Ричард Адамс - Обитатели холмов

— Отлично, — сказал Черничка. — Смотрите, а туч-то все больше. К вечеру будет дождь, надо торопиться. Пора Глядите, глядите! Вон внизу Шишак… вся троица!

По берегу ручья, не замечая приятелей, бежали три кролика Они проскочили мимо, к подлеску, туда, где долина сужалась, и понеслись вверх, успев одолеть полсклона, пока Орех не послал вдогонку Желудя, — тогда только они заметили своих и спустились к канавке.

— Похоже, нас тут некому беспокоить, — сказал Ореху Шишак. — Ферма далеко, элилей в полях и следа нет. Есть, правда, человечья дорога — даже несколько, — и ездят по ним, кажется, нередко. Запах свежий, и полным-полно белых палочек, тех самых, которые люди таскают в зубах. Но может быть, это и к лучшему. От людей мы будем держаться подальше, а они — распугают всех наших врагов.

— Как ты думаешь, зачем люди ходят туда-сюда? — спросил Пятик.

— А кто знает, зачем они вообще все делают? То пригонят овец и коров, то вдруг вырубят весь подлесок. Да какая разница? По мне, все же лучше иметь дело с человеком, чем с лисой или лаской.

— Ну ладно, — сказал Орех. — Ты, Шишак, узнал очень многое, и все — хорошее. А мы тут как раз собрались начать. Рыть пора. Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, дождь пойдет совсем скоро.

Самцы кроликов никогда, или почти никогда, не занимаются рытьем нор всерьез. Норы — естественная обязанность крольчихи, которая должна приготовить жилище своим малышам прежде, чем те появятся на свет, а самец только помогает ей. Бывает, правда, самец-одиночка, если ему не повезло и он не нашел пустующей норы, иногда пытается вырыть себе хоть какое-нибудь укрытие, но надолго его не хватает, Здесь, возле трех дубов, земля была голая, почва — песчаная, легкая. Раза три вся компания начинала рыть не так и не там, где надо, но все же еще до «на-Фрита» они вырыли какое-то подобие нор. Орех наблюдал за работой, помогая то одному, то другому и находя доброе слово для каждого. Время от времени он выбегал на край поля посмотреть, все ли спокойно. Один Пятик оставался ко всему безучастным. Работать он не захотел и то грыз траву возле канавы, то кидался бежать, словно услышав в лесу что-то страшное. Раза два Орех пытался с ним заговорить, но не получил никакого ответа и почел за лучшее оставить брата в покое.

После «на-Фрита» небо плотно заволокло тучами. Свет посерел, запахло приближавшимся с запада дождем. Синичка, которая в полдень порхала над куманикой и распевала свою песенку «Хей-хо, принеси мне помягче травки», теперь бросила заниматься воздушной акробатикой и скрылась в лесу. Орех сидел, ломая голову над тем, стоит ли начинать сейчас боковой коридор между норкой Шишака и Одуванчика, как вдруг услышал совсем рядом тревожный стук. Он резко обернулся. Барабанил Пятик, не отрывавший от поля глаз.

На противоположном склоне из подлеска выбежал кролик и сел возле зеленого кустика, не сводя глаз с наших друзей. Он сидел, навострив уши, не скрывая, что слух и нюх его целиком обращены к пришельцам. Орех встал, помедлил и снова уселся, так чтобы его было лучше видно. Чужак не шелохнулся. Не отводя от него взгляда, Орех почувствовал, как за спиной подошел и замер кто-то из своих. Помолчав, он позвал:

— Черничка?

— Черничка в норе, — откликнулся Плошка.

— Сходи-ка за ним.

А чужак все сидел неподвижно. Поднялся ветер, и в ложбине, отделявшей его от Ореха, наклонилась, зарябила трава. Издалека послышался голос Чернички:

— Орех, я тебе нужен?

— Я хочу пойти поговорить с тем кроликом, — сказал Орех. — Ты не пойдешь со мной?

— А мне можно? — спросил Плошка.

