Леонид Кудрявцев - Мир крыльев (авторский сборник)
- Название:Мир крыльев (авторский сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2000
- Город:М.
- ISBN:5-17-002569-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Кудрявцев - Мир крыльев (авторский сборник) краткое содержание
Это - миры. Миры странные. Иногда - страшные, иногда - смешные, и всегда - причудливые, притягательные, затягивающие, точно водоворот. Это - крылья. Крылья магии, крылья отваги. Крылья изысканной и беспредельной фантазии. Это - «Мир крыльев». Повести и рассказы Леонида Кудрявцева - одного из редчайших и лучших отечественных мастеров «черной фэнтези». Мир воображения поистине невозможного. Но «и невозможное возможно» в потрясающих историях Леонида Кудрявцева...
Содержание:
Леонид Кудрявцев. Дорога миров
Остановка в пути (рассказ), с. 7-30
Дорога миров (рассказ), с. 31-64
Озеро (рассказ), с. 65-78
Выигрыш (рассказ), с. 79-97
Защитный механизм (рассказ), с. 98-136
Фиолетовый мир (рассказ), с. 137-140
Леонид Кудрявцев. День без смерти
День без смерти (рассказ), с. 143-154
Вторжение (рассказ), с. 155-186
Леонид Кудрявцев. Рассказы белого крокодила
Бессмертные (рассказ), с. 189-194
Карусель Пушкина (рассказ), с. 195-210
Вальхалла (рассказ), с. 211-228
Леонид Кудрявцев. Инспектор снов
Инспектор снов (рассказ), с. 231-256
Аппарат иллюзий (рассказ), с. 257-259
Верный способ (рассказ), с. 260-263
Два солнца (рассказ), с. 264-268
Новичок (рассказ), с. 269-270
Метаморфозы (рассказ), с. 271-272
Злой дух (рассказ), с. 273-277
Миссионер (рассказ), с. 278-286
Фэнтизмы (микрорассказы), с. 287-288
Леонид Кудрявцев. «...и охотник»
Почему... (эссе), с. 291-292
... и охотник вернулся с холмов (рассказ), с. 293-302
Леонид Кудрявцев. Мир крыльев
Мир крыльев (повесть), с. 305-378
Мир крыльев (авторский сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
А вообще–то это было здорово. Лежать и ничего не делать. И он лежал… лежал… лежал…
И за год постепенно освободился от плоти, покрывавшей его костяк. Увидев это, он облегченно вздохнул.
Все получилось как нельзя лучше. И даже червей, съевших его мясо, склевывали птицы, прилетавшие в окно, которое он мудро забыл закрыть. Так что о чистоте можно было не беспокоиться.
Он встал, побрякал суставами и, довольно ухмыляясь, пошел в ванную. Помылся. Правда, вытираясь полотенцем, он порвал его об одно из ребер, но что поделаешь, такие неприятности теперь будут подстерегать его на каждом шагу.
А день–то какой чудесный!
Он сварил себе кофе и выпил его целую чашку. Правда, все что попадало в рот, тотчас же выливалось на стол, но от этого кофе не становился хуже. Напротив!
Напившись, Ипат тщательно вымыл чашку и позвонил Бангузуну.
— У, вернулся, — радостно сказал Бангузун.
— Вернулся, — не менее радостно сообщил Ипат.
— Ну и как?
— Отлично, все отлично… Что ты сейчас собираешься делать!
— Сейчас… — Бангузун на секунду задумался, потом сказал: — Сейчас я иду гулять вместе с диплодоком.
— Ну вот и хорошо. Значит, я тебя жду, заходи–вместе погуляем.
— Заметано, — сказал Бангузун.
Ипат положил трубку и огляделся по сторонам. Так!
Как вихрь пронесся он по дому, надевая на себя белье, штаны, рубашку с надписью от правого плеча к левому «серебристый хек в томатном соусе», старый плащ с пятью рукавами и почти новую стетсоновскую шляпу. Потом он распихал по карманам бутерброды и пиленый сахар, браунинги и чековые книжки, двадцать четыре тома Большой советской энциклопедии и восемь ниток бисера. А также многое другое. Один Аллах знает, что может понадобиться на прогулке. По крайней мере, нужно быть готовым ко всему.
На улицу он выскочил несколько рановато и поэтому, до того как пришел Бангузун, успел помочь одной старушке перейти через дорогу. У бедняжки болела третья нога.
А потом появился Бангузун, за которым топал диплодок, и оба они Ипату очень обрадовались. Да так, что от избытка чувств Бангузун толкнул Ипата и тот, совершенно случайно, повалил газетный киоск. И пока киоскер бегал и ловил листы «местной сплетницы», с которыми баловался еще не совсем проснувшийся утренний ветерок, Ипат выбрался из–под обломков киоска и, радостно хохоча, толкнул Бангузуна так, что тот сбил с ног диплодока. Тут уж захохотал диплодок, и они, все втроем, устроили прямо на улице небольшую «кучу–малу», во время которой Бангузун оторвал на одежде Ипата все пуговицы и сыграл на его ребрах «лунную сонату», а диплодок сорвал с одной из голов Бангузуна шапку и тотчас же ее слопал, а Ипат измазал диплодока чернилами с ног до головы, так что тот стал похож на ягуара.
