Веда Корнилова - Перстень Сварга

- Ты, ты… - у Олеи, как часто бывает в подобных ситуациях, не хватало нужных слов. - Ты… Как ты мог?..

- Не кричи! - холодно оборвал ее муж. - Постыдилась бы! Неужели самой непонятно: на тебя со стороны смотреть противно, а ты к себе еще большее внимание привлекаешь!

- О чем ты говоришь?! Ведь это же из-за нее все произошло, она во всем виновата!..

- А ну, перестань орать! - как обычно в таких случаях, Серио был резок. - И хватит махать руками в воздухе! Только посмей ударить мою девочку, и я за себя не отвечаю!

- Тебе мало того, что уже произошло?! Ведь именно эта тварь…

- Если ты сию же секунду не заткнешься, то уже я заткну тебе рот. Причем окружающие поймут меня правильно… - очень спокойно сказал муж, и Олея поневоле умолкла - знала, что произойдет в том случае, если она будет настаивать на своих словах.

- Папа, я с этой… тюремной в одной карете не поеду! - раздался девчоночий голос из-за спины Серио. - Я ее боюсь!

- Доченька, теперь уже ты говоришь невесть что!

- Не поеду, не поеду, не поеду!.. Мало ли что в дороге может приключиться? Вон она сейчас какая злая, а в тюрьме ее наверняка всяким гадостям научили!

- Хорошо, хорошо… Постой пока здесь! - обернулся муж к Олее. - Сейчас я вернусь.

- Что? Неужели тебе непонятно: я хочу побыстрей уехать отсюда!

- Постоишь минутку, ничего с тобой не случится… И не вздумай уходить с этого места!

Да куда тут пойдешь… Олея смотрела, как муж, держа за руку любимую доченьку, подошел к одной из карет, стоящих неподалеку от входа в суд. А, да, это же карета их хороших знакомых, вернее, знакомых Серио. Наверняка эти люди в суд приехали, чтоб посмотреть да послушать, в чем суть да дело - что ни говори, а далеко не каждый день можно увидеть, как в тюрьме едва не оказалась женщина, не раз посещавшую их дом в качестве дорогой гостьи. Можно не сомневаться - пока Олея сидела в тюрьме, те знакомые на всякий случай пересчитали все имеющиеся в своем доме украшения и столовое серебро…

Карета все еще не уезжает, и дверца у нее открыта… Точно, внутри едва ли не шесть человек вплотную устроились, во все глаза смотрят на Олею, но из кареты не выходят. Интересно, - отстраненно подумала молодая женщина, - интересно, как же теперь она покажется среди знакомых? Тут и своя родня может брезгливо шарахнуться в сторону, не говоря о таких вот друзьях-приятелях, которых она, вообще-то, знает не очень хорошо…

Ой, ну что Серио так долго возится, устраивая милую дочурку в карету? Наверняка выслушивает слова соболезнования, да и эта белобрысая вносит в обсуждение свои замечания, причем можно понять, какие именно… Надо же, как они все увлеклись беседой, нашли, как видно, общую тему. Время, меж тем, идет, а она все так и стоит едва ли не посреди улицы, словно неприкаянная. Неужели Серио не понимает, как ей сейчас немыслимо тяжело? Такое впечатление, что все вокруг смотрят только на нее, даже прохожие пялятся на старое, грязное платье, надетое на молодую женщину - да, в таком виде только по темным углам прятаться, а не на людном месте стоять!

Рядом вход в здание суда, откуда ее только что выпустили, народ ходит туда-сюда, дверь постоянно хлопает, неподалеку полно карет, телег, повозок, а то и просто привязанных к перилам коней, чьи хозяева куда-то ненадолго отлучились… Место оживленное, чуть ли не середина города, так что людей тут всегда хватает… Ох, сейчас бы забиться в какую-нибудь щель поглубже, и не вылезать оттуда как можно дольше!

Но больше всего Олее хотелось оказаться в своей комнате, закрыться на ключ и дать волю так давно сдерживаемым слезам, а вместо этого она послушно стоит, ждет мужа, который все еще никак не может расстаться со своей милой доченькой. Серио, Серио, ничему тебя жизнь не учит! Девчонка щеголяет в новеньком дорогущем платье, которое он ей купил, и это вместо того, чтоб должным образом наказать дочь за то, что она натворила! Неужели отец до сей поры так и не понял, что таким образом он, по сути, словно бы поощряет свою дочь на дальнейшие неблаговидные поступки - мол, доченька, не обращай ни на что внимания, это все не страшно, папа тебе все простит, в том числе и все те глупости, что ты совершаешь по молодости лет… Слепая отцовская любовь может приобретать страшноватые формы.

