Ирина Сыромятникова - Монтер путей господних

— Стоп, — Ларкес решительно прервал полицейского, — а теперь представьте, что Йохан Китото — обычный человек, и постарайтесь описать его заново.

Инспектор Графт нахмурился, удивленный такой странной задачей, а когда снова заговорил, мозаика рассыпалась и сложилась заново. Сходство было несомненным: рост, комплекция, черты лица.

— И очень образованный! — почему-то добавил полицейский. — Столько знает про… э-э… ретроспективную анимацию. Понятно, почему у Клары Фиберти такой реалистичный сюжет.

Ларкес вопросительно наклонил голову, и полицейский на удивление легко понял этот жест.

— С ним же ехала та самая Фиберти, писательница. Автор «Черного рыцаря»!

Слово «писатель» для господина Ларкеса прочно ассоциировалось со словом «писака», следовательно — «журналист», а журналистов старший координатор патологически не любил. Вечно мутят воду! Кто она вообще такая, эта Фиберти, и какой у нее интерес? Схемы поведения никак не складывались, Тангор и его спутница оставались вещью в себе, совершающей непонятные и непредсказуемые движения. Например, приехав в Хо-Карг, они словно растворились в воздухе, умудрившись не зарегистрироваться ни в одном пансионе, гостинице или общежитии под видом черных, белых либо серо-буро-малиновых с проседью. А ведь режим пребывания в столице последнее время очень суров!

Министр Михельсон в любой момент мог вспомнить о своем поручении, а расследование буксовало. В припадке интуиции Ларкес приобрел упомянутую инспектором книгу, увесистый томик с гротескной черной фигурой на обложке (нет ли в этом какого-нибудь оскорбления властей?), и попытался развеяться.

По мере чтения волосы старшего координатора вставали дыбом. Куда смотрел цензор?!! Особенности черномагических практик и повадок нежитей, о которых не всякий чистильщик знает, шли в массы со страниц бульварного романа! Очень скоро в главном персонаже книги стали проглядывать знакомые черты… Ах, так вот кто растрепал совершенно посторонней личности приемы боевой магии! Ларкес с новой силой пожалел о смерти старшего Тангора: уж отец-то сумел бы привить сыну должное почтение к ремеслу. Найти и выпороть мелкого гаденыша, пока еще не поздно! Тут Ларкес вспомнил нашумевший доклад на конференции по практической магии и осознал, что поздно. Теперь можно только тихо удавить ради минимизации вреда. А кто тогда будет воевать с империей?

Старший координатор вздохнул и запрятал подсудное издание в портфель (надо хотя бы совокупный тираж выяснить). Выбора нет, придется ходатайствовать о прикреплении к мальчишке личного куратора. Обычно маги до пятидесяти лет серьезной опасности для общества не представляли, но тут случай особый: талантливый некромант, жертва магических диверсий, да еще и с пробелами в воспитании (координатор с раздражением вспомнил о Сатале — скудоумный чистильщик учил мальчика боевым приемам, а надо было преподавать этикет!). Впрочем, юный маг не виноват, что незнаком с традициями, — сам Ларкес вырос в такой же обстановке. Главное, не позволить ему и дальше блуждать в темноте.

Слово «нахал» стало ключом к решению проблемы. Ларкес представил себе самое вопиющее нарушение неписаных правил, и следующий шаг Тангора стал очевиден сам собой.

Хемалис любил зеленый чай. Некоторые белые стали бы разводить вокруг этого сложные обоснования, поминая необходимость восполнения влаги в организме и тонизирующие свойства напитка, но старый букинист просто любил зеленый чай. В два часа дня, на самом пике жары, он всегда делал перерыв в делах и уделял время ритуалу чаепития.

Зачарованная спиртовка нагрела чайник всего за пять минут, в прозрачную воду упали зеленые иглы и закружились вертикально, отдав настою свой первый, самый терпкий вкус. Белый наполнил фарфоровую чашечку жидкостью соломенного цвета и долил в заварку воды. Следующая порция напитка будет иметь фруктовый привкус.

В дверь позвонили. Что ж, бывало, клиенты приходили к нему и в это время — мертвый час Хо-Карга. Обычно это были люди состоятельные, могущие позволить себе лимузин с тепловым насосом на крыше. Таких нельзя заставлять ждать! Старик торопливо зашаркал к двери.

На пороге стоял черный маг, невысокий, неопределенного возраста и с совершенно непроницаемым выражением на физиономии.

— Здравствуйте!

Хемалис испытал непреодолимое желание захлопнуть дверь перед носом визитера и закрыться изнутри. Но это было бы невежливо, поэтому старик только боязливо кивнул:

— И вам нежаркого дня, уважаемый.

— Томас Тангор здесь живет?

Старый букинист облегченно вздохнул:

— Съехал он! Утром и съехал, а куда — не знаю.

— Спасибо вам.

Колдун развернулся и зашагал к лифту, а белый выполнил-таки свое желание — запер дверь на все замки.

Алех Клемент многое мог рассказать о Белом Халаке, но его редко кто об этом спрашивал. Белый не удивлялся. Он с двенадцати лет сопровождал мать в экспедициях и успел усвоить, что ответы на некоторые вопросы люди знать не желают. Слишком часто маленькие совочки археологов высвобождают из-под земли нечто пугающее, не следы жизни и быта, а свидетельства ужасного конца. Кому это нужно? Например, ему самому. Белые чрезвычайно любознательны, но вовсе не потому, что это так весело — все знать. Знание дает уверенность, спокойствие духа. Свидетельства, собранные другими, были Алеху недостаточны, он желал лично видеть объект своей страсти. Выбор был естественным — археология. То, что пугало в детстве до помрачения, стало делом всей его жизни.

В прошлом году Алех решился добавить в список познанных явлений магию. Решение стало результатом долгих размышлений и приключения в компании боевых магов. Белый был далек от мысли, что может сравняться с черными, но чувствовать себя вечной жертвой обстоятельств ему надоело. Решившись на инициацию, Алех пропустил полевой сезон и даже место учебы вынужден был поменять — аспиранты факультета древностей не имели времени на магическую практику. Превращение в мага давало определенные преимущества, но разрыв с привычной компанией белый тяжело переживал.

Археологическая партия — это не просто группа людей, собравшаяся поехать куда-то и что-то поискать, это своего рода семья, в ней есть старшие (умудренные опытом патриархи) и младшие (наивная, восторженная малышня). Год за годом крохотный табор отправляется в путь, навстречу бытовой неустроенности, диким просторам, а то и враждебности окружающих, объединенный могущественной человеческой страстью — любопытством. И в душе самого циничного гробокопателя теплится ожидание чуда, столкновения с прекрасным и удивительным. Романтика! Белым без этого нельзя.