Айя Субботина - Шаманы крови и костей

Судя по лицу рыжей Лары, девушка единственная понимала, о чем идет речь. Должно быть, отец делился с ней своими опасениями. Миэ кольнула ревность и обида на родителя - она-то верила, что только ей отец доверил свою тайну.

- Мы будем скакать на лошадке? - Мальчик лет семи, чьего имени Миэ не помнила, принялся хлопать в ладоши. Другие дети, кроме самого старшего, поддержали его. Няньки бросились их успокаивать.

- Он говорил, что так будет, - всхлипнула Лара. - Я верила, что может быть, все окажется неправдой, но...

- Собирай детей, - перебила Миэ. - Сопли и слезы после станешь жевать, когда вдовьи одежды примеришь.

Молодая таремка прикрыла рот ладонью, закивала головой, то ли соглашаясь со словами Миэ, то ли отрицая их. Волшебница не стала искать слов утешения - сегодня всем достанется порция горечи, если утешать каждого, недолго и болото развести.

- Томм, - Миэ посмотрела на старшего мальчика. - Отправляйся на конюшню, и вели заседлать четырех верховых. И двух тяговых. И пусть выберут тех, что поживее да повыносливее. И, как бы между прочим, скажи, что мы отправляемся на конную прогулку по своим землям. Ни слова о том, что я тут сказала, понял?

Паренек, гордый от того что и ему выпала участь помогать, кивнул и, с молчаливого согласия Миэ, выбежал следом за Зарином. Лара провела его взглядом, после неодобрительно покосилась на Миэ.

- Не стоит детей впутывать, Миэль, - сказала она таким ледяным тоном, будто только что не заливалась слезами по мужу.

- Один мой добрый друг в его возрасте уже ходил в бой и врагов убивал, - заметила Миэ. Видя, что слова сыграли против нее - от слова "врагов убивал" рыжая таремка переменилась в лице, - добавила: - Теперь он славный воин и, если боги не пошлют ему скорой погибели, он прославит себя в веках. Жизнь нам на то и дадена, чтобы мы уходили из нее, пусть немного, но меняя мир. Желательно - в сторону лучшую.

- Твой отец много чего хотел изменить.

Миэ насторожилась. Неужели отец рассказал этой рыжей курице о заговоре? Поделился тем, что утаил от дочери? Миэ снова скорчилась от боли.

- Собирайтесь, живо, - стиснув зубы, сказала она. - Жду вас на заднем дворе, за амбарами. Только ты, - кивнула на рыжую таремка, - и дети.

Няньки забеспокоились, но их перебил кашель старика волшебника. Выждав, пока они останутся наедине, Миэ потребовала вернуть ей ониксовые шары. Старик улыбнулся, отчего-то пугая Миэ своим спокойствием, и вынул из рукава кожаный мешочек на завязках. Миэ взвесила его на ладони, распустила завязки, заглянула.

- Родгер, ты их что ли все время при себе таскаешь? - спросила удивленно.

- Ты, госпожа, сказала, чтобы глаз с них не спускал. Только все равно напрасный труд. - Волшебник прищелкнул языком, сокрушаясь. - Чтобы разгадать, каким словом их "разбудить" надобно быть либо обласканным Леди удачей, либо великим волшебником. Третьего не дано, Миэ.

- Я разгадаю эту загадку, - упрямо ответила таремка, пряча мешочек в сумку, что носила у пояса.

Она поднялась, чтобы размять на удивление быстро отекшие ноги. Башмаки стали будто на несколько размеров малы, и каждый шаг доставлял боль.

- Нас вряд ли пощадят, - сказал ей в спину волшебник. Голос его был таким обыденным, будто он рассказывал, в каких пропорциях лучше всего смешивать серу и толченый уголь. - Ты поступаешь мудро, что не пытаешься спасти всех.

Миэ не решилась повернуться к Родгеру лицом.

- Отец просил меня защитить их.

- Другого я не ждал. - Таремка почти слышала, как он теребит край расшитого рукава. - У меня есть запасы зажигательных горшков и парочка склянок с кислотой, которая сжирает все, что попадет ей на пути. Пришли ко-мне Томма, я отдам ему склянки. Вам они будут нужнее.

