Сара Дуглас - Звёздный Человек

Она изгоняет всё из своей головы, сохраняя красоту лунного света и тепло его ласк. "Леди Луна," говорит она и говорит сама себе, "купай меня в твоём свете."

Свет луны стал ярким и Адамон моргнул. Но он не спускал глаз с Азур.

"Леди Луна, залей Тенсендор своим светом."

И луна залила своим светом землю, и везде на ней мужчины и женщины заворочались, когда сновидение вошло в их сон.

"Сон" прошептала Азур, её глаза были широко открыты.

Однако она не видела крыши Сигхолта. Вместо этого она видела землю, как луна видит её. Видела каждое поле, и борозду, и дорожку. Видела каждую крышу и аждый проход. Видела и слышала как собаки садятся на задние лапы, чтобы провыть своё почтение. Видела котов, прячущихся в тени, и сов, моргающих и ещё толпились на полуночных улицах и указывали на небо.

Она улыбнулась.

Вот лежит озеро Граааля, и озеро Коулдрон, и озеро Фернбрейк и они подмигивают луне.

Азур подмигнула в ответ.

Тут на севере располагалась армия Аксиса, и луна заливала лагерь так, что часовые зажмурили глаза, а те, кто спал забормотали, когда сновидение зашло в их разум. Всем им снилось одно и то же.

Здесь лежал Аксис в полудреме. Он забормотал тоже, но затем его сон окреп и углубился, когда сновидение охватило его. Он улыбался.

"Помечтай." прошептала Азур и позволила своему взгляду передохнуть секунду.

На востоке и западе, севере и юге приливные волны бились о берег Тенсендора, и в такт с ними пульсировало сновидение. Луна — водитель приливов и хранитель снов.

"Север," прошептала Азур, и лунный свет поспешил на север, заливая всё собой, и северный Аваренхейм и Ледяные шапки Альп стали видны внизу.

А затем… затем настал черёд безбрежной северной тундре. Распростираясь широко, как только воображение может позволить, неописанная на картах, покрытая ровным льдом, бесплодной почвой, безжизненная. Исключая великую Ледяную Крепость, которая отражала тысячами цветов свет назад к луне. Гигантская призма была слишком прекрасна для ужаса, который в ней содержался. и все же это был ужас, ибо он не был природным творением.

"Задержаться," прошептала она, и лунный свет задержался там.

Наблюдавший за ней Адамон видел, как она задержала дыхание и прикрыла глаза. Она была у цели.

Смелость и отвага, Азур, и удача, моя дорогая.

Лунный свет заливал Ледяную Крепость, и по мере того, как свет проникал в её коридоры, залы и все остальные места, грифоны мяукали и вздыхали во сне. И все они видели один и тот же сон.

Горграел повернулся в кресле, наполовину проснувшись, но ещё разморенный сном, так, что не мог встать, и опустился на свою подстилку у огня. Он шептал и бормотал и… в конце концов погрузился в сон.

Ему снился белый свет, настолько чистый, что он почти плакал от его совершенства. Он призывал к нему. Шептал. "Возлюбленный? Возлюбленный? Возлюбленный?"

"Да," бормотал он. "Да, я здесь."

Глубоко во сне десятки тысяч грифонов изгибались и дрожали во всех уголках крепости, каждая искала любовника.

Азур запрокинула голову и издала стон из глубин своего горла, Адамон даже наклонился вперёд, посылая всю силу, которую мог, без того, чтобы послать также и последнюю искорку своей жизни. Мужество, моя дорогая!

И Азур показала мужество.

Она смотрела на крепость с огромной высоты. Затем она почувствовала. Почувствовала… почувствовала сердцебиение, которое вибрировало сквозь свет впереди неё.

Она знала это сердцебиение. Разве не её тело носило его восемь месяцев? Разве не её руки прикладывали его к груди целый год, после того, как её тело боролось, чтобы родить его?

Тук-тук.

Она задрожала.

Тук-тук.

Она застонала.

Тук-тук.

И она сграбастала его, используя, чтобы протянуть себя вовнутрь Ледяной Крепости.

Тук-тук.

Она исчезла с крыши Сигхолта, и Адамон закричал.

Тук-тук.

Она спускалась по лунному лучу, позволяя сердцебиению сына вести её к нему.

Тук-тук!

Горграелу снилась женщина такой исключительной красоты, что его дыхание участилось, и стон сорвался с его губ.

Она шла по коридорам его Ледяной Крепости, её руки распростёрты, её рот приоткрыт в ожидании… и она шла к нему!

Азур шла в снах каждого спящего на земле. Многие называли её имя, другие кричали без слов, ожидали её, тянулись к ней.

Но только в одном месте она действительно шла.

Горграел застонал снова, громче в этот раз, и он перевернулся в кресле. Никогда он не видел обнажённой женщины раньше, никогда не думал, что женщина, избавившись от одежды, может возбудить такие желания в нём. Никогда! Это было ощущение, которым можно было упиваться.

Его кровь вскипела с приливами и отливами, которые били неустанно по краям северной ледяной шапки.

Его руки с когтями вцепились в подлокотники его кресла, напрягаясь в момент удара волн.

А она всё шла. Она шла, повиливая бёдрами, с улыбкой на лице и радостью в глазах. Она проходила мимо скорчившихся грифонов, невозмутимо, отбрасывала волосы за спину и смеялась…, и Горграел закричал.

Он вцепился в сон и не хотел упускать его. Не сейчас! Не прежде, чем она подойдёт к нему!

Она была уже за дверью, и дверь распахнулась перед ней.

Да!

Сейчас она скользила, скользила по полу, и рот Горграела приоткрылся, его язык вывалился, и слюна капала на подбородок.

"Я пришла только для тебя," прошептала она, стоя позади его кресла, а в следующую секунду он почувствовал её руки на плечах, а затем скользнули вниз по его телу, скользили, скользили…

Он не мог помочь себе ничем, и его тело содрогалось.

"Только для тебя," прошептала она, и её рот коснулся его брови.

О! Она была настолько прелестной!

"Только для тебя. Пошли."

О!

"Пошли."

Глаза Горграела открылись, и он повернулся чтобы схватить её, бросить на пол, и взять её, чего она отчаянно хотела.

Но его когти схватили только воздух.

Рыча от разочарования и желания Горграел вскочил на ноги и…

…увидел прекрасную обнажённую женщину, изнывающую по его прикосновениям, с хнычущим малышом на руках у её груди. Лунный свет заливал комнату и купал её в свете столь чистом, что она сама казалась сделанной из света луны.

"Только для тебя," шептала она в волосы мальчика.

До сих пор пребывая во сне, Горграел хотел вытащить у неё из рук надоедливого ребёнка и схватить её саму. О, застонал он, какая гладкая у неё кожа, какая блестящая, он увидел изгиб её бедра и груди, и любовь на её лице, когда она повернулась к нему.

Да, оторвать ребёнка от неё, и овладеть ею. Ещё секунда, одно дыхание и она будет его.

Она подняла лицо от волос ребёнка и улыбнулась ему. "Возлюбленный," прошептала она, и Горграел прыгнул.

А она исчезла, и ребёнок с ней.

Руки Горграела не захватили ничего кроме её запаха, и он спарился ни с чем, кроме каменного пола, на который рухнул.