае» — гостинице для приезжих торговцев, Максимилиан ушел прямо в городскую ночь, где каждый угол, каждый чадящий фонарь вызывали в его памяти совершенно особую историю. Черный фарх полностью скрыл своего хозяина в густой темноте. Редкие, спешащие по домам горожане, проходили мимо, не замечая его вовсе, словно он был бестелесным призраком. Если бы Макс хотел, он бы ловко срезал кошельки на ходу у каждого встречного. Но он не за тем вышел в ночь на улицы Лура. Ему были нужны люди. Девять отчаянных и безжалостных мастеров тени. Девять. Счастливое число…

И он знал, где их искать…

…Максимилиан шел кривыми улочками города, направляясь в темное чрево Лура, туда, откуда издревна правят всем местные теневые короли. Факелов здесь уже не жгли; а окна, расположенные как можно выше над дорогой, закрывали на ночь ставнями. Лишь лунный свет, тускло отраженный серыми камнями стен, позволял различать тупики и повороты…

Где-то едва заметной тенью через стену перемахнул и исчез по своим делам человек в таком же темном фарховом плаще, как у Макса…

В здешней тишине, точно крысы, шныряли загадочные звуки. Переменчивый в лабиринте стен ветер доносил до ушей то чей-то смех, то обрывок далекого разговора, то единственный лязг, с которым сталь ударяется о сталь. Редко, очень редко — шаги: на мягкой подошве в Луре не ходят только самые бестолковые горожане…

Неторопливо, впитывая звуки и запахи ночи и размышляя над предстоящим разговором, Макс шел знакомым Лайнуверу маршрутом.

…Его размышления прервал тонкий крик, так не похожий на все, что слышалось до него. Он разрывал эту ночь, он просил о помощи, громко и отчаянно, упорно не соглашаясь с тем, что на воровских задворках города Лура бесполезно искать ее, эту помощь. Кричала девушка… или, быть может, маленький мальчишка — слишком уж тонкий, надрывающийся на пределе сил голосок…

«Какое мне дело?» — подумал Макс, но все же остановился. Голос разорвал установившуюся тишину вновь. Что-то дернулось в душе миродержца, как от испуга, от неожиданности.

Решительно развернувшись, так что по камню скрипнули мягкие каучуковые подошвы ботинок, Максимилиан направился в сторону, совершенно противоположную той, в которую шел. А когда он увидел беспомощную юную девушку в окружении шестерых разбойного вида громил, сама тьма, подобно смоле, закипела у него под сердцем. «Нет, — сказал он себе. — Так быть не должно!..»

Собратья по воровскому ремеслу ласково звали ее Ящеркой, за гибкость, ловкость и по-детски тонкое тело. Сегодня не помогли ей ни гибкость, ни ловкость, и новенький черный фарх не скрыл ее присутствия от внимательных и хищных глаз Кракена. Перемахнув стену, казавшуюся ей спасительной, Ящерка успела пробежать едва ли десять шагов, прежде чем попалась.

Сейчас ее не станет. Не станет… Боже! Ну разве бывает так?!

Перед лицом смерти она за единый миг превратилась в беспомощного ребенка и, глядя, как поблескивает короткий кривой нож в ловких пальцах Кракена, закричала, что было сил: «Помогите!!!» Они засмеялись. Им приятно видеть, как жертва кричит о помощи, как ужас ее усиливается оттого, что никто не слышит и не приходит. И потому они медлят с расправой. «Помогите-е!!! Кто-нибудь!.. А-а-а!!!»

— Отпустите ее! — сказал кто-то из темноты. Судя по голосу, он был очень и очень юн.

Кракен и компания обернулись.

Незнакомец стоял спиной к полной луне; тень от фархового капюшона полностью скрывала лицо. Посох он держал в руке так, словно тот был ему скорее опорой, чем оружием. Когда же он сделал три шага навстречу Кракену, стала заметна сильная хромота.

У Ящерки упало сердце: подаренный судьбой «помощник» сейчас всего лишь разделит ее незавидную участь. Девушка покорно опустила голову и закрыла глаза, кажется, смирившись с неизбежным. Потому она не сразу поняла, что произошло.

…Истошно завопил Кракен… Ящерка не видела, что с ним случилось, видела только, что он упал и не встал больше. Та же участь настигла и его дружков. Посох незнакомца, с которым тот управлялся с легкостью мастера, бил без промаха, сводя на нет все преимущество нападавших в силе и количестве. Как правило, одного точного удара хватало, чтобы расправиться с каждым. Разве что здоровяку Ругхару досталось два: первый — под дых, второй — прямо поперек шеи.

Последним остался долговязый Зухор, славившийся тем, что носил гибкий клинок редкостной черной стали обернутым вокруг пояса. Сейчас он выхватил его, и тонкое лезвие дрожало и вибрировало, не отражая света луны.

Незнакомец, казалось, не заметил разницы. Развернув посох, почти лениво он выбил из правой руки Зухора его чудесный меч, переломав ему при этом пальцы. Тот закричал от боли, но крик оборвался, когда посох со всего размаху хрустко встретился с его лицом… после такого удара не выживают… несомненно, Зухор был мертв.

Остальные — тоже…

Ящерка испуганно смотрела на своего спасителя. Она не знала, что ей делать: бежать или благодарить небеса… Этот парень был страшен в бою. Страшен настолько, что возникала мысль: а человек ли это?..

Девушка испуганно сжалась, забившись в угол, образованный двумя бессмысленными, перегораживающими улицу стенами. Затаив дыхание, она ждала, что же сделает незнакомец.

Стуча посохом по избитой брусчатке, он подошел… И — подал ей руку, чтобы помочь подняться. Ящерка неожиданно поняла, отчего он подает левую: правая, державшаяся за посох, даже в ночи выглядела жутко: болезненные, искривленные пальцы…

Помедлив с полминуты, девушка обхватила тонкими пальчиками теплую мозолистую ладонь парня. Он осторожно помог ей встать. При этом незнакомец вполоборота повернулся к луне, и та осветила левую половину его лица.