— Нет, Хлао-ру. Не стоит его пугать. Трое — это уже много.

— Осторожней! — крикнул им вслед Алтейка, когда они двинулись вниз по склону. — Может быть, он не один.

Временами русло ручья сужалось и было не шире кроличьей тропки. Дойдя до такого места, кролики одним скачком перемахнули на противоположный склон.

— Веди себя так, будто мы здесь дома, — сказал Орех. — Засады, кажется, нет, на худой конец, мы всегда успеем удрать.

Чужак сидел не шелохнувшись и лишь смотрел на приятелей во все глаза. Теперь и они смогли хорошенько его рассмотреть, какой он крупный, красивый и гладкий. Шерсть лоснилась, когти и зубы блестели. Но нападать он не собирался. Наоборот, во всей его позе была какая-то странная, неестественная расслабленность. Они остановились в нескольких шагах.

— Кажется, он не опасен, — шепнул Черничка. — Если хочешь, я подойду первый.

— Нет, давай вместе, — ответил Орех. Но в эту секунду чужак сам пошел к ним навстречу. Он коснулся носом носа Ореха, и кролики обнюхали друг друга, безмолвно спрашивая: «Кто такой?». Запах у чужака был странный и все же довольно приятный. Орех даже подумал, что так наверняка пахнут хорошая пища, здоровье, покой — если не сказать, праздность, — словно этот красавец явился из некой неизвестной, богатой страны, о которой Орех и слыхом не слышал. Это был настоящий аристократ, и когда взгляд больших карих глаз незнакомца обратился к Черничке, Орех будто увидел себя со стороны — ободранный бродяга, вожак проходимцев. Он решил было не начинать разговор первым, но в молчании незнакомца было нечто такое, что он все же заговорил:

— Мы пришли из-за вересковой пустоши, — сказал Орех.

Чужак не откликнулся, но в его молчании не чувствовалось никакой враждебности. А вид у него при этом был до странного печальный.

— Ты живешь здесь? — помолчав, спросил Орех.

— Да, — откликнулся тот. И добавил: — Мы видели, как вы пришли.

— Мы тоже здесь будем жить, — твердо заявил Орех.

Чужак не проявил к его словам никакого интереса. Помолчав, он сказал:

— Как угодно. Мы так и подумали. Но, кажется, вас слишком мало, чтобы устроиться хорошо.

Орех растерялся. Чужака явно ничуть не беспокоило, что здесь появились бродяги. Что же это за племя? Где оно? Сколько гвардейцев сидит сейчас в лесочке, не спуская с них глаз? А вдруг они вздумают напасть? По виду чужака ничего не поймешь. Взгляд у него спокойный, едва не скучающий, правда, кажется, дружелюбный. Его печаль и огромный рост, выхоленная шкурка и та неспешность, с которой он получал, что хотел, его равнодушие к незнакомцам — все оказалось для Ореха неразрешимой загадкой. Если за всем этим что-то и крылось, он понятия не имел — что. И на всякий случай решил правил своих не менять, но быть предельно искренним и понятным.

— Нас вполне хватит, чтобы защититься, — сказал он. — Мы не собирались ни с кем враждовать, но если вдруг кто-нибудь попытается сунуть нос в наши дела…

Чужак мягко прервал его:

— Не тревожьтесь — мы рады вам. А сейчас, если вам пора вернуться к своим, то, если, конечно, вы не возражаете, я бы вам составил компанию.

И чужак побежал вниз по склону. Переглянувшись, Орех с Черничкой нагнали его и поскакали рядом. Двигался странный кролик легко, неторопливо и, в отличие от них, безо всякой опаски пересек поле. Орех был озадачен как никогда. Чужак нисколько не боялся, что кто-нибудь может напасть, оказаться сильнее, убить. Он шел один к компании сомнительных чужестранцев, но вот чего ради он так рисковал, Орех никак не мог взять в толк. «Наверное, — устало подумал он, — этот чужак потому такой большой да крепкий, что его гладкую шкурку не берут ни зубы, ни когти».