Майкл Муркок - Город Зверя

Арфлейн кивнул головой, гадая об истинной причине визита Рорсейна.

— Как ваше плечо? — вежливо осведомился Манфред.

— Нормально, — проворчал Арфлейн.

— По-моему, с вами что-то происходит, капитан.

— Со мной все в порядке, — выпрямив согнутую спину, Арфлейн подошел к стоящему рядом с бочонком с водой тазу. Повернув кран, он налил в него воды и вымыл лицо.

— У команды подавленное настроение, — продолжал Рорсейн. — Уркварт пытается расшевелить их, но ему не хватает опыта.

— Мне кажется, что Уркварт отлично управляется с ними, — произнес Арфлейн.

— Так думает он, а не я.

Удивленный настойчивостью Рорсейна, Арфлейн повернулся к нему, вытирая рукавом лицо.

— Это не ваше дело, — сказал он.

— Я просто напоминаю вам, капитан.

— Это все, что хотел ваш дядя. Мне кажется, что он прекрасно предвидел все, что произойдет во время путешествия. Перед смертью он чуть ли не предложил мне свою дочь, Рорсейн.

При этих словах Ульрика еще глубже зарылась в подушки.

— Я знаю, но не думаю, что он полностью понял ваши характеры. К тому же, он не думал, что Янек отправится с нами. Сомневаюсь, что он мог предвидеть, как чувство вины капитана приведет его к апатии и самоуничижению.

— Сначала мы обсуждали настроение экипажа, теперь добрались и до нас с Ульрикой, — защищаясь произнес Арфлейн. — Зачем вы пришли сюда?

— Одно связано с другим. Вы прекрасно понимаете это, капитан. — Рорсейн поднялся на ноги. — Вы больны как физически, так и морально. Команда понимает это, хотя пока молчит. У нас не хватает рук. Там, где нужно работать за двоих, матросы едва успевают выполнить лишь свои обязанности. Они уважают Уркварта, но и боятся его. Он чужой среди них. Им нужен человек, которого они могли бы принять за своего. Этим человеком были вы. Теперь они начинают думать, что вы для них чужак, как и Уркварт.

Арфлейн потер лоб.

— Какое это имеет значение? В такую погоду управлять кораблем почти невозможно. Чего вы ждете от меня? Чтобы я вышел к ним и наполнил их сердца уверенностью? Заверил их, что туман скоро рассеется? Что еще я должен сделать?

— Ничего. Говорю вам, Хансен чувствует, что погода улучшается, — терпеливо гнул свое Рорсейн. — Кроме того, вы сами знаете, как много в такой ситуации зависит от капитана. Вам следует взять себя в руки, капитан.

Рорсейн шагнул ему навстречу.

— Обойдите корабль, капитан Арфлейн. Посмотрите, довольны ли вы его состоянием. Паруса провисли, на палубе кучи грязного снега, крышки люков открыты. Корабль болен, как и вы. Он вот-вот начнет гнить.

— Оставьте меня, — отвернувшись, произнес Арфлейн. — Мне не нужны ваши советы. Если бы вы знали…

— Меня не волнует это. Я забочусь о корабле, его обитателях и его задаче. Кузина полюбила вас, потому что вы были лучше Ульсенна. У вас была сила, которой у него не было. Теперь же вы сравнялись с ним. Вы потеряли право на ее любовь. Неужели вы не чувствуете этого?

Выйдя из каюты, Рорсейн с силой захлопнул за собой дверь. Сев на кровати, Ульрика вопросительно посмотрела на Арфлейна.

— Ты думаешь так же, как и он? — спросил Арфлейн.

— Я не знаю. Все гораздо сложнее…

— Это верно, — с горечью пробормотал Арфлейн. Гнев наполнял его, казалось, в движениях появилась какая-то живость.

— Он прав, — задумчиво сказала Ульрика, — что напомнил тебе об обязанностях капитана.

— Он пассажир, бесполезный балласт, он не имеет права указывать мне.

— Мой кузен — образованный человек. К тому же ты нравишься ему.

— Это не очевидно. Он критикует меня, не понимая…

— Он делает это ради твоей же пользы. Он заботится не о себе. Жизнь для него — игра, которую, как он говорит, он должен доиграть до конца.

— Меня не интересует характер твоего кузена. Я хочу, чтобы он оставил меня в покое.

— Он видит, что ты губишь себя и меня, — с неожиданной силой произнесла Ульрика. — Он видит больше, чем ты.

Помолчав, Арфлейн смущенно сказал:

— Значит, ты думаешь то же самое?

— Да.

Опустившись на край кровати, он посмотрел на нее — в глазах женщины стояли слезы. Он протянул руку и погладил ее лицо. Взяв его руку обеими ладонями, Ульрика поцеловала ее.

— О, Арфлейн, что произошло?

Молча он обнял ее и, поцеловав в губы, увлек на кровать.

Спустя час он в задумчивости признался:

— Твой кузен прав. Зря я рассердился. Я был слаб. Я не знаю, что мне делать, Ульрика. Следовало ли мне соглашаться на эту экспедицию? Должен ли я поддаваться своему влечению к тебе и арестовывать Ульсенна?

— Это личные вопросы, — мягко сказала она, — и это не должно никого касаться, кроме нас.

— Похоже, что так и есть. — Сжав губы, Арфлейн распрямился. — Но, так или иначе, Манфред прав. Мне стыдно…

— Смотри, — прервала его Ульрика, указывая на иллюминатор. — Становится светлее. Пойдем на палубу.

К этому времени туман уже почти рассеялся, сквозь облака робко пробивались первые солнечные лучи. Корабль медленно продвигался вперед, треть парусов была поставлена.

Взявшись за руки, Арфлейн и Ульрика пошли по палубе. Солнечный свет смягчал коричневые и белые краски корабельных мачт и такелажа, желтизну кости. Изредка в воздухе слышались удары полозьев о лед и приглушенные крики матросов. Даже неубранная палуба придавала кораблю какой-то лихой вид. Солнечные лучи пробили тучи, и вскоре горизонт почти очистился. Корабль пересекал белое ледяное поле, окаймленное по краям разорванными цепями глетчеров. Схватив Арфлейна за руку, Ульрика показала на правый борт. Оттуда к кораблю приближалась стая птиц.

— Посмотри на их цвет! — удивленно воскликнула она.

Арфлейн с изумлением рассматривал ярко-зеленое оперение необычных птиц. В своей жизни он еще не встречал ничего подобного: все звери в стране льда были бледной окраски, что помогало им вести борьбу за выживание. Цвет этих птиц поразил его. Пролетев над кораблем, птицы исчезли за горизонтом. С мостика раздалась команда:

— Поднять паруса! Все наверх!

Это был Уркварт.

Осторожно высвободив руку, Арфлейн быстро поднялся на мостик и взял мегафон из рук удивленного гарпунщика.

— Все в порядке, мистер Уркварт. Принимаю командование на себя.

Заворчав себе под нос, Уркварт поднял гарпун и спустился с мостика.

— Мистер Хансен! — Арфлейн попытался вложить в голос всю свою силу и уверенность. — Позовите боцмана.

Хансен закричал матросу, находящемуся на вантах главной мачты. Вскоре они оба поднялись на мостик. Матрос оказался крепкого телосложения, с такой же, как у Арфлейна, рыжей, аккуратно подстриженной бородой.

— Ты Рорченоф, боцман “Ильдико Ульсенна”?

— Так точно, сэр, был им, пока не ушел в китобои.

В голосе Рорченофа чувствовался характер.