Айя Субботина - Шаманы крови и костей

- Да, у меня есть шар, но я не лгала в шатре - никогда прежде я не использовала его. Я боялась, что ты погибнешь, господин, и не могла допустить такого. Царь наш, Ракел, приказал всякой ценой сохранить твою жизнь.

"Даже ценой твоей собственной", - напрашивалось продолжение к ее словам. Регент оглянулся. Сражение ушло далеко вперед. С того места, где он стоял, казалось, что люди и лошади бултыхаются в грязи, словно свиньи. Где-то среди них был и Раван. "Что ж, старик, надеюсь, ты отойдешь к Гартису в бою, как и мечтал", - мысленно пожелал ему регнет, давая себе клятву больше никогда не поддаваться на уговоры сунуться в битву. Он не создан размахивать мечом, для того в Дасирийской империи хватит пустых голов, а его послужит иному. Интересно, с чего Ракел так печется о жизни предателя-племянника? Неужели еще не понял, что по его правилам игр больше не будет? Или рассчитывает фальшивой заботой заманить обратно под свою пятку?

- Господин, нужно спешить, - волновалась Живии, и кивком указала на группу конных мечников, что скакали прямо на них.

Резерв, который Раван оставил на самый крайний случай. Шиалистан так увлекся предстоящим бегством, что не заметил условленный сигнал. Если капитан увидит его здесь - Шиалистану придется отправиться с ними, или окончательно покрыть себя позором. В одном с дедом не поспорить - об этой битве будут говорить. И хорошо бы, чтоб будущего правителя Дасирийской империи не вспоминали с плевками.

Он подхватил ладонь Живии и взобрался в седло ее лошади. Кобыла рхельки сразу будто присела на слабых ногах - два седока, оба закованные в железные доспехи, были для нее слишком тяжелы. Живии хлестнула ее несколько раз, прежде чем животное двинулось с места, набирая темп. Шиалистан не спрашивал, куда Черная дева везет его, не смотрел по сторонам. Куда угодно, лишь бы подальше от смерти.

Но боги сегодня не пристали на их сторону. Стоило регенту взглянуть с облегчением, поверив, что они вне досягаемости для воинов деда, как наперерез выехали конники Шаама: шестеро или семеро, Шиалистан не успел как следует посчитать. Всадники тут же взяли их в кольцо.

- Глядите-ка, тут у нас Черная девка, - сказал один, тот, чья ухмылка больше напоминала оскал дикой собаки. Его губы были коротки и мигом выпятили порченные зубы с вздутыми алыми деснами.

- Да ну, - сомневался второй. - Эта вон какая худющая. Куда ей с мужиками на равных сражаться. У той, я слыхивал, харя вширь, как моя жопа, и вот такая борода. - Он отмерил ладонью до груди.

- Она это, доспехи глянь, - настаивал на своем гнилозубый. - Никакая дасирийская баба не сунется воевать. Это рхельцы только за женскими сиськами прячутся. Вон, один сзади пристроился, обнимает, что божеский лик.

Шиалистан отвернулся, стараясь, чтобы волосы хоть немного скрывали лицо. Воины не узнали его, и немудрено - Шаам игнорировал Иштар с тех самых пор, как регент сослал военачальника на покой. Не было в столице и его воинов.

- Что делать будем с этой парочкой? - сказал кто-то из тех, кто обошел их с Живии со спины.

- Девку живой брать, потешиться чтобы, когда шакальим собаках кишки выпустим, а этого прикончить.

Регент сглотнул. Ему было и страшно, и стыдно за себя самого, но он из последних сил жался к Живии, словно она могла спасти его только одним своим присутствием.

- Прочь с пути, если шкуры дороги, - предупредила Черная дева, нарочито неторопливо обнажая меч.

- Вон как рхельская пташка щебечет, - прищелкнул языком дасириец с оторванным ухом. - Я бы ее развернул да засадил пару разков, чтоб по-иному запела.

- Я вперед пойду, а ты уж после. По проторенной-то дороге все легче, - осадил его гнилозубый.

