Веда Корнилова - Перстень Сварга

- И как же они оказались среди прокаженных? - поинтересовался настоятель.

- Внешние признаки проказы и кожного заболевания этих двух парней - кое в чем они внешне очень схожи, а хорошего лекаря рядом с этими парнями не нашлось, вот этих ребят и изгнали - решили не рисковать, а парни потом и сами уверились в этом страшном диагнозе. Сейчас судьбу этих парней предугадать проще всего: думаю, вы сумеете их вылечить, но скажете им, что это произошло только при помощи истинной веры и помощи Двуликого. После этого парни навсегда останутся в полной уверенности, что при помощи этого Бога излечились именно от проказы, и в этом мнении их уже никто не сумеет поколебать. Они вернутся домой не просто так, а став ярыми приверженцами и сторонниками Двуликого, и восславляя его направо и налево. К тому же эти парни от счастья, что их миновала долгая и мучительная смерть - они теперь ради Двуликого не только пойдут на все, но и своими постоянными разговорами и восхвалениями невольно начнут вербовать все новых и новых сторонников Двуликого. Умно.

- Не вижу в этом ничего недостойного! - развел руками настоятель.

- Еще бы! - неприятно усмехнулся Бел. - Да они теперь ради Двуликого горы свернут! Ни один проповедник или миссионер не сумеет с таким жаром и искренностью убеждать людей в силе и величии Двуликого, и в его способности творить чудеса! Вольно или невольно, но такие люди способствуют распространению веры в Двуликого далеко за пределы этой страны.

- Это всего лишь один из путей распространения истинной веры! - настоятель и бровью не повел. - Вам что-то не нравится? Должен сказать: в этом нет ничего запрещенного. Как говорят у вас в Руславии - капля камень точит.

- Не спорю. Теперь я понимаю, отчего вы этих парней забрали самыми первыми - пусть ваш лекарь сказал, что у них нет проказы, но все одно им не помешает какое-то время посидеть отдельно, в карантине. На всякий случай.

- А разве мы поступаем неверно?

- Согласен: ничего особо криминального здесь нет… - чуть нахмурился Бел. - В этом случае можно говори лишь о желании увеличить подобным способом свое влияние, значимость и популярность.

- Что ж, неплохо… Молодой человек, мне нравятся ваши медицинские познания… - удобнее устроился в кресле настоятель. - Да, вы правы: иногда люди путают внешние проявления иных заболеваний с проказой. Для того, чтоб расширить ваши знания в этой области, сообщаю: кроме уже упомянутых вами волчанки и витилиго, я могу назвать еще несколько болезней с похожими внешними признаками - слоновая болезнь, экзема, нейродермит…

- А также некоторые срамные болезни, которыми гулящие бабы награждают невоздержанных мужчин! - провозгласил отец Вал, не сводя обличительного взгляда с Олеи.

- Теперь поговорим о втором человеке, которого вы увели чуть позже… - продолжал Бел, не обращая внимания на высказывания отца Вала. - Помню его, он очень интересно рассказывал о пирамидах. Насколько я успел понять, это очень высокообразованный человек, прекрасно разбирающийся в истории и искусстве. Неудивительно - ведь до того, как заболел, он был художником, и, по его словам, довольно знаменитым. Я в искусстве плохо разбираюсь, но, послушав его, понял, что те, кого он рисовал, были очень богатыми и знатными людьми, а такие господа к рыночному мазиле не пойдут. Похоже, что этот человек очень талантлив, и, возможно, даже знатен, только болезнь не выбирает, а жизнь художника, как правило, не дает возможности скопить деньги… Вот так и вышло, что это парень, заболев, оказался на улице, как говорится, без кола и двора, а заодно и без единой монеты в кармане - а откуда деньги у творческих людей, которые живут одним мгновением? Однако каждый из нас живет надеждой, вот и художник пошел в Вайзин за излечением. Ну, вылечить его вы, конечно, не вылечите, но вот работать на себя сумеете заставить. Сунете парня в мастерскую с красками, кистями и холстами, будете поить какой-нибудь подкрашенной водичкой, и утверждать, будто это и есть лекарство от проказы, только - вот беда!, на него оно что-то слабо действует… Парень же все это время будет работать, как проклятый, только чтоб хоть на какое-то время отвлечься от тяжелых мыслей, а работа на износ - это самое лучшее, чтоб забыться.

- Не запрещено… - хмыкнул настоятель. - Что плохого в том, если человеку позволили заниматься любимым делом?

- Да, в таких случаях творческие люди выкладываются полностью. Он будет рисовать до тех пор, пока его руки сумеют удержать кисть. Правда, не знаю, сколько он протянет у вас, и что вы сделаете с ним, если он вдруг откажется работать, или же будет не в состоянии трудиться. Ну, тут у всех конец один… Во всяком случае, когда его не станет, у вас на руках окажется немало дорогих работ мастера.

- Как раз наоборот: мы облегчаем последние месяцы или годы его жизни! - настоятель выглядел оскорбленным. - Возможно, с этической точки зрения в этом вопросе существуют небольшие шероховатости, но и только. Если кто-то из благодарных почитателей Двуликого решил посвятить последние годы своей жизни его возвеличиванию, то что в этом плохого? Желание остаться в монастыре Святых Дел может говорить лишь о том, что человек перед уходом принял ту веру, которая оказалась ему наиболее близка.

- Вы забываете о том, что картины, написанные прокаженным, могут представлять реальную опасность…

- Это уже наша забота. У вас все? Больше сказать нечего? И из-за этого вы обвиняете служителей Двуликого в обмане, лжи и…

- Нет. Теперь что касается той четверки, которых вы увели незадолго до нас. Ваш человек… - Бел бросил взгляд на благодушно улыбающегося жреца, того самого, что сопровождал прокаженных от границы. - Ваш человек умеет разговаривать с людьми, и слушать их он тоже умеет. Как я понял, память у него неплохая. У меня, кстати, тоже. Так вот, я прислушивался к их разговорам, и запоминал, кем раньше был каждый из прокаженных, еще до того, как на них свалилась эта страшная хворь, и вот что интересно: из всей группы только эти четверо относятся к сравнительно богатым и состоятельным семействам.

- Хм…

- У нас в Руславии есть поговорка: не знаешь, где найдешь, где потеряешь… - продолжал Бел. - Так и здесь - неизвестно, что за люди окажутся среди заболевших, ведь прокаженный, как правило, уходит из дома, чтоб не заразить своих родных и близких. Такому бедолаге только и остается, что бродить по дорогам среди таких же отверженных, и тут уже не имеет значения, богат ты, или беден, умен или глуп - болезнь не щадит никого!

- Ближе к делу и меньше слов.

- Тогда я повторяю: в этой группе прокаженных только четверо относятся к богатым семействам. Напомнить вам, кто эти четверо? Землевладелец, двое купцов и хозяйка пошивочных мастерских, верно? Правда, сейчас этих людей не отличить от простых работяг - болезнь и разлука с домом уравнивают всех. И тем не менее на этих людях вполне можно погреть руки - в их семьях имеются деньги, есть что взять. А вот у остальных прокаженных за душой почти ничего нет - это солдаты, крестьяне, ремесленники и прочая мелочь, с которой нет смысла возиться. Овчинка выделки не стоит. А дальше…