Лис Арден - Алмаз темной крови. Песни Драконов

-Сухая гроза… впору пустыне, — откашлявшись, сказал Сыч. — Ффуу… проклятая пыль, все горло забила! — он снова закашлял.

— Тихо. — Ар-Раби прислушивался, беспокойно глядя на небо — по-прежнему совершенно безоблачное, уже темнеющее. — Это…

Договорить он не успел. Из-за крутой излучины прямо на них шла стена воды. Пенящаяся, мутная, она мгновенно заполнила минуту назад сухое русло, подхватила ошеломленных людей и понесла их, крутя и швыряя. Ар-Раби, мертвой хваткой вцепившись в поводья лошади, пытался и удержаться на плаву, и править к берегу. Черноволосая голова Арколя то пропадала, то вновь показывалась над ревущей водой; Сыч что-то выкрикивал, но грохот внезапно ожившей реки перекрывал его голос. Все они были застигнуты врасплох; здесь, в пустыне, они ждали песчаных бурь и удушающей жары — а попали в самое настоящее наводнение. Только что мечтавшие о глотке воды, чтобы прополоскать саднящее от пыли горло, они захлебывались холодной, темной влагой, тщетно пытались совладать с разъяренной рекой, так не вовремя воскресшей. Она тащила их, не разбирая дороги и не особо церемонясь, не давая возможности перевести дух. И все же эльф успел заметить, что они были не единственными игрушками реки — невесть откуда взявшиеся, мимо проплывали стволы деревьев, какие-то не поддающиеся определению обломки, один раз сквозь пену мелькнула оскаленная пасть песчаного волка.

Закончилось это так же внезапно, как и началось. Вода в русле стала стремительно убывать, и через несколько минут пловцы оказались распластаны на дне. Отплевываясь, кашляя, они поднимались, все еще не веря случившемуся. Однако насквозь мокрая одежда, оборванные поводья в руках ар-Раби и Хэлдара, и слой жидкой бурой грязи, перемешанной с белыми мелкими раковинками, на дне опустевшего русла убеждали их, что наводнение им не пригрезилось.

— Если бы не мокрое исподнее, я решил бы, что сошел с ума! — Сыч подошел к Арколю, ошалело сидевшему в грязи, и помог магу подняться.

— Ух ты… — маг с трудом переводил дыхание, он наглотался воды и выглядел почти испуганным. — Хэлдар… она неуправляема, так?

— Так. — Отозвался эльф через несколько минут; он стоял на коленях, опираясь руками о землю — за минуту до окончания наводнения его крепко задело массивным деревянным обломком, и теперь ему было все еще не по себе. — Я слышал тебя и пытался сам, а потом меня славно съездили по загривку, не то креслом, не то столом… И впрямь — Проклятые земли…

— А где же вода? — спросил орк. — Пролилась где-то там грозой, точнехонько в прежнее русло, и что?

— А кто знает? — пожал плечами проводник. — Откуда пришла, туда и ушла. Лошадей унесло… жаль. Я вам говорил, бесполезно искать здесь привычного смысла, здесь и время, и пространство, и причинность — все как с ума посходило. И все ваши заклинания вряд ли помогут. Хэлдар, ты не потерял карту?

— Нет. — Поднявшийся на ноги, слегка пошатывающийся эльф вытянул из-за пазухи мокро поблескивающий сверток.

— Уже везенье. Ну что, выбираемся наверх? Пока опять не загремело. Посмотрим, что оставила нам река, и поднимаемся.

Оказалось, что река оставила не так уж много: большую часть припасов унесло вместе с лошадьми, чудом уцелели два кожаных мешка с водой, мешок с провизией, сверток с полотном, мечи орка и эльфа, еще несколько мелочей.

Выудив свои пожитки, оскальзываясь на быстро высыхавшей грязи, они поднялись по склону и увидели, что унесло их довольно далеко от того места, где они спустились; столпы-колонны еле виднелись где-то по правую руку, а сама равнина казалась до самого горизонта устланной белоснежными овечьими шкурами, курчавыми, плотными, чуть розоватыми. Идти по таким легко и приятно, как по рассветному облаку; бело-розовые, упругие на вид завитки так и манили сделать первый шаг, пробежаться, прилечь отдохнуть…

— Невозможно. Это соль.