- Слыхал, что промеж ее ног наши добрые братья целый тракт проложили, так старались.

Шиалистан почувствовал, как напряглась рхелька. Дасирийцы зацепили Черную деву за живое. Не трудно догадаться, что такого она им не подарит, но регент продолжал молиться богам, чтоб остудили ее разум. Ну почему теперь, когда он почти поверил, что выйдет живым из переделки?

- Спрячь свои коготки, пташка, а то как бы хуже не вышло.

- Попробуй - и поглядим, кому станет худо, - ответила она с не скрываемой злостью. Миг - и спешилась, бросила поводья регенту. Посмотрела на него так, как мать смотрит на свое нашкодившее дитя - и с нежностью, и с жалостью, и с сожалением. И, прежде, чем Шиалистан понял, что происходит, что есть силы ударила лошадь по крупу.

Жеребица встала на дыбы, обрадованная тем, что избавилась от половины тяжелой ноши. Живии, без предупреждения, кинулась на тех, что стояли впереди. Регент не поспевал за ней взглядом, только, что есть силы, ухватился за поводья. Рхелька быстро, словно железные доспехи не мешали ей вовсе, подскочила к гнилозубому и рубанула по ногам его коня, тут же ушла в сторону от меча второго дасирийца, развернулась и отразила мечом косой удар второго всадника. Дасирицы, отвлекшись на нее, разомкнули круг. Жеребица, словно почуяв свободу, рванулась вперед. Регент зажмурился, почти уверенный, что наперерез выедут еще несколько "внезапно" появившихся отрядов Шаама. Но лошадь скакала, точно сам Эрбат стегал ее огненной плеткой. Остались позади иступленное ржание раненого дасирийского коня, лязг мечей, проклятия и крики. Когда и они стихли, регент открыл глаза. Жеребица несла его в самое сражение, будто не пугал ее ни запах смерти, ни вид десятков мертвых лошадей. Человеческих мертвецов было много больше.

Шиалистан не успел остановить ее, на всем скаку вторгаясь в остатки былого сражения. Люди едва шевелились: уставшие, окровавленные и одурманенные битвой, они лениво поднимали и опускали друг на друга мечи, кривились от боли и падали замертво. Несколько вышли рхельцу наперерез, но двое других скосили их, салютуя своему правителю коротким кивком. Шиалистан устыдился своих безоружных рук, и потребовал у одного из воинов его второй меч. Тот незамедлительно исполнил просьбу. Простой длинный клинок, испачканный кровью и землей - регент взял его в ладонь с надеждой не пускать в дело. В такой неразберихе воины Шаама и Равана были на одно лицо, и Шиалистан боялся задеть своего. Впрочем, боялся он всего.

Словно в насмешку, стоило регенту взять в руки меч, как на них тут же сунули новые противники. Уставшие и злые, они грозили "прихвостням шакала" мечами, у одного был топор палача - дасириец нес его двумя руками, глаза в глаза глядя на Шиалистана. Воины встали на защиту правителя, но один тут же свалился в грязь с раскроенным черепом. Шиалистан с трудом удержал лошадь, увел ее в сторону, чтобы топорщик не мог его достать. Животина запуталось ногами в человеческих телах, стала неуклюжей. А дасириец с топором уже подобрался достаточно близко, чтобы достать врага. От первого удара рхелец уклонился, развернул коня так, чтобы дасириец оказался по правую руку - и ударил в ответ. Как учил дед - сверху вниз, наискось. Чем больше хватанет лезвие, тем больше шансов куда-нибудь да попасть. Воин отбил удар, вывернул меч так, что Шиалистан с трудом удержал клинок в ладони. Воин тут же перебросил свое оружие в другую руку и снова ударил, но в этот раз по лошади. Кольчужная сетка попоны прикрыла кобылу от раны, но не смогла защитить от удара. Жеребица брыкнулась под седлом, встала на дыбы и обрушила оба копыта на дасирийца. Хрустнуло так, что Шиалистану показалось, будто в это самое время кто-то ударил по темени его самого. Воин упал замертво, так и не выпустив из рук любимый топор.