Миэ не нужно было пояснять, отчего вдруг старик вспомнил про зажигательные горшки.

- Тем, кто захочет уйти - позволь уйти, - только и сказала она.

Тут их потревожил Зарин: впереди себя распорядитель толкал маленького перепуганного горбуна. Мальчишка снова был в колпаке с бубенчиками, и те заливались смехом в унисон его неуклюжим шагам.

- Вот, госпожа, еле отыскал. - Зарин запыхался.

- Он сказал, если я не приду - ты меня отхлестаешь, - пискнул Лаумер и бросился к Миэ, прячась в складках ее юбки.

Миэ спровадила Зарина на кухню, присмотреть за тем, как идут сборы. Маленький горбун тут же перестал прятаться, и с любопытством посмотрел на нее. Таремка могла спорить, что мальчик понимает, о чем пойдет разговор.

- Послушай, Лаумер, - ей пришлось присесть, чтобы быть с ним вровень. Боль снова дала о себе знать. - Нам придется уехать уиз Тарема, далеко.

- Зачем?

- Так велел твой отец и так будет лучше для всех нас. Отец сказал, что ты знаешь, где тайник, в котором спрятан рунный ключ. Он мне нужен.

- Знаю. - Мальчик вздернул подбородок, довольный, что ему уже второй раз выходит доказать свою полезность. - Отец велел никому не говорить.

- Мне можно. - Миэ придала своему голосу уверенности. - Скоро сюда придут очень плохие люди, и если мы не уйдем, они заберут тебя, и меня, и остальных в очень плохое место.

- В темницу? - Лаумер стащил шутовской колпак и принялся перебирать пальцами бубенцы.

- В темницу, - признала Миэ. - Ты же не хочешь, чтобы так случилось?

- Пойдем, - горбун поманил ее рукой.

Тайник оказался в его комнате. Никто из детей не хотел делить комнату с уродцем, а значит, некому было и обнаружить тайник. Он был спрятан в углу, за сундуком, в котором Лаумер хранил игрушки. Горбун деловито нажал на нужные руны, и заслон растворился, показывая небольшое углубление в камне. Миэ быстро забрала ключ и помогла Лаумеру собрать вещи. Впопыхах мальчик несколько раз упал, но тут же вставал, отряхивал коленки и совал в вещевой мешок какие-то свои мелочи. Среди его "сокровищ" Миэ заметила несколько круглых спилов с можжевеловых веток. Таремка не знала, зачем бы они ему понадобились - такие, только втрое больше размером, обычно приспосабливали под горячие кастрюли. Но мальчик всем видом дал понять, что их-то он непременно возьмет с собой, и, чтобы доказать серьезность намерений, выбросил несколько сорочек. Миэ, хоть и была против, не решилась спорить.

На заднем дворе детвора гоняла голубей и кур. Няньки причитали, заливались слезами, и даже толстые щеки Зарина впали, делая его похожим на скисшую грушу. Миэ послала Томма к Родгеру, а сама тем временем помогла взобраться Лаумеру в седло. Его ноги были слишком коротки, и только очутившись на лошади, горбун отважился сказать, что прежде ездил верхом всего раз или два. Немудрено - мало того, что он были слишком мал для такой науки, так еще и горб мешал сохранить равновесие. Таремке ничего не оставалось кроме как сесть в седло позади него. Из-за его выпуклой спины поездка обещала превратиться в муку, но Миэ понимала - никто не займет ее место. Томм вернулся со склянками, держа их бережно, будто великое сокровище. Миэ завернула кислоту в овечью шкуру: скачка предстояла нешуточная, и если склянки разобьются, кислота мигом проест и кожу, и кости, и все, до чего дотянуться ее жидкие щупальца. Лара взяла себе на лошадь свою рыжую дочку, Томм - двух остальных малышей. Те возились, словно разыгравшиеся котята, и Томму пришлось оттаскать их за уши, чтобы присмирить.