Александр Данковсеий - Папа волшебницы

-- Языком тоже займемся.

Блин, она что, мысли читает?

Кажется, этот вопрос был написан у меня на лице. Сова усмехнулась, но ничего не сказала. Ладно, пока не доказано обратное, буду считать, что не читает, а просто догадывается. А то рехнуться недолго.

-- Хочешь? Для подкрепления сил?

На ладони у нее лежал совершенно незнакомый мне предмет. Что-то вроде шишковатого яйца из бугорчатой, как мячик для гольфа, кожи ярко-оранжевого "резинового" цвета.

-- Что это?

-- Бедная девочка, тебя даже сладким не баловали. Это... это едят. Вкусно.

"Мало ли какой гадостью они меня тут могут накормить", подумала я, беря подношение с ладошки - ну чисто та самая мартышка дрессированная. А жрать действительно хотелось зверски. Так что я, храбро зажмурившись, куснула "яйцо". Вкусно, между прочим. Твердое, как орех, но с фруктовым привкусом.

-- Нравится?

Я честно кивнула с набитым ртом.

-- После урока получишь еще.

Я снова кивнула. Будем, значицца, работать за еду. Ну хоть за вкусную, и на том спасибо.

Дверь тем временем распахнулась, и ввели Дрика.

Парню явно повезло меньше, чем мне. Чуть в стороне от уже поджившего синяка лиловел новый, и их радужные поля даже перекрывались. Чего это его левой половине лица так везет? А, ну да, оба раза попался под руку правше. Бровь рассечена. Руки скручены за спиной и, кажется, довольно болезненно. Во всяком случае, он поморщился, когда конвоир ввел его в помещение, поддерживая сзади за руки.

-- Почему он в таком виде? -- я повернулась к бла-как-ее-там, всем своим видом выражая ярость. Хотя, на самом деле, не было особой ярости. Жалко было Дрика. До слез жалко. И что-то вроде стыда мучило: со мной обращались более-менее прилично, а его вон как отделали. Кажется, еще и по ребрам надавали - идет как-то кособоко.

Криис, кажется, мой тон не обманул, но состояние Дрика и для нее было неожиданностью. Она обменялась несколькими фразами с солдатом (жиденьким таким дядечкой, одного роста с Дриком). Тот, судя по интонациям, оправдывался. Бла его отругала и отослала нетерпеливым взмахом руки.

-- Твой приятель затеял свару с нашими блюстителями порядка, но не рассчитал своих сил.

-- Да они... -- Дрик зверенышем взглянул на Криис, но столкнулся с ее взглядом и предпочел умолкнуть. Та выдержала паузу и выдала:

-- Мальчик, когда тебе можно будет говорить, я скажу.

В тоне явно чувствовалось эдакое самодовольство злобной школьной училки, которая знает, что ее боятся, и этим время от времени наслаждается. Дескать, мне не надо даже повышать голос, и так будут ходить шелковые.

-- Впрочем, -- Криис повернулась ко мне и заговорила совсем другим тоном, -- это даже хорошо. Ведь мы с тобой будем изучать работу с живым материалом, а для начала исцеление небольших повреждений - как раз то, что нужно. Подойди, мальчик, и сядь вот сюда.

Дрик зыркнул на нее исподлобья, но подошел и опустился на указанный низкий табурет. Похоже, ему и впрямь было неважно, связанные руки затекли и причиняли сильную боль.

-- Руки ему развяжите. Пожалуйста, -- сказала я как можно миролюбивее. Конечно, хотелось заорать и в рожу вцепиться этой холодной рыбе-сове. Но я сдержалась.

-- С чего ты взяла, дорогая моя, что можешь отдавать мне распоряжения? -- кажется, она действительно удивилась, а мое "пожалуйста" ее не обмануло. -- Но ты права, для лечения надо, чтобы организму было удобно.

С примуса ей на палец скакнул огонек. Скакнул, завертелся, превращаясь в что-то вроде вязальной спицы - желто-красной с синими спиральками, сбегающими к кончику. Спица вытянулась продолжением пальца и легонько чиркнула по путам - на локтях и на запястьях. Грубая, словно из коры скрученная веревка лопнула, распространяя вокруг запах подгоревшего дерева и, почему-то, корицы.

Дрик осторожно, прислушиваясь к чему-то в себе, свел руки и принялся их растирать. Осторожно и как-то неловко. Губу закусил, на грязном, в разводах, лбу выступили капельки пота. Сморгнул несколько раз.

"Да он же изо всех сил старается не заплакать!" пришло мне вдруг в голову. Чертовы их комплексы - "мужчины не плачут", "не показывай врагу свою слабость" и т.д. Но сказать ему сейчас об этом - еще сильнее обидеть и расстроить. Поэтому я просто мысленно попыталась к нему потянуться и погладить, успокоить. Как ни странно, кажется, получилось - он глянул на меня посветлевшими глазами. Я на секунду прикрыла веки.

-- Но смотри у меня, -- резанул по ушам резкий голос Совы, - глупостей не выкидывай. Я ведь не стражники, синяком не отделаешься. Поверь мне, у меня много способов испортить человеку настроение.

-- Не буду я ничего выкидывать, -- буркнул Дрик под нос. -- Что я, дурак, что ли?

-- Не знаю. Надеюсь, что все-таки нет, раз Джуля выбрала тебя в приятели.

До меня не сразу дошло, что это она так мое имя произносит. Ну честное слово, собачья кличка получилась. Я буквально прикусила язык, чтобы не поправить. Почему-то была уверена, что на это меня и провоцировала старая грымза. Они тут, как я погляжу, вообще мастера на нервах играть. Придется учиться себя в кулаке держать. Этого мастерства, как не раз говорили мои родные и друзья, мне явно не хватало. Необходимость, как известно, лучший учитель, черт бы ее побрал вместе с науками еенными.

Не дождавшись ответа на шпильку ни от меня, ни от Дрика, Криис приступила к уроку. Надо сказать, объясняла она толково, едва ли не лучше Лиины (а та для меня вообще была эталоном педагогического мастерства): куда и как смотреть, какие ощущения вызывать, как потоки складывать, как чувствовать "настроение" сращиваемых тканей. Через полчаса я взмокла, как мышь, но с удивлением увидела, что рубец от веревки на левом запястье Дрика исчез.

Он с наслаждением покрутил кистью и вдруг спросил:

-- А можно мне попробовать?

Криис, кажется, была изумлена. Ей, видать, в голову не приходило, что "паж" вдруг проявит интерес к наукам. Не знаю, чего ей там наговорили про Дрика, но могла бы и догадаться, что, раз нас обоих взяли в общежитии Университета, то он там был, скорее всего, не случайно. Или она впрямь считала его моим пажом? Слугой? Тем не менее, с удивлением она справилась и дала "добро" на эксперимент. Благо на моих конечностях после путешествия было огромное количество подходящего "материала" -- ссадин, синяков, потертостей и прочих повреждений внешнего, извините, эпидермиса.

Дрик возился минут десять, и Криис уже начала терять терпение, когда крохотный, не больше сантиметра, порез на моей левой лодыжке вдруг зачесался, потом вдруг "отстрелил" корочку запекшейся крови и превратился в розовый шрамик-волосок.

Я, если честно, чего-то подобного и ждала. Дрик все же умница, да и хотелось, чтобы он утер нос заносчивой тетке. А та была буквально поражена.