Сергей Ким - Огнём и сталью

Перед мальчиком стоял пожилой человек, появившийся откуда-то из-за стеллажа. От его больших, почти бесцветных глаз исходило странное, прямо-таки лунное свечение, прорезавшее магазинный полумрак.

— День добрый, сэр, — вежливо поприветствовал хозяина Поттер.

— О, да, — старичок покивал головой. — Да, да… Я так и думал, что скоро увижу вас, мистер Поттер… У вас глаза, как у вашей матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы, сердцевина — волосы единорога. Прекрасная палочка для волшебницы.

Мистер Олливандер приблизился к Харальду почти вплотную. Мальчик подавил непроизвольное желание отвернуться или просто моргнуть — от взгляда этих серебристых глаз ему стало не по себе.

— А вот твой отец предпочел палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Тоже очень гибкая. Чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений. Да, я сказал, что твой отец предпочел эту палочку, но это не совсем так. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника…

Мистер Олливандер слегка улыбнулся и перевёл на сидящего со скучающим видом Виктора. Его улыбка сразу же стало более широкой.

— О! Эксклюзивный клиент! Мистер Норд, немодный нынче волшебный жезл, сделан в виде трости, сорок дюймов, дуб, сухожилие дракона.

— Да, ещё раз спасибо за работу, герр Олливандер, — кивнул аврор. — Даже такой сквиб как я смог с её помощью выдать хотя бы простенький «люмос».

— Так, теперь вы, мистер Поттер, — задумчиво протянул мистер Олливандер, переводя взгляд на Харальда. — Дайте-ка мне подумать…

Он вытащил из кармана длинную металлическую линейку.

— Какой рукой вы держите палочку?

— Я правша.

— Вытяните руку. Вот так.

Старичок начал измерять правую руку Харальда. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, от колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы. Мистер Олливандер отошел к полкам и снимает с них одну коробочку за другой, а линейка тем времен сама собой продолжала измерения.

— Достаточно, — произнёс Олливандер, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните.

Харальд взял палочку в правую руку и несколько раз махнул ей, будто бы проверяя баланс у кинжала, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из его руки.

— Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте.

Поттер едва успел поднять палочку, как она вновь оказалась в руках мистера Олливандера.

— Нет, нет, берите эту — эбен и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте ее.

Харальд пробовал. И снова пробовал. И еще раз попробовал. Он никак не мог понять, чего ждет мистер Олливандер. Гора опробованных палочек, складываемых мастер-артефактором на стул, становилась все выше и выше. Но мистера Олливандера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше коробочек он снимал с полок, тем счастливее выглядел.

— А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Прямо как ваш опекун — ему я тоже не сразу смог подобрать нужное сочетание… Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно… А кстати… Действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая прекрасная палочка.

Харальд взял палочку, которую протягивал ему мистер Олливандер. И внезапно пальцы его потеплели. Он поднял палочку над головой, со свистом опустил ее вниз, разрезая пыльный воздух, и из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах. Что-то подобное он испытал когда-то, когда впервые взял в руки свою старую палочку, но не так ярко.

— О, великолепно! Хмм… А ведь это крайне любопытно… Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Очень любопытно… Чрезвычайно любопытно…

Мистер Олливандер уложил палочку обратно в коробку и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать:

— Любопытно… очень любопытно…

— Простите, сэр, — поинтересовался Харальд. — Что именно кажется вам любопытным?

Мистер Олливандер уставился на Поттера своими выцветшими глазами.

— Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс за свой цикл отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он дал сразу два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса… Что ж, зачем от вас скрывать — ее сестра принадлежала Тёмному Лорду. Да, тринадцать с половиной дюймов, тис… Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих…

— Отец, — после долго молчания произнёс Харальд, когда они вышли из магазина и отдалились на приличное расстояние. — Все эти палочки, то, что я умею говорить на парселтанге… Не означает ли это, что я могу стать таким же, как Волдеморт?

— Не думаю, сын, — спокойно ответил Норд. — Волдеморт был отличным тактиком, но никудышным стратегом. Он не понимал, что силой можно захватить власть, но не получится её удержать…

— Отец, но я ведь совсем не о том!

— Я тебя отлично понял, Гарри. Да, в каждом из нас таится что-то… что-то тёмное. Не просто способность плести самые чёрные и страшные заклинания. А готовность применять их на невинных. Я палач, сын. Палач, но не убийца. Я уничтожаю погань и мразь магического мира, но никогда и пальцем не тронул детей или родственников врагов, если они мне не угрожали. Это кодекс чести… клана Норд. Все эти Упиванцы… Они творили однозначное зло. Чистое и незамутнённое. Просто потому что им это нравилось, как нравилась власть над более слабыми. А я тебе говорю — это они были самыми настоящими слабаками. Истинно сильный всегда может позволить себе доброту, потому что быть добрым — гораздо сложнее, чем злым. Гораздо, сын. Постарайся запомнить это и понять.

Харальд накрепко запомнил тогда слова отца. И потом часто размышлял о них.

Тридцать первого августа Харальд проснулся в пять часов и уже не смог заснуть — слишком уж он был взволнован в предвкушении поездки в Хогвартс. Несмотря на ранний час отца уже не было — он уже где-то мотался по Лондону по своим аврорским делам. Комнату на втором этаже «Дырявого котла» они сняли два дня назад, чтобы без проблем добраться до вокзала Кингс-Кросс. Увы, но из Годрикс Холлоу путь до Лондона был неблизкий, так что приехать пораньше и немного пожить в гостинице — было наилучшим вариантом.