Кеннет Бёг Андерсен - Ошибка кота Люцифакса

— В тени? — Филипп скосил глаза на собственную тень, которая лежала рядом с ним на скамейке. — А что с той, которую я сам отбрасываю? Они могут спрятаться и в ней?

— Редко, — успокоила она его. — Но если хорошенько присмотреться, то это можно обнаружить. Тень в этом случае бывает темнее, чем всегда. Их можно почувствовать. Тюстеры — холодные существа.

— Кто они? Что они собой представляют?

— Они очень многое , — ответила Равина и понизила голос, как это делает человек, рассказывающий какую-то историю, когда подходит к самому жуткому месту рассказа. — От тюстеров самые маленькие волоски на затылке встают дыбом.

— Как это?

— Если ты боишься спускаться в подвал, потому что там страшные тени, или тебе кажется, что кто-то спрятался в углу, то это штучки тюстера. Он и чудище в шкафу, и звуки в ночи: потрескивания в доме, скрипы двери, шум ветра. Он — пальцы, которые обхватывают твой затылок, когда ты один дома.

— Не понимаю, — сказал Филипп, но сердце его забилось при словах поварихи. Может быть, сердце понимало лучше, чем голова.

— Тюстеры — музы ужасов. — Равина наклонилась к нему, как будто хотела доверить ему ужасную тайну: — Это они насылают кошмары, когда ты спишь.

— Я думаю, что теперь буду всегда обходить темные переулки, — сказал он и проглотил комок в горле. — Так будет лучше всего.

Повариха кивнула в знак того, что согласна. Потом показала на пустую тарелку:

— Еще хочешь?

— Маленькую порцию, — сказал Филипп, скорее чтобы порадовать Равину, чем потому, что был голоден.

— Очень разумное решение. Лучше всего спится на сытый желудок. Но уж без одного или двух кошмаров во сне ты не обойдешься.

Почистив зубы, Филипп снял одежду и надел пижаму с черными полосами, которая лежала на кровати. Как и на всей одежде в шкафу, у нее на спине были два отверстия на уровне лопаток и одно в брюках для хвоста.

Он так устал, что почти не мог стоять. Все, что он увидел, все, что он узнал…

Зевая, Филипп взял подсвечник, подошел к кровати и забрался под одеяло. Непривычным было полное одиночество. Вечером всегда приходила мама и желала ему спокойной ночи.

Мама…

Он ни разу не вспомнил о ней до этой минуты. Его мысли все время были заняты чем-то другим. Хотелось знать, как она там? Она узнала, что Филипп умер? Ей позвонили на работу и рассказали, что случилось? Или она была дома и паниковала, не зная, где он?

«Бедная мама», — подумал Филипп и почувствовал, как к глазам подкатывают слезы. Теперь она потеряла и мужа, и сына. И осталась совсем одна.

Папа Филиппа умер за три месяца до его рождения. Попал под машину в воскресенье утром, когда шел в булочную.

Филипп видел его фотографии, а иногда вечером — особенно если день был тяжелый — разговаривал с ним. Папа очень внимательно слушал его.

Мама часто говорила Филиппу, что папа на Небесах, смотрит на них сверху и хочет, чтобы у них все было хорошо. Это была одна из причин, почему Филипп вел себя хорошо. Он хотел попасть на Небеса, когда умрет, и встретить там своего папу.

Приходилось признать, что этот план не осуществился…

«Бедная мама, — подумал Филипп снова и зевнул. Глаза стали слипаться. — Как бы найти способ передать тебе, что у меня все нормально».

Он повернул голову и стал задувать свечи в подсвечнике, одну за другой. Тени приблизились и наконец полностью поглотили его.

Еще до того, как голова Филиппа коснулась подушки, он уснул.

Ему приснилось, что он стоит на широком шоссе. Пустое и бесконечное, оно разделяет ландшафт на две части. С правой стороны плодородная земля, яркие краски множества цветов почти режут глаз. С левой стороны земля безжизненна и пустынна, за исключением нескольких мертвых деревьев со спутанной паутиной ветвей.

Услышав сзади какой-то звук, он оборачивается. К нему приближается автомобиль. Автомобиль едет быстро, кажется, что намеревается наехать именно на него.

Он пытается уйти с шоссе, спуститься на цветущий луг, но не может. Ноги его не слушаются, приросли к асфальту.

Автомобиль приближается, громко сигналя, Филипп узнает старика за рулем с блестящим предметом, висящим у него на шее. Старик хочет задавить его.

Но вдруг — в самую последнюю секунду — автомобиль сворачивает и объезжает его. И тут Филипп обнаруживает, что рядом с ним стоит мама.

— Твой папа на Небесах, — говорит она . — Если ты будешь вести себя хорошо, то…

И в это мгновение автомобиль наезжает на нее, и кошмар начинается с самого начала.

И еще раз.

И еще.

Это Ад.

Вначале следующей ночи к Филиппу на кухню пришел Люцифакс и пригласил его в кабинет Люцифера.

Дьявол сидел за письменным столом, положив на стол руки, и с нетерпением смотрел на Филиппа. Его черные глаза блестели.

— Добрая ночь, юный ученик, — поздоровался он и знаком подозвал Филиппа подойти ближе. — Надеюсь, что ты взбодрился и хорошо отдохнул. Предстоит пройти большой материал.

Филипп уселся на свой электрический стул.

— Что мы будем делать?

— Превращать ангела в дьявола, — прозвучало в ответ.

Люцифер на несколько секунд закрыл глаза и что-то пробормотал, но Филипп не расслышал. Говорил Сатана скорее шепотом, и тем не менее, казалось, что его голос странным образом заполняет комнату, будто приближается непогода, температура растет.

Дьявол открыл глаза и посмотрел на что-то за спиной Филиппа.

— Начнем.

Филипп обернулся и зажмурился. В воздухе висел ярко-красный занавес. Никаких тросов сверху, просто парил в воздухе. Вытянулся в ширину и доходил до самого пола, как настоящий театральный занавес.

Филипп встряхнул головой:

— Но как он?..

— Немного черной магии, — ответил Люцифер, и занавес в середине немного раздвинулся. В щели должна была появиться вторая часть кабинета, но этого не случилось.

Там царила непроницаемая темнота, как будто сцена за театральным занавесом была черна, как уголь. Это было окно в реальную действительность.

— Попробуем, — объявил Люцифер. — Здесь ты увидишь задания, которые надо выполнить, чтобы в тебе родился дьявол. Первое задание уже есть.

— Мне войти? — Филипп смотрел на щель. Люцифер кивнул и взмахнул рукой, как это делает шпрехшталмейстер в цирке, объявляющий следующий номер.

— Прошу, Филипп. Сцена в твоем распоряжении. Делай все, как можно лучше. Вернее говоря, как можно хуже.

Филипп встал и осторожно подошел к занавесу, который стал медленно раздвигаться. Мальчик заглянул за занавес с края, вторая часть кабинета выглядела совершенно нормально.

— Это опасно? — спросил он и встал прямо перед щелью. Темнота, казалось, приготовилась поглотить его.