Так могло продолжаться долго, но прохожие стали возмущаться, и пришлось «кучу малу» прекратить. Тогда Бангузун стал знакомить Ипата с диплодоком, теперь уже всерьез. И диплодок кланялся и даже сказал, что он — «покорный слуга» Ипата на все оставшееся время. А потом наступил ему на ногу. Совершенно случайно.
От неожиданности Ипат закричал и увидел, что Бангузун, превратившись в оборотня, оскалил полуметровые клыки, и почувствовал запах. Горьковатый запах Лемурии.
И проснулся…
Он долго лежал на своей узкой холостяцкой кровати и пытался понять, что же это ему приснилось. Не было у него раньше таких снов. А что было? Детство, кусок юности и Лемурия, которую он помнил, в отличие от детства и юности, очень реально, потому что вернулся из нее всего лишь две недели назад. Вот она–то действительно все еще была с ним, жила в каждом его движении, глядела его глазами, говорила его губами, и довольно часто этот благополучный мир, в котором он теперь жил, особенно тогда, когда он доставал из старого шкафа свою военную форму и любовался погонами, петлицами и наградами, казался нереальным и ненастоящим, словно сделанным из папье–маше… Ткни пальцем, и под плотной оболочкой окажется пустота.
Тогда Ипат часами сидел возле шкафа, прислонившись к его полированной стенке, почти не двигаясь, разглядывая что–то широко открытыми, неподвижными глазами, пока звяканье проезжавшего по улице трамвая или запевший за стенкой арию Иоланты сосед не приводили его в чувство и он, вздрогнув, медленно освобождался от дурмана воспоминаний.
Как правило, после этого он вешал форму обратно в шкаф, на сделанную в виде скелетика летучей мыши вешалку и шел прогуляться или же садился пить чай с рогаликами.
А вечерами он лежал на диване, курил папиросу за папиросой и думал о том, что вот, проходит время и надо бы устраиваться на работу, а также забыть о том, что было. Потому что теперь у него другая, мирная жизнь. И можно даже познакомиться с какой–нибудь девушкой. Если, конечно, она захочет иметь с ним дело. А захочет ли?
Когда он задавал себе этот вопрос, ему вдруг становилось плохо, хотелось плакать, пить вино, чтобы забыться, и стрелять в холодную, мертвенно–бледную луну из крупнокалиберного пулемета, чтобы хоть кому–то отомстить. За то, в чем были виноваты все. Все, кто — вокруг, кто спешил по утрам на работу, рассеянно поглядывая на часы, думая о девушках и танцах, которые будут вечером. А также те, кто возил своих детей в колясочках по набережным и бульварам, рассеянно присаживаясь на скамейки, небрежно покачивая маленькое, завернутое в пеленки, сопящее во сне чудо, которого у него не было. А почему? Почему?
Уж не потому ли все знакомые при встрече с ним прятали глаза, говорили дутые жизнерадостные слова и норовили поскорее от него отделаться? Может быть, они чувствовали себя виноватыми? В чем?
А в том, что он был в Лемурии, а они нет. И потому для них он стал живым напоминанием. А кому понравится напоминание о такой вещи, как Лемурия?
Именно поэтому он и не мог познакомиться ни с одной девушкой. А может, просто забыл, как это делается. С ней же надо о чем–то говорить. А о чем? О рейдах, противопехотных минах, убитых товарищах и двух годах юности, которые вырвали из его жизни напрочь, а оставшееся место заполнили кровью, грязью и пороховым дымом?
И можно было только надеяться, что со временем все наладится. А пока он ждал. Если бы его спросили чего, он бы не смог ответить. Просто была в нем эта уверенность, что вот–вот что–то изменится, перевернется…
Так было до сегодняшнего утра, когда он, очнувшись от странного, чужого сна, долго глядел в девственно чистый потолок, а потом повернулся на правый бок и вспомнил о бабке Меланье.
Да, когда–то давно, тысячу лет назад, еще до Лемурии, он ездил к ней каждое лето и подолгу гостил. Разглаживая ладонью скомканные за ночь простыни, он вдруг вспомнил ее старую хижину, на пороге которой она так любила сидеть, задумчиво глядя на волны, подкатывающие почти к самому порогу, на суматошных чаек и еще на что–то, что должно было принести рыбакам богатую добычу. Это у нее работа была такая, у бабки Меланьи глядеть на море, чтобы рыба ловилась лучше.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: