Анатолий Радов - Изгой. По стезе Номана

Большинство парней поступали как я. Если кто и разговаривал, то вяло, смешки редкие и какие-то дистрофичные. Сегодняшний день всех вымотал подчистую.

Краем глаза зафиксировался на крупном силуэте Нюха. Тот долго копался в вещах, потом прилёг. Я уставился в потолок, почувствовал, как накатывает сон, встряхнулся. Нет, спать нельзя. Нужно хотя бы «срезни» второго круга попробовать в деле, а то уже и забыл о них. Да и вообще — тяжело в учении, легко в бою. Суворов вроде говорил, а он мужик правильный был.

Я поднялся, вышел из палатки. Вечер уже полностью погрузил стоянку в полумрак, который не был полным лишь благодаря трети диска местной луны. В общем-то, обычный серп, как и у нас. Мысленно приставил к нему палочку, получилась буква «у». Стало быть — луна теперь ущербная, скоро вовсе не видно станет, и ночи превратятся в непроглядные чёрные бездны. Прошёлся к воротам, поискал на грунтовке женский силуэт, но не обнаружил. В сердце кольнула лёгкая обида и немного ревности. Что, нельзя было догадаться припереть мне эти чревловы муштровки?

Ага, если она на твои бабки не поит сейчас какого-нибудь очередного любимого. И больше тебя любимого, раз на твои ба…

Пристыжено задавил эту мысль. Вынырнув из полумрака у «ворот», показалась Журбина, увидев меня, расплылась в лучистой улыбке.

— Ждёшь?

Я молча шагнул к ней.

— А я ждала. Смотрю, не идёшь, — затараторила, как из пулемёта. — Решила, устал. Вот.

Я обнял её, притянул, и ей пришлось снова прижать руки к груди. Поцеловал бегло, разжал объятия, она сама сделала шаг назад, снова протянула ко мне руки.

— Муштровки твои вот.

— Спасибо, — взяв их и бросив на плечо, снова прижал Журбину к себе. Поцеловал в губы, теперь дольше. Ответила, языки коснулись друг друга, влажно и щекоча.

— Пойдём? — шёпотом спросила она, когда наши губы разомкнулись.

— Извини. Сегодня никак, устал — еле на ногах держусь.

Лица Журбины коснулась лёгкая грусть, но тут же сменилась чутким пониманием.

— А завтра обязательно. Обещаю, — подбодрил я её, и чмокнув в носик, развернулся.

— А нож?

Тьфу ты, точно.

— Правое плечо, вперь-од!

На лице Журбины снова расплылась улыбка, то ли от грубой солдафонской шутки, то ли ей просто радостней видеть моё лицо, нежели спину. Я взял осторожно, почувствовал пальцами кожаный чехол, поблагодарил, и развернувшись, торопливо зашагал к палатке. Ещё немного и я поплетусь-таки в обоз, но тогда завтра мне каюк, полный и неотвратимый. Поэтому и спешил уйти, чтобы желание не взяло верх.

Шагов через десять обернулся. Журбинка стояла. Помахал ей рукой и ускорил шаг.

Влюбилась по ходу, — довольно порхнула в голове мысль. Улыбнулся, стало немного легче.

Но едва улёгся на топчан, лёгкость эта улетучилась. Пришли тяжёлые мысли о Лите, стал зачем-то вспоминать её голос, сравнивать с голосом Журбины. Бред.

Чтобы отвлечься, вытянул нож из чехла и занялся им. Наощупь, разумеется. Осторожно попробовал заточку лезвия, попытался согнуть его. Несколько минут изучал пальцами ручку, вкладывал в ладонь. Ручка удобная, клинок сантиметров пятнадцать длиной, маленькое, но достаточное для того чтобы рука не соскользнула на лезвие, перекрестие, сталь шириной миллиметра три, гнётся градусов на пять от оси — вроде неплохой нож. Чревл, нужно было спросить — сколько она за него заплатила. А то ещё из своих могла добавить, тех, что дал ей задатком за стирку. Завтра нужно обязательно спросить…

Когда низко прогудели трубы, возвещая общий отбой, сделал вид, что уснул. Дыхание ровное, не шевелюсь. Подождал минут двадцать, поднялся осторожно. Переступая соседа, нечаянно задел, но он даже не промычал в ответ. Дрых, видать, без задних ног. По проходу тихо добрался до опущенного полога, отвёл его в сторону и выглянул. Интересно, тот чёртов ночной заместитель Лостада где сейчас, возле «ворот»?

Рисковать не стал и двинулся в другую сторону. Тем более что от нашей палатки до стоянки соседнего гурта всего несколько шагов. Зашагал вдоль разделяющей верёвки, подлёз под ней, когда наша стоянка закончилась. Дальше был четвёртый гурт тринадцатого легиона, то бишь свои. Это я расслышал по крикам их аржанта, тоже постоянно орёт о доблести и славе нашего тринадцатого.

Уже по территории соседнего гурта наискось добрался до грунтовки, не забывая высматривать их ночного лег-аржанта. Двинулся вперёд быстро, но достаточно тихо. Для этого выданные сапоги были сменены на купленные, а они ступали куда бесшумней солдатских говнодавов.

Несколько минут, и я очутился у реки, от которой чувствительно тянуло пробирающей до лёгкой дрожи прохладой. Попробовал воду рукой. Нет уж, ограничусь-ка я «купанием» одной головы.

Присел и стал черпать воду сложенной из ладоней лодочкой. Плеснул на лицо, фыркнув от холода, потом на шею, волосы мочить не стал, чтобы вдруг не заболеть. Где-то на середине реки плеснулась рыба, следом на том берегу скрипучим голосом вскрикнула болотная фыль. Такие частенько орали по ночам там, у Вирона. Большая белая птица, похожая на пеликана. С непривычки её вскрик может и напугать до холодной дрожи.

Я обернулся, всмотрелся в темноту. Бесполезно, конечно, но не посмотреть было не в моей воле. Инстинкт. Потом закрыл глаза и прислушался. Вроде тихо. Снова вскрикнувшая фыль заставила вздрогнуть. Заткнись, сука, — ругнулся беззлобно одними губами и уселся в позу лотоса.

Для начала нужно разобраться с «фонариком». Какой интересно лучше — на основе Воды или Огня?

Решил попробовать с огненным, тем более что с этой ветвью у меня негусто пока. Старая добрая «искра» и «щит», который со дня побега и не сделал ни разу.

Заработал узлом, разбираясь с плетением Огня, и всего через пятнадцать минут всё было готово. Такая скорость изучения сильно не удивила. Стихийник, второй круг — особо сложным для меня уже не являлось. Тут же активировал его, держа ладонь тыльной стороной к лагерю.

Вспыхнул небольшой красный шарик размером с пинг-понговый, не очень яркий. Я легонько поводил рукой вверх-вниз, с расстояния в сантиметров двадцать ещё довольно детально видно то, что на земле. Даже букашку вон размером с большого муравья разглядел. Хотя, тьфу ты, никакая это не букашка, просто кусочек травинки, почерневший от ночных заморозков. Улыбнулся. Какие к чревлу букашки? Середина второй осенней тридницы стоит, скоро и снег выпадет.

Задумался, как может действовать этот огненный шарик, и объяснение тут же нашлось, вполне научное. Магическая энергия закидывает электроны того элемента из которого состоит шарик на более высокие уровни, те падают и испускают фотоны. Кончится запас энергии — «фонарик» погаснет. Так, разобрался вроде… но я не для этого сюда пришёл.