Патрик Ротфусс - Страхи мудреца. Книга 1

— Мелоси реху эда стити, — буркнул Вилем.

— А ну, говори на атуранском! — со смехом бросил Симмон. — Чтоб я больше не слышал этого ослиного наречия!

— Эда стити? — переспросил я. — Спите у огня?

Вилем кивнул.

— Я заявляю официальный протест! — воскликнул Сим, воздевая перст. — Ты не имел права так быстро выучить сиару! Я вот целый год занимался, прежде чем начал хоть что-то понимать. Год! А ты нахватался всего за четверть.

— Так я же еще в детстве его учил, — возразил я. — А за эту четверть только отполировал имеющиеся познания.

— Выговор у тебя лучше, — сказал Вил Симу. — Квоут разговаривает, как какой-нибудь купец с юга. Очень простецкий говор. Твоя речь звучит куда более изысканно.

Это, похоже, заставило Сима смягчиться.

— У огня… — повторил он. — Не странно ли, что уходят всегда именно мужчины?

— Ну разумеется, в постели хозяйка — женщина, — сказал я.

— Это не так уж плохо, — сказал Сим.

— Смотря какая женщина, — заметил Вил.

— Вот Дистрель хорошенькая… — сказал Сим.

— Кех! — возразил Вил. — Чересчур уж бледная. А вот Фела…

Симмон печально покачал головой.

— Не нашего полета птица.

— Она же модеганка, — сказал Вил, расплываясь в широкой, почти демонической ухмылке.

— Что, правда? — спросил Сим. Вил кивнул. Я еще никогда не видел, чтобы он так лыбился. Сим горестно вздохнул.

— Ну, все сходится. Мало того, что самая красивая девушка в Содружестве, так еще и модеганка. Я не знал.

— Ну, положим, если и самая красивая, то разве что на своем берегу реки, — возразил я. — А на этом берегу…

— Про свою Денну ты уже распространялся, — перебил Вилем. — Раз пять, не меньше.

— Послушай, — сказал Симмон, внезапно сделавшись серьезным, — тебе нужно просто вести себя чуть посмелее. Эта Денна, она к тебе явно неравнодушна.

— Она на этот счет ничего не говорила.

— Да они о таком никогда не говорят! — сказал Симмон и расхохотался от мысли о такой глупости. — Но есть же всякие игры. Это нечто вроде танца.

Он поднял руки, делая вид, будто они беседуют между собой.

— «Ой, как здорово, что я тебя встретил!» — «Привет, а я как раз собиралась пообедать». — «Надо же, как удачно, и я тоже! Давай помогу тебе нести сумку?»

Я вскинул руку, чтобы остановить его.

— Можно сразу перейти к концу этого спектакля, где ты на протяжении оборота изливаешь свое горе над кружкой с пивом?

Симмон надулся и обиженно уставился на меня. Вилем расхохотался.

— За ней увивается достаточно мужчин, — сказал я. — Они появляются и исчезают, как…

Я попытался придумать сравнение, но у меня ничего не вышло.

— Я предпочту остаться ее другом.

— Ты предпочел бы приникнуть к ее сердцу, — сказал Вилем без особого нажима. — Ты предпочел бы, чтобы она радостно обвила тебя руками. Но ты боишься, что она отвергнет тебя. Ты боишься, что она посмеется над тобой, и тебе неохота остаться в дураках.

Вилем непринужденно пожал плечами.

— Ну, ты не первый, кто испытывает подобные чувства. Ничего постыдного в этом нет.

Он практически попал в цель, так что я долго не мог найтись, что ответить.

— Надеюсь, — тихо признал я. — Но мне не хочется делать чересчур смелые предположения. Видел я, что бывает с мужчинами, которые слишком много возомнили и попытались подгрести ее под себя.

Вилем торжественно кивнул.

— Она же тебе футляр для лютни купила, — подсказал Сим. — Это что-нибудь да значит!

— Но что именно это значит? — спросил я. — Да, похоже, как будто она ко мне неравнодушна, но что, если мне просто хочется так думать? Все те мужчины наверняка тоже думали, что они ей небезразличны. Но они, очевидно, ошибались. А вдруг и я тоже ошибаюсь?

— Ну, так ведь не попробуешь — не узнаешь, — с горечью сказал Сим. — По крайней мере, так я всегда думал. Но знаете что? Ни фига это не работает. Я за ними бегаю, а они меня пинают, как собаку, которая лезет на стол. Я уже устал все время пробовать…

Он тяжело вздохнул, по-прежнему лежа на спине.

— Я ведь немногого хочу — просто встретить девушку, которой бы я понравился.

— А я хочу просто знать наверняка, — сказал я.

— А я хочу волшебного коня, которого можно спрятать в карман, — сказал Вил. — И кольцо красного янтаря, которое дало бы мне власть над демонами. И бесконечный запас пирожных.

Мы снова погрузились в уютное молчание. В вершинах негромко вздыхал ветер.

— А говорят, что руэ знают все истории на свете, — сказал, помолчав, Симмон.

— Может быть, и так, — согласился я.

— Расскажи что-нибудь! — попросил он.

Я нехорошо сощурился.

— Да не смотри ты так! — возмутился он. — Просто хочется послушать что-нибудь интересное.

— Да, а то развлечений как-то недостает, — поддакнул Вилем.

— Ладно, ладно. Дайте подумать.

Я закрыл глаза, и в памяти тотчас всплыла история об амир. Неудивительно. Я думал о них не переставая с тех самых пор, как повстречался с Ниной.

Я сел прямо.

— Ну хорошо…

Я набрал было воздуха, потом остановился.

— Если кому надо отойти в кусты, сделайте это сейчас. Не люблю, когда меня перебивают на середине.

Тишина.

— Ладно.

Я прочистил горло.

— Есть на свете место, которое видели немногие. Удивительное место, что зовется Фаэриниэль. Если верить преданиям, у него есть две особенности. Во-первых, это место, где сходятся все дороги в мире. А во-вторых, это не то место, которое можно отыскать нарочно. Туда нельзя прийти, но там можно очутиться по пути в какое-нибудь другое место.

Говорят, будто всякий, кто путешествует достаточно много, рано или поздно попадет туда. И вот вам история об этом месте, о старике, который отправился в долгий путь, и о долгой и одинокой безлунной ночи…

Фаэриниэль был великим скрещеньем путей, однако же в том месте, где сходились пути, не стояло никакого трактира. Вместо этого там были поляны в лесу, где путники разбивали лагерь и останавливались на ночлег.

Как-то раз, много лет назад, за много километров отсюда, в Фаэриниэль пришли сразу пять групп путешественников. Они выбрали себе поляны и, когда солнце начало садиться, развели костры, остановившись по пути отсюда туда.

Позднее, когда солнце уже село и на небе надежно воцарилась ночь, пришел по дороге старый бродяга в залатанном платье. Двигался он медленно и осторожно, опираясь на дорожный посох.

Старик шел из ниоткуда в никуда. Не было у него ни шляпы на голове, ни мешка за плечами. Не было у него ни единого пенни и кошелька, куда он мог бы положить деньги, тоже не было. Он и собственному имени-то своему был почти не хозяин, даже имя его поизносилось и истерлось за многие годы.

Спроси вы у него, кто он такой, он ответил бы: «Никто». Но это была бы неправда.