Анатолий Радов - По стезе Номана

— Хитро, — поддакнул я.

— Подло, — поправила Лиона. — Страдая в тюрьмах, братья ордена просили помощи у тогдашнего папы Клименто Пятого, но он испугался замолвить за них даже словечко. И вскоре по всей Ольджурии запылали костры с невиновными целителями и риттерами ордена Целебного Креста и Айны.

Через полминуты молчания я понял, что Лиона не собирается продолжать.

— А что потом? — спросил, не особо надеясь, что она станет рассказывать дальше. А как же боевые плетения из лекарских?

— Я тебе и так уже открыла больше, чем можно было, — сказала она нежно, наверное, чтобы не обидеть.

— Ты мне не доверяешь?

Но она не ответила, а вдруг приподнялась и спустя секунду была на мне. Склонилась, стала целовать, оградив мое лицо от всего внешнего мягкой стеной волос, пахнущих цветами. Может, как раз айной? — пришло в голову.

А она распрямилась, собрала волосы и чем-то перетянула их на затылке. И снова вернулась к поцелуям, и к большему, не давая мне даже удивиться такой внезапной и полной раскованности с ее стороны.

Потом я еще несколько раз пытался завести разговор об ордене «креста и цветочка», но она старательно уходила от него. Единственное, что удалось узнать, что мама у нее и в самом деле тоже была целительницей. Умерла недавно. Есть болезни, с которыми могли бы справиться только древние маги-целители. Я извинился за неуместный вопрос.

После этого мы проговорили примерно еще час. Наконец я спохватился и стал одеваться.

— Уже полночь, наверное, — проговорил, торопливо затягивая пояс.

— Ты же жант.

— А на ночном дежурстве у нас аржант.

— Ну ведь не риттер.

— А риттер обязан слушаться командиров.

— Приходи завтра в обед, я тебе мазь дам, — проговорила задумчиво, а когда я выбрался из повозки, задержала, ухватив за локоть. — И из Зыби возвращайся. Обещаешь?

— Не могу. Есть такая поговорка: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах», а это обещание — оно как план, понимаешь? — Кивнула. — Как бы он ни наказал за такую самонадеянность, — закончил я мысль.

— Тогда не обещай, — тихо выдохнула она. — Но все равно возвращайся. Я буду ждать.

Короткий поцелуй, и я поплелся к своей стоянке.

Ждать?..

Не стоит.

Идя сквозь тьму, я стал думать о Лите, не вдруг, о ней я вспомнил еще в повозке, когда одевался. Почему-то снова пришла мысль о предательстве, хотя это было глупо. Разве у нас были хоть какие-то отношения или хотя бы намеки на отношения? Ничего ведь не было. Кроме ее вопроса в доме, и вот теперь я разукрашиваю в мозгу черно-белую картинку, наполняя ее надуманными чувствами…

— Ну ты вообще уже оборзел в край, легионер, — вырвал меня из размышлений голос ночного аржанта. Я вздрогнул от неожиданности и вытянулся в струнку.

— Увольнительная, мин лег-аржант, — ответил четко.

— Увольнительная увольнительной, а время отбоя для всех одинаково. Завтра сообщу Лостаду, и наконец-то в этом чревловом гурте хоть кто-то получит палок.

В голосе его было столько желчи, что я вдруг не сдержался.

— Вчера несколько десятиц парней из этого, как вы сказали — чревлова гурта, отдали свою жизнь за Великого Номана. Как думаешь, — я перешел на ты, испытывая к стоящему передо мной презрение, — если я передам Лостаду, а лучше Сервию, как ты называешь воинов Номана, он порадуется остроте твоего языка?

— Да как ты смее…

— И еще, — перебил я резко, — теперь у меня на плече знак риттерства, и я могу вызвать любого оскорбившего меня или моих погибших братьев на поединок чести. Поэтому предлагаю забрать свое ругательство, брошенное в сторону гурта, обратно, или завтра утром тебе придется выйти со мной на поединок…

— Да ты куда прешь, сопля…

— Завтра утром, — холодно закончил я и повернулся.

— Погоди, — он осторожно ухватил меня за локоть. — Ладно, не нужно поединка. Я погорячился, а оскорблять гурт не хотел. И правда ведь, парни погибли. Ну что скажешь?

Я не сказал ничего. Дернул плечом, освобождаясь от его аккуратно лежащей на локте руки, и медленно зашагал к своей палатке.

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

Подскочил машинально, но, вспомнив про увольнительную, блаженно повалился обратно. С полминуты наблюдал за суетой в палатке, парни спешно одевались и ломились наружу, как стадо диких дролтов, потом закрыл глаза и стал размышлять о планах на сегодня. А их хватало — магическая тренировка, сходить за мазью к Лионе, прогуляться в обоз, чтобы купить хорошие перчатки, и надо бы еще посетить штурмовиков. С последним, правда, не решил — что, собственно, у них прикупать…

Прислушался к храпу, повернул голову. Понятное дело — Линк, дрыхнет без задних ног после вчерашнего перепоя.

— Сильно гоняют? — спросил у задержавшегося в палатке Ниго.

— Не сильней чем в Шане. А наш ветеран вчера здорово, да? — он кивнул в сторону Линка.

— Нормально так, от души.

Ниго понимающе улыбнулся и выскочил из палатки, а мне вдруг пришло в голову, что поспать особо не получится. Надо, пока Линк не пришел в себя, отправляться в Кромь, а то ведь может, проснувшись, попросить сходить с ним, например, в обоз похмелиться. А отказать будет неудобно, все же боевой товарищ.

Скинул одеяло и, поднявшись, принялся одеваться, поглядывая на здоровяка. Храпит себе… борется с уксусным альдегидом.

На улице было солнечно. Кое-где оставшийся незатоптанным снег сизовато поблескивал в лучах светила, прыгая искрящимися звездочками в глаза. Я отвел взгляд и посмотрел в сторону Кроми. Провести тренировку именно там решил еще вчера. Интересно посмотреть, а точнее почувствовать — что она за Кромь. Может, я смогу ощутить ее магическое поле? Да и вообще — а что, если она как-то повлияет на работу узла?

Наша стоянка была почти безлюдна, только четверо «придатков» занимались в дальней ее части по хозяйству. Увидев меня, поприветствовали, я кивнул в ответ и зашагал к «воротам». Там свернул вправо, к дороге, что вела в сторону Кроми, но, когда подошел к ней, пришлось остановиться, пропуская вперед какой-то странный обоз. Несколько подвод, на них люди, не в форме храмовников, но некоторые с оружием. А еще насчитал человек девять ехавших верхом. Все как-то напряжены, поглядывают по сторонам мрачно. Несколько человек посмотрели на меня, взгляды чуть ли не исподлобья. Я сделал лицо безразличным, а сам стал искать какие-нибудь знаки отличия на одеждах, может, подскажут — кто это? Но ничего не было. Уставился вниз, разглядывая запачкавшийся носок правого сапога, и вдруг меня осенило…

Вскинул взгляд, посмотрел на одного из ехавших верхом, точно — сапоги. Вон на плаще вышиты, размером с булавку всего, так сразу и не заметишь.

Тут же вспомнилось все остальное. Шрейлы, мать их. Союз Тьмы с Хаосом.