Елена Кипарисова - Фея мёртвого города

- Да успокойся ты, сейчас пойдем на кафедру и заберем торт, и будем выглядеть жадными, но зато не распутными.

- Ладно, - попыталась я взять себя в руки, - и кто же туда пойдет?

- Ты, - тут же ответила подруга, - кто отдал, пусть тот и забирает. Это справедливо.

- А, по-моему, справедливо, что пойдет тот, кто притащил это безобразие в университет! И в следующий раз пиши на коробке ни просто 'Торт', а 'Детям до 17ти, заглядывать под крышку только под строгим присмотром родителей'.

Я резко поднялась и вышла из аудитории, провожаемая недоумевающими взглядами. Подруга следовала за мной по пятам.

- Ты куда? Неужели забрать торт?

- Нет, - ответила я, даже не обернувшись. - В деканат. Попрошу меня отчислить, пока не поздно.

- О, да ладно. - Подруга схватила меня за руку, потянув назад и вынуждая остановиться. -

Давай мыслить здраво и не совершать никаких опрометчивых действий. Мы выпутаемся.

- Как?

- Я прямо сейчас пойду и заберу торт, все им объяснив. А что, я молодая девушка с нормальными сексуальными и гастрономическими потребностями.

- А рад за вас, Мария. - Мы замерли, боясь обернуться, но не нужно было иметь глаза на затылке, чтобы понять - там стоит Вячеслав Вивьенович, и он был очень и очень зол.

Как в замедленной съемке нам удалось повернуться к нему и даже изобразить на лицах подобие улыбок. Но, встретив суровый взгляд и пунцово-красное лицо преподавателя, они поникли. Мужчина напоминал огненного дракона, мне даже показалось, что из его ноздрей валит сероватый пар. Все-таки они открыли эту проклятую коробку.

- Ваша группа - мой личный крест, и до сих пор я нес его молча и терпеливо. Но это... это переходит всякие границы норм морали. Вы думаете, это смешно?

- О чем вы? - захлопала ресницами Маша, слегка выпячивая ярко-розовые губы.

- Вы знаете о чем, - закричал преподаватель. Нам повезло, что коридор оказался пуст, и никто не видел, как наши лица побледнели, постепенно накаляясь до огненно-красного. Такого позора я не испытывала никогда. - Не стоит прикидываться дурочкаим. Ваш торт. Думаете, это очень весело?

- Какой торт? Я ничего про него не знаю.

- Довольно. На карточке заказа значится ваше имя. Так что, Мария, будете отрицать или мы сократим этот нелегкий процесс?

- Ребята отобрали у нас этот торт, и мы не успели их предупредить, - подала я голос, уже понимая, что совершаю огромную ошибку. Но нельзя было просто стоять и смотреть, как этот изверг втаптывает в грязь мою подругу.

- Да, неужели. И зачем вам такой экстравагантный торт, Ветрова? - нахмурился преподаватель, скрестив руки на груди, резко став старше лет на десять. Сейчас перед нами стоял не молодой специалист, а старый брюзга. - Я был о вас лучшего мнения.

'Нет, не был' , хотелось добавить мне, но я сдержалась. Этот человек наверняка полагал, что его студентка живет на кладбище и приносит в жертву Сатане комнатных собачек.

- Мы берегли его для девичника, - с вызовом ответила за меня Маша. - И мы не виноваты, что эти мозголомы стащили его и принесли вам в подарок. Так мы можем забрать свой торт? Вы его не испортили?

Я дернула девушку за руку, но оказалось поздно. Вячеслав Вивьенович глубоко вздохнул, набирая полную грудь кислорода, и сжал руки в клаки. На долю секунды мне даже показалось, что он ударит нас, но мужчина, кажется, сумел совладать с собой.

- Прямо сейчас вы обе идете на кафедру и объясняете достопочтенным профессорам, почему на их столе оказалась эта пошлость и что вы - распущенные девушки с низким уровнем интеллекта. Я и они ждем объяснений!

- Да с какой стати...

- Маша, - но она меня не слышала.

- Если данный торт шокировал вас и глубоко ранил ваши чувства, то это не наша вина, а чье-то ханжество. Мы живем в двадцать первом веке и вправе сами выбирать себе кондитерские изделия.

- Мы извинимся, - тут же перебила ее я, заметив, что у Маши кончился воздух, и она делает глубокий вздох для следующей тирады. - Мы извинимся и все объясним.

- Я жду, - бросил нам преподаватель, прежде чем развернуться на пятках и гордо удалиться на кафедру.

Мы остались в коридоре только вдвоем, крепко держась за руки и уставившись в пол. Мысли разом куда-то подевались, оставив меня в абсолютной тишине. Казалось, мир стал необитаем, а я и Маша - последние люди на всей планете. Если бы это было так. Внезапный вирус, ядерная волна, и нам бы уже не пришлось идти в эту крошечную комнату, которая в прошлом была шахтой грузового лифта. Не стало бы ни Ирки Плетьиной, ни Вивьеновича, ни этого проклятого торта с мужским достоинством на верхушке. Мы ждали, но мир не менялся.

- И что скажем этим эстетам? - первой ожила подруга.

- Не знаю, сымпровизируем. Наверное. - Я уже ни в чем не была уверенна. Лишь в том, что это будет самый унизительный опыт в моей жизни. - Просто давай сделаем это. А после этого, чур, ты выстрелишь мне в голову, и избавишь от этих воспоминаний.

- Нет, тогда кто выстрелит в мою? - рассмеялась она, обнимая меня и почти силой подтаскивая в деревянной двери, на которой висела табличка 'Кафедра'.

Нам потребовалась еще целая минута, чтобы собрать всю волю в кулак и постучать. По ту сторону раздалось сдержанное 'войдите'. Мы улыбнулись друг дружке и, открыв дверь, ступили в комнату. Почти все ее пространство занимал огромный стол, составленный их трех маленьких рабочих, за которым сидело шесть мужчин. В чем-то они даже были похожи между собой - строгие светло-серые костюмы, аккуратно уложенные волосы, сосредоточенные лица. И все они смотрели на нас, я вспомнила, как несколько минут точно также была погребена под взглядами сокурсников, но в данном случае, единственной эмоцией, витавшей в воздухе, стало непомерное раздражение.

В следующее мгновение мой взгляд упал на заветный тортик, который Маша так заботливо заказала специально для меня. При всем его явном разврате, стоило признать в нем настоящее произведение искусства. Шоколадная глазурь изображала курчавые волосы мужчины, детородный орган которого горделиво возвышался над бисквитными коржами. К моему ужасу все было выполнено настолько детально, что мое лицо залило краской от прожилок вен, выполненных джемом. И Маша предполагала это съесть?

- Девушки, так и будем стоять молча? - прокашлялся наш преподаватель, застывший чуть позади основной группы.

- Простите, - прерывисто вздохнула подруга, - дыхание перехватило.

В эту минуту я закатила глаза, заранее предвидя, что вся эта история ни к чем хорошему не приведет. Мы изначально в проигравших. Вячеслав Вивьенович знал об этом, и уже мысленно прикидывал все те наказания, которым успеет нас подвергнуть в течение семестра. Это заставило меня нервно сглотнуть.

- Уважаемые господа, - мой голос дрогнул, - мы хотим извиниться перед вами за произошедшее недоразумение.