Кэтрин Ласки - Девушка-сокол

На следующий день вместе с Календулой прилетели Улисс и Лира. Потом вслед за пустельгой появилась и Моргана.

— Моя маленькая предводительница соколов! — прошептала Мэриан, сообразив, что это Календула привела за собой остальных птиц. Девушка очень обрадовалась, узнав, что ее питомцы смогли самостоятельно выбраться из замка и теперь не только кормились сами, но и кормили Мэг и Ходжа.

Мэриан приблизилась к прокаженной.

— Елена, мои птицы прилетели, чтобы освободить меня. Они выглядят прекрасно и явились сюда за мной… Это похоже на чудо.

— Тогда нужно быть осторожной, чтобы настоятельница не расставила ловушки для твоих птиц, — ответила Елена слабым голосом. — Чудо не только в том, что они нашли тебя, но и в том, что маленький кречет рассказал все остальным соколам и… — Она помолчала. Речь давалась ей с большим трудом, но следующие слова были очень важными, поэтому нужно было произнести их очень отчетливо. Тяжело сглотнув, женщина продолжала: — Если она смогла рассказать об этом остальным птицам, то сможет рассказать и Робин Гуду.

Девушка широко распахнула глаза. Конечно, ей хотелось этого больше всего — чтобы Робин узнал, что она жива.

— Значит, ты должна отправить послание Робин Гуду. Его отнесет маленький кречет, которого ты называешь Календулой.

— Но у меня нет ни бумаги, ни чернил — как же я что-то напишу?

— По-моему, слова не нужны. Думаю, Робин увидит соколов и последует за ними. Ему нужен лишь знак, знак, что ты жива. — Елена остановилась, чтобы перевести дыхание. — Отправь ему прядь волос. Возьми маленький нож, которым мы режем ту скудную пищу, что нам дают, и отрежь прядь своих волос. С таким грузом птицу не заметят. Его примут за материал для гнезда.

Конечно, не нужно ничего писать. Календула знает, где в Шервуде находится разбитый дуб. Это совсем не то, что прокаженные деревья.

И девушка зашептала, обращаясь к кречету:

— Милпа, пистчуотч. Робин гиммлич брусча.

И объясняя птице, что нужно делать, она отрезала ножом прядь своих и без того коротких волос.

Этим вечером Робин сидел со своими товарищами в разбитом дубе.

Когда Мэриан пропала, все подумали, что она просто отправилась на какое-то тайное дело. Но потом через сеть своих лазутчиков Робин узнал, что ее поймали.

— Как ужасно… ужасно, что мы понятия не имеем, где ее держат, — сказал он теперь, грустно качая головой. — Жива ли она? Хуже всего, что мы не знаем, жива она или нет.

— Жива, я в этом уверен, — ответил брат Тук. — Вот только где она? И что с ней делают?

Робин спрятал лицо в ладонях. Они собирались выкупить короля с помощью рубинов, а теперь та, которая была для него дороже всех камней и королей, пропала. Видя, как их атаман мотает головой и плачет, разбойники растерянно переглянулись.

Повисло мрачное молчание. Как вдруг его нарушил кречет, пролетевший сквозь листву и севший прямо на плечо Робину.

Тот удивленно поднял глаза.

— Это же Календула! — воскликнул Малыш Джон.

— Точно! — Скарлет поднялся и с трепетом посмотрел на птицу.

На колено Робину упала прядь вьющихся волос.

— Это волосы Мэриан, — произнес он с благоговением. — Она прислала их нам. Это знак! Она жива! — Его взгляд стал задумчивым. — Но где? И что с ней?

Робин обернулся к Календуле. Та наклонила голову и пристально смотрела ему в глаза.

Робин почувствовал, как в душе что-то поднимается. Это было что-то особенное и очень знакомое. Может, это был лишь отблеск многолетнего общения Мэриан с птицами, но он понял, что кречет может стать его другом. Тем более Мэриан не раз говорила ему, что для настоящего сокольничего птица не пленник, а товарищ.

И тут Робин понял, что делать. У него всегда были с собой ежовые иглы и перья малиновки, которые он использовал для оперения стрел. Мэриан обязательно все поймет, увидев их. Он быстро связал иглы и перья в маленький узелок и положил себе на ладонь.

Календула вела себя со всем достоинством и благородством своих предков. Подхватила сверток клювом, потом села на руку Робина. Он вышел из дуба, держа руку вытянутой. Поднял ее, как это много раз делала при нем Мэриан. Календула расправила крылья, взмахнула ими раз, другой и пустилась в полет.

Она медленно поднялась и немного покружила на месте, чтобы Робин мог следовать за ней по вечернему лесу. Он сел на коня и двинулся за птицей. Когда она привела Робина к Ноттингему, его сердце бешено забилось от благодарности.

— Значит, она здесь, — сказал себе Робин.

Календула сделала три круга над стоявшим на холме аббатством.

«Теперь остается вызволить ее оттуда, — подумал Робин. — Вот только как?»

Главный стратег шайки находился в плену. Значит, придется придумывать что-то самим.

— Твой обед, дамочка!

Мэриан, сидевшая в углу с Еленой, слегка опешила. Настоятельница никогда не заходила в лечебницу, а теперь вдруг появилась с каким-то блюдом. Обычно пищу оставляла во внешней комнате молодая посудомойка. Но тем не менее перед нею была настоятельница, державшая блюдо с чем-то красным и дымящимся.

— Что? — спросила девушка.

— Спрашиваешь, что это? Разве ты не узнала? Я была уверена, что узнаешь, моя маленькая хозяйка соколов! Это мозги только что убитого кролика. Я знаю, что их больше всего любят хищные птицы, от соколов до орлов. Я слышала, что эти птицы разбивают кроличьи головы своими лапами, потому что когти гораздо крепче клювов. Вот весь мозг целиком! — Настоятельница, смеясь, поставила блюдо на пол. — Ах да, когда ты покончишь с кроличьими мозгами, может быть, твой собственный мозг прояснится и ты вспомнишь, где рубины.

Мэриан коснулась грудной клетки, где хранила под корсажем драгоценный узелок из перьев и игл. Календула бросила этот узелок на пол сегодня утром. Елена оказалась права — чтобы все понять, Робину хватило всего лишь знака. Благодаря пряди волос и пучку перьев теперь каждый из них знал, что они оба живы. Девушка даже не собиралась пробовать кровавую пищу. Ни один уважающий себя хищник, будь то сокол, ястреб или орел, не притронется к подачке тирана. Неподчинение — главное оружие против тех, кто пленяет.

— Робин скоро будет здесь, — сказала себе девушка. — Совсем скоро.

Пучок перьев давал ей надежду. Но Робин так и не появился, ни в этот день, ни на следующий. Прошло еще несколько дней, но от него не было ни слуху ни духу. Приходила лишь настоятельница, иногда с горой сырых кроличьих мозгов, иногда с еще бьющимся сердцем цесарки — с деликатесами, которые Мэриан время от времени готовила для своих птиц. Но она по-прежнему отказывалась от еды. К пище для прокаженных девушка тоже не притрагивалась, хотя они уговаривали ее поесть. Настоятельница действовала все более осторожно — ведь если Мэриан умрет, ей никогда не найти рубинов.