Ну, скажите, о чем можно так долго разговаривать?! И когда же, наконец, до Серио дойдет, как его жене просто-таки тошно находиться здесь, под презрительно-насмешливыми взглядами людей? Он этого или не хочет понимать, или же таким образом вновь пытается указать супруге на ее место? Может, дорогой муж специально выставил ее на всеобщее обозрение? Нет, Серио, скорей всего, просто не отдает себе отчет, как сейчас плохо его жене. Он об этом даже не думает, и не считает необходимым обращать внимание на подобные мелочи. Постепенно в душе женщины вновь стал копиться гнев…

Не в силах стоять на виду у всех, Олея отошла немного в сторону, встав едва ли не у самой стены здания суда. Серио, конечно, будет ругаться и кричать, упрекая за то, что она сошла с того места, на котором он ей велел стоять, но о Олеи уже не было сил торчать на виду у всех. А так хоть стена позади, какое-никакое, а впечатление защищенности… Ну, и долго еще муж будет вести свои разговоры?! Ведь у нее уже нет никаких сил терпеть все это!

Внезапно чуть ли не над головой молодой женщины со звоном вылетело разбитое окно, причем часть осколков посыпалась на Олею, чудом не задев ее. Вернее, стекло вылетело не просто так - изнутри кто-то с силой запустил в него тяжелым табуретом. Похоже, что на втором этаже здания суда происходило нечто весьма непростое - судя по крикам и звону оружия, доносящимся сверху, там разыгралось чуть ли не настоящее сражение…

Еще пара мгновений - и вслед за табуретом, выбив ногой раму с осколками стекол, наружу из окна выскочил человек. Здание высокое, прыгать сверху рискованно, за еще земля усеяна острыми осколками, однако этот отчаянный человек, кажется, не думал об опасностях - он без раздумий сиганул вниз, и приземлился чуть ли не прямо под ноги Олее, которая в растерянности смотрела на упавшего рядом с ней человека.

Мало того, что спрыгнувший из окна мужчина был закован по рукам и ногам, так вдобавок еще и ранен. Кровь заливала его голову и одежду, и казалось невероятным, что он попытался вскочить на ноги после того, как оказался на земле. Почему невероятным? Просто когда он оказался на земле, то его колено ударилось о край рассыпавшегося табурета, и по перекошенному болью лицу мужчины стало понятно - при падении он разбил свое колено, причем разбил всерьез. Недаром при попытке шагнуть лицо мужчины перекосилось от боли. Ну что здесь можно сказать? Не повезло человеку…

Поняв, что ему никуда отсюда не уйти, мужчина в отчаянии огляделся по сторонам, и тут его взгляд упал на Олею, которая в испуге прижималась спиной к деревянной стене. Расстояние между ними не превышало длину вытянутой руки, и мужчина, будто решившись на что-то, шагнул к молодой женщине, и вцепился своими окровавленными пальцами ей в плечи. Этот человек не был высок ростом, и оттого его лицо оказалось как раз напротив лица Олеи. Черные глаза мужчины оказались напротив голубых глаз молодой женщины, так сказать, одни глаза смотрели в другие. Непонятно по какой причине, но Олея не могла сдвинуться с места. Более того - она не могла даже пошевелиться. Словно завороженная, Олея смотрела в жутковатые глаза мужчины, в которых, кажется, не было видно зрачка - один бездонный черный провал… Женщину охватило непонятное состояние, примерно такое же, если бы она на несколько мгновений одновременно оглохла и ослепла, а взгляд мужчины, казалось, проникал в самую глубь ее души, лишая воли и возможности пошевелиться… Но самое неприятное было в другом - перед глазами Олеи будто стала вспыхивать беспрестанная череда разноцветных огней. Это продолжалось недолго, всего лишь десяток ударов сердца, а потом все поглотила спасительная темнота, и Олея медленно сползла по стене на землю, а мужчина все так же крепко держал ее за плечи, при этом что-то быстро, но негромко говоря…