Марк Лахлан - Хранитель волков

— Даны, — сказал Браги. — Они понятия не имеют, что можно мыться и делать уборку.

— Грязный народ, — подхватил Велес, — так говорят о них враги. Однако мне всегда казалось, что они безупречно чисты, ибо только придерживаясь этого мнения, можно рассчитывать на долгую и счастливую жизнь. Идемте сюда.

Они прошли через город, перешли по мосту на другой берег небольшой речки, которая впадала в море. Речка тоже поразила Вали — русло было выровнено и превращено в канал, прямой, словно стрела. Вали невольно задавался вопросом: неужели за этим вонючим перенаселенным городом будущее?

А потом на площади неподалеку от канала он увидел его — рынок рабов. Площадь окружали открытые сараи, в которых сидели люди. Один сарай был поменьше других, он даже походил на обычный жилой дом, только без стен и с очень низкой крышей, отчего внутри было почти темно. Вали подошел ближе и увидел оборванных людей, жмущихся друг к другу в темноте. Он пошел быстрее, потом еще быстрее, нырнул под низкую крышу и вгляделся в сумрак. Он увидел бледные лица, некоторые — осунувшиеся от голода, другие вполне здоровые и круглые. Однако все люди были скованы одной цепью. И запах стоял невозможный.

Вали вглядывался в лица. Здесь были два монаха — теперь он узнавал их, — мать с двумя детьми, жмущиеся друг к другу, высокий мужчина, явно швед, глядящий презрительно и гордо, и еще девушка лет семнадцати — светловолосая, хорошенькая, она смотрела перед собой пустым взглядом. Но это была не Адисла.

— Что ты ищешь, господин? Рынок откроется только через две недели, но если дашь хорошую цену, получишь любой товар. Или ты привез рабов на продажу? Я возьму тех, кто не искалечен.

Вали обернулся и увидел хорошо одетого человека в темном плаще. В руке у него был длинный хлыст. Рядом с ним стояла рыжеволосая женщина. Вали решил, что она — освобожденная рабыня, потому что она нисколько не походила на женщин данов. У нее в руках была связка ключей.

— Я ищу девушку, которую, возможно, привезли сюда после набега на Рогаланд, — пояснил Вали.

— Женщины ригиров холодные, — сказал торговец. — Возьми лучше вот эту, в конце ряда. Она согреет тебе постель, если, конечно, у тебя хватит терпения сносить ее угрюмую физиономию в первый месяц, пока она не привыкнет к тебе.

Девушка смотрела на Вали из темноты. Но ее глаза не светились надеждой, в них вообще ничего не отражалось.

— Мне нужна девушка из ригиров, — сказал Вали.

— Так эта тоже из западных земель, куда уж ближе к ригирам, — пояснил торговец.

— Значит, люди Хаарика не заезжали сюда, чтобы продать рабов? — уточнил Вали.

— Они были в городе месяц назад, — ответил работорговец, — а с тех пор я их не видел. Эй ты, нищий, а ну пошел прочь!

Вали обернулся и увидел, что Фейлег рассматривает цепи на детях. Когда работорговец подбежал к нему, замахнувшись хлыстом, человек-волк развернулся и утробно зарычал — в этом рыке звучала неприкрытая ненависть, он явно выражал враждебность, которую некоторые животные испытывают к человеку с начала времен. То был рык волка или медведя, заявляющего права на добычу, такой рев издает не разум, а инстинкт, и означает он лишь одно: «Беги!»

Вали ощутил, как от торговца полыхнуло страхом, — так ударяет в лицо жар кузницы, когда проходишь мимо. Работорговец уронил хлыст и двинулся в обратную сторону, пятясь от Фейлега, пока не повалился на солому. Человек-волк шагнул вперед и склонился над торговцем. В следующий миг Вали заметил нож. Работорговец был человек бывалый и, упав, уже пришел в себя после первого потрясения, вызванного гневным рыком Фейлега. Поднимаясь с соломы, он выхватил из-за пояса нож и нацелил в живот Фейлегу. Послышался хруст, как будто сломалась ветка, потом захрустело во второй раз, а затем раздался глухой удар. Все произошло так быстро, что Вали не успел вмешаться. Спустя мгновение работорговец снова упал на солому, и разум Вали наконец осознал, что видят его глаза. Фейлег сломал торговцу руку, переломил ногу в колене и швырнул его на пол. Голова торговца глухо ударилась о землю.

Человек-волк встал над ним, оскалив зубы. Вали интуитивно понял, что последует дальше, и рванулся вперед, чтобы оттолкнуть Фейлега. Подраться с кем-нибудь, не успев прибыть в город, это одно; возможно, это даже хорошо, они сразу заработают определенную репутацию, но рвать человека зубами — это уже чересчур. Вали толкнул Фейлега изо всех сил, но тот всего лишь развернулся вполоборота, и Вали уже лежал, уткнувшись носом в землю. Фейлег рвал лицо работорговца ногтями, сдирая кожу до кости. При этом он издавал невыносимый, безумный нескончаемый вой. Работорговец лишился глаза.

Женщина стояла и безучастно наблюдала, как страдает ее хозяин.

— Фейлег! — Вали подошел и потряс волка за плечи, глядя в его лицо, словно в зеркало.

И в следующий миг мир переменился — сознание Вали сделалось непомерно широким, охватив все живое и мертвое. Казалось, то восприятие мира, какому он научился в трясине, изо дня в день росло, и уже все вокруг него купалось в том грязном подводном свете. Чужие эмоции затопили его разум: страх, исходящий от работорговца, и какое-то неведомое чувство, готовое вырваться из Фейлега мощной волной, но пока прикрытое полотнищем боли. Вали заставил себя заговорить, хотя и не знал, какие подобрать слова.

— Фейлег, прошу тебя, — произнес Вали. — Все хорошо. Только оставь его. Пойдем отсюда, ты, наверное, устал. Велес приготовит тебе отличную постель, на постели спать лучше, чем на земле, верно?

Человек-волк взглянул в глаза Вали, и тот ощутил, что их с волком объединяет что-то важное, первозданное и глубинное, чего нельзя выразить никакими словами. Вали связан с волком, более того, он сам такой же, как волк. При этой мысли его пробила дрожь.

Человек-волк не двигался, а лишь смотрел на свою жертву. Работорговец молчал, губы у него посинели.

— Он умер от страха, — сказал Браги. — Я уже видел такое.

Вали поглядел на тело, от которого как будто пахло утекшими воспоминаниями. Он ощущал вкус кислого молока, моря и дров, пота и крови, улавливал запах дыма и дождя, видел кучи золота и широкие голубые небеса. Ощущения нахлынули на него волной, а затем пропали.

На шум собралась толпа.

Женщина мертвого торговца дергала Вали за руку. Она не сердилась и не горевала.

— Я хочу вергельд. Плату за убитого мужа.

Вали выглядел как настоящий конунг, поэтому она, конечно, подошла к нему, а не к яростному Фейлегу, который сейчас как будто грезил наяву.

— Я… — Вали не знал, что ответить.

Он пытался рассуждать логично. Драка осталась в памяти, но вся дикость произошедшего как-то отошла на второй план. Накал страстей словно пробудил в нем новое чувство, нечто среднее между запахом и воспоминанием. Голова кружилась и начинала побаливать. Сознание, миг назад охватывавшее весь мир, сузилось до размеров тоненького ручейка, в ушах стоял пронзительный звон, как будто отголосок затихшего крика.