Елена Кипарисова - Фея мёртвого города

Я бежала вперед, на ходу пытаясь вспомнить хоть одно место, в котором могла оказаться в безопасности. Дом. Только там. Сейчас даже присутствие в нем Марка не казалось уж столь напрасным. Страх заставлял сердце биться чаще, его стук вызывал в теле дрожь, то и дело сбивая с шага. Это было что-то интуитивное, за пределами разума. Я знала лишь то, что не могла останавливаться, и что преследователь не собирался делать того же. Самый короткий путь лежал через ненавистную мною стройку, и у меня не было времени на размышление - да или нет. Насколько близко маячило спасение? Каких-то пять минут хорошего бега, но разве я была хорошим спринтером? Раскаяние по поводу любви к высоченным шпилькам пришло слишком поздно. Мысли путались, став быстрее меня, не позволяя сосредоточиться на чем-то одном.

Я свернула, даже не осознав, что отдаляюсь от шумных улиц, окруженная безликим пустырем.

Страх только подгонял, но асфальтированная дорога закончилась, сменившись каменистой тропинкой, шпильки начали вязнуть в тягучей глине, замедляя меня. За спиной отчетливо доносились шаги, становившиеся все ближе, звук, которых смешивался со стуком моего сердца.

Резкий толчок в спину нарушил мое равновесие, я запнулась, пролетев несколько метров вперед и упав на мелкую гальку, чувствуя, как острые камни впиваются в ладони. Мне удалось найти в себе силы, чтобы подняться, когда ноги скользили по земле, поднимая в воздух облака едкой пыли. А потом... потом я совершила самую большую ошибку в своей жизни - обернулась. В двух шагах от меня стоял высокий мужчина в черном похоронном костюме, застыв молчаливым силуэтом. Солнцезащитные очки скрывали глаза, делая его еще менее похожим на человека.

Задыхаясь, я схватилась за сердце, которое стало работать рывками, вызывая резкую боль, а потом отступила на шаг. Правый каблук не нашел опоры, медленно опуская все ниже. Позади была пропасть, но мне удалось понять это уже слишком поздно, когда руки взметнулись вверх, в поисках поддержки, а мир начал переворачиваться вверх дном. Я падала, запоздало вспоминая, что этот котлован был здесь больше года, глубокий и заполненный огромными валунами.

Последовал удар, резкая боль, а потом темнота.

'Наша жизнь состоит из бесчисленного количества маленьких шагов, которые мы делаем на

ощупь, полагаясь только на свою интуицию. Резкие подъемы и спуски, ямы и различные

преграды - все это готово нас сломить, сбить с истинного пути, заставить упасть и больше

не подняться. Никто и не предполагает, куда это приведет, в райские сады или к обрыву, на

дне которого полыхает огонь. Но мы не можем отступить, ведь с каждым нашим шагом

прежняя дорога исчезает, превращаясь в прах, так, что нам уже никогда не понять, какой

неверный поворот привел нас сюда' .

Сознание вернулось неожиданно и резко, словно перезагруженный компьютер - начали медленно загружать файлы: слух, странная тяжесть в ногах, боль в шее. Последними стали восстанавливаться воспоминания, обрывками, неясными бессвязными картинками. Я даже не пыталась двигаться, чувствуя, что это плохая идея, из горла вырвался мучительный стон. Во рту пересохло, а язык еле шевелился, отчего все слова превращались и бессмысленный шепот.

Слева раздался шорох, и я постаралась сосредоточиться на нем, ощутив чье-то присутствие. В ноздри ударил резкий запах мужского одеколона, довольно знакомого.

- Илья? - Первое же слово вызвало приступ кашля, отдавшийся ноющей болью в грудной клетке.

- Не угадала. - Марк подошел ближе, касаясь своей прохладной ладонью моего лба. - С возвращением.

- Откуда? - Я с невероятным трудом открыла глаза - веки казались свинцовыми, так и норовя опуститься обратно.

В комнате царил успокаивающий полумрак, окутывая нас туманным коконом. Мужчина стоял на коленях у моей кровати, облокотившись локтями о твердый матрац. Я скосила на него глаза, почувствовав, что шея совершенно неподвижна, словно позвонки одеревенели, потеряв гибкость.

- Как себя чувствуешь? - Мне не удавалось прочесть выражение его лица - в нем читалась непонятная и несвойственная ему тревога, с существенной долей удивления. Зеленые глаза выцвели, став напоминать траву в начале сентября, когда ночами приходит первый мороз.

- Что произошло? - Мое сознание отказывалось давать ответы на этот вопрос. Дурной сон, непомерное количество выпивки, амнезия? Все казалось неправдоподобным.

- Что помнишь последним? - Его тон стал деловым, лишившись всех человеческих эмоций.

- Последнее? Я упала?

- Уже тепло.

- У меня был обморок?

- На городской стройке? Я так не думаю. - Марк покачал головой, пригладив черные волосы.

- Что с моим телом? - захныкала я, поражаясь своей беспомощности. - Не могу пошевелиться.

- Я даже не был уверен, что ты вообще очнешься.

- В каком смысле? - Я стала осматривать прикроватный столик в поисках стакана воды, горло царапало будто наждачкой.

- В прямом. Давай вспоминать вместе. Ты встала пораньше и вышла из дома. Куда?

- В больницу. - Прошлое стало проявлять медленно, едва ощутимо, постепенно укладываясь в пазл из разрозненных кусочков.

- А теперь скажи мне, каким образом к середине дня ты оказалась на стройке? - Мужчина прищурил глаза, став похожим на изголодавшегося лиса. - Ну же, ты можешь. Постарайся.

- Я бежала. - Это ощущение преследовало меня - ветер, бьющий в лицо, бешеный стук сердца,

заглушающий все остальные звуки, дыхание, превратившееся в короткие обжигающие всхлипы.

- А потом упала... - Падение и резкий удар, отдавшийся в ушах отвратительным хрустом.

- Сама по себе? - удивился он, даже подавшись вперед, чтобы заглянуть в мои полуприкрытые глаза. - Просто шла домой и вдруг подумала, а не переломать ли мне все кости разом?

- Мне нужно в больницу. - Осознание походило на ушат холодной воды, приведший меня в чувство. Я не чувствовала своего тела, лишь легкое покалывание в кончиках пальцев, скорее мнимое, чем настоящее. Паника прокатилась по мне иссушающим огнем, заставляя корчиться, хотя это и не было заметно для всего остального мира. Единственное, что выдало мое состояние - слезы, скупыми дорожками прокатившиеся по щекам. - Пожалуйста, вызови скорую. Молю.

Близость смерти пугала, хотя мне никогда особо и не хотелось жить. Но теперь я боялась, чувствуя, как силы медленно покидают мое тело. А Марк просто наблюдал за этим, как самый извращенный садист, прекрасно понимая, что мне уже не выкарабкаться. Если поврежден позвоночник, то чувствительность могла и не вернуться, все зависело от того, как много прошло времени и насколько сильно Марк потревожил мои травмы. Участь могла оказаться еще страшнее - остаться такой навсегда, куклой, которую уже не починишь. Никто не станет заботиться обо мне, так что смерть могла стать спасением. Я понимала, что худшее уже произошло, и врачи вряд ли могли что-то исправить. Слезы застыли на щеках, словно в одно мгновение превратились в крошечные льдинки.