И ар-Раби скривился.

— Придется вернуться. Здесь нам не пройти. Это застывшая соль, она проест подошвы за час, и примется за ноги. Даже если успеем выйти из солончака, идти босиком пока не хочется. Так что возвращаемся.

Еще до темноты они пришли к месту, где заканчивалась нежно-розовая соль, уступая темному, почти черному песку. Шли по самому краю обрыва, не решаясь спускаться вниз, избегая наступать на соляные наплывы. Дошли до первой колонны и опустились у ее подножия, почти без сил, голодные и злые.

— Все, ни шагу больше сегодня. — Ар-Раби оглядел своих спутников. — Нас встретили с таким вниманием, что не стыдно и отдохнуть.

— Надо же, — усмехнулся Арколь, передавая Сычу воду, — я так наглотался воды, пока она меня туда-сюда швыряла, что только сейчас вспомнил, что здесь пустыня и все время хочется пить. Ар-Раби, а мы с такими запасами сколько протянем?

— Не бойся, мэтр. Здесь часто встречаются оазисы, один на три дня пути уж точно.

— Предусмотрительно. Иначе ни один гость долго не протянет, а так, хоть какая-то надежда… — Хэлдар разложил карту на песке и пытался определить, куда их занесло. — Бьюсь об заклад, ар-Раби, этот узор изменился. Я эту вышивку не первый день изучаю, так вот этих спиралей я не припоминаю, — палец эльфа указывал на завихрения черно-оранжевых полосок в центре, — потому что их не было…

— Все может быть, — невозмутимо отозвался проводник, подавая эльфу горсть подмокших фиников, — изменились земли — изменилась и карта. А теперь советую поспать, хоть немного. Здесь всему свое время: пока пропускают — идем, нет такого доверия — отдыхаем. Чем больше уважения к Арр-Мурра, тем дольше продлится твой день.

И ар-Раби уселся, прислонившись спиной к теплой на ощупь колонне, и мгновенно задремал. Спутники последовали его примеру и вскоре все четверо спали, впервые за последний месяц обычным усталым сном.

Проснулись они незадолго до рассвета, почти одновременно, как по команде. Оказалось, что все четверо здорово замерзли, возможно, именно это почти позабытое ощущение и заставило их прервать сон.

— Скоро рассвет, — Арколь указал на светло-карминную полоску вдоль края небес. — Что прикажешь, ар-Раби? Яму копать или еще что?

— Неужто не выспался? — язвительно поинтересовался Сыч. — Эдак мы тут надолго задержимся.

— Не задержимся. Чем выше солнце, тем холоднее в тени, — проводник указал на начинающие расти тени колонн. — Я думаю, если не выходить из тени, можно идти хоть весь день.

— А куда идти-то? — Арколь озирался по сторонам. — К тем колючкам?

— Не стоит, слишком уж они… — ар-Раби не закончил, словно боясь обидеть кого-то неосторожным словом. — Идем лабиринтом теней, а заросли попытаемся обойти.

Действительно, идти в тени каменных столпов оказалось возможным даже днем; но именно и только идти, поскольку там было настолько холодно, что дыхание стыло на губах и стоило остановиться, как начинала колотить ознобная дрожь. Греться же на полуденном солнце Арр-Мурра никто не осмелился. Только Сыч сообразил насыпать в куски полотна раскаленный песок, свернуть их, засунуть за пазуху и хоть так согреваться. Они шли и шли, стараясь не слишком забирать влево, в сторону солончака; передвигаться по лабиринту теней оказалось не так просто — зачастую четкий узор теневых дорожек терялся из виду, иногда его заслоняли каменные столпы, сказывался и неестественный холод. У всех четверых путников, успевших привыкнуть к жаре, после полудня заметно утяжелился шаг; Арколь, никогда не живший в холодном климате, однажды даже сделал попытку прилечь и подремать у подножия каменного исполина, и друзья с трудом смогли растолковать ему, только сонно хлопавшему глазами, что со сном придется подождать. После этого он решил выйти отогреться на солнце и ар-Раби с трудом удержал его от этого: «Вот как хватит тебя удар и что нам с тобой делать? Этому солнцу половины минуты хватит, чтобы тебя свалить, ты и так ошалел и обессилел. И я не поручусь, что даже твое молодое сердце выдержит такое…»