Грегори Киз - Духи Великой Реки

— Твою мантию?

— Да. Я не хотел пачкать ее, пока осматривал груз в трюме.

— Понятно. — Ее взгляд остановился на окутывающем его шею шарфе, и лукавая улыбка на лице женщины слегка увяла, сменившись… жадным интересом? Во всяком случае, глаза ее странно блеснули. — Ты Йэн.

— Он самый.

Только император и еще, может быть, Ниас, визирь, знали настоящее имя Гхэ. Легче будет скрыть его от Гана, если рядом не окажется никого, кто может проговориться.

— Что ж, мы, правда, ожидали, что ты будешь должным образом одет, встречая нас. Я мало обращаю внимания на такие формальности — по крайней мере когда дело касается мужчин, — но благородный Гавиал был бы оскорблен. — Женщина нагнулась, подняла мантию и протянула ее Гхэ. Тот поспешно оделся. Женщина была гибкой и довольно высокой. И молодой.

— Я ожидал, что прибудет только Гавиал, — хмурясь, сказал Гхэ. Он никак не мог разгадать странного возбуждения, заметного в женщине.

— Благородный Гавиал мой супруг. Я госпожа Квен Шен.

— Ох… Мне не сообщили. — Гхэ сделал подходящий к случаю, как он считал, поклон; женщина по крайней мере не рассмеялась. — Ты будешь сопровождать нас? — спросил он, выпрямляясь.

— Да, конечно. Я не могу позволить мужу разгуливать без присмотра. Скоро прибудут слуги с моими одеждами. Я хотела только увидеть свою каюту.

— Что ж, — ответил Йэн, — надеюсь, она тебе понравилась.

— Ах нет. Помещение убогое и тесное, я уже успела его возненавидеть.

— За исключением дождливых дней ты сможешь находиться в шатре, который для тебя соорудят на палубе. Я видел такие шатры, они гораздо удобнее, чем эти каюты, — заверил ее Гхэ, хотя и считал, что помещения просто роскошны — особенно по сравнению со всеми другими, в которых ему случалось жить, и с теми тесными клетушками, что предназначались для солдат.

— Ну что, сейчас дождя нет. Пойдем на палубу, ты познакомишься с моим супругом.

— К несчастью, император строго приказал мне не покидать каюты, пока мы не будем уже в дороге. Мне жаль, что приходится причинять неудобства, но господину придется спуститься сюда, чтобы встретиться со мной.

— Ему это не понравится, хотя спуститься сюда он должен все равно. Он предпочитает, чтобы подчиненные приветствовали его на палубе.

— Еще раз, — ответил Гхэ, — приношу свои извинения. Но я не могу нарушить приказ императора.

— Да, конечно, — безразлично откликнулась женщина. Ее настроение переменилось: Гхэ больше не забавлял и не интересовал ее. — Пожалуй, — оживилась она, — я присмотрю за сооружением шатра.

В этот момент раздались тяжелые шаги: кто-то спускался с верхней палубы.

— Я об этом уже позаботился, — сообщил мужской голос. Гхэ обернулся; на этот раз его не застали врасплох.

— Благородный Гавиал… — Гхэ поклонился еще ниже, чем он кланялся Квен Шен.

— Да, и хватит поклонов. Мы товарищи по путешествию, и ты скоро обнаружишь, что на корабле можно обойтись без этих нудных формальностей, неизбежных в городе.

— Хорошо, господин, — ответил Гхэ, присматриваясь к капитану.

Он, конечно, кое-что о нем уже знал. Высшая аристократия, близкие родственники Шакунга носили имена, в которых содержался лишь намек на воду. Только мелкая дворцовая сошка, не могущая претендовать на близость к трону, называла своих детей именами жителей Реки. Таким образом, Гхэ знал, что Гавиал, конечно, не член императорской семьи, но все же достаточно знатен: этим придворным давали имена существ, живущих у Реки, но не в воде; к такому знатному семейству, например, принадлежал тот молодой бездельник, что пытался ухаживать за Хизи: «Вез» означало «чайка».

Гавиал выглядел настоящим капитаном корабля. Он был высок и широкоплеч, лицо его казалось высеченным из гранита, — но гранита, отполированного искусным мастером. Прямые блестящие черные волосы, коротко остриженные, напоминали вороненый шлем. Одет Гавиал был в изысканный желтый саронг и обычную для корабельщика свободную юбку — янтарного цвета, с вытканными на ней синими черепахами. С широкого кожаного пояса свисали ножны меча.

— Ты Йэн, дипломат, о котором мне сообщил император? Дипломат?..

— Да, — сдержанно ответил Гхэ. — Меня зовут Йэн.

— И кого еще мы ждем? Этого ученого, Тема?

— Гана, господин, — поправил его Гхэ. — Он скоро присоединится к нам.

— Что ж, будем надеяться, что это и в самом деле случится скоро. Я хотел бы отчалить до темноты.

— До темноты? Я думал, что мы отправимся в путь на рассвете.

— Я тоже так думал. — Губы Гавиала сжались в тонкую линию. — Но император приказал, чтобы на этот раз мы не брали с собой никого из жрецов, понимаешь? — Судя по выражению его лица, капитан не сомневался, что Гхэ и впрямь все хорошо понимает.

— Нет, господин, прости меня, не понимаю. — Этот человек начинал раздражать Гхэ. Он позволил своему взгляду проникнуть в грудь капитана, испытывая желание слегка коснуться душевных нитей, словно струн арфы. Но время для этого еще не наступило. Нужно иметь терпение — ведь он еще многого не знает. Одному события последних дней научили Гхэ: импульсивные действия не всегда самые разумные.

— Не понимаешь? Ну так вот: каждый корабль должен иметь на борту хотя бы одного жреца, и они уже и так подняли крик из-за того, что никто из них не плывет с нами. Мы должны отчалить до того, как дела примут вовсе скандальный оборот.

— А-а… — Уж не Ахвен ли стоит за этим, гадал Гхэ. Может быть, они подозревают… Или тут всего лишь обычная мелкая придворная грызня?

— Так или иначе, я готов отправиться немедленно! — воскликнул Гавиал; в его глубоком голосе звучало нетерпение. — Слишком долго пришлось мне на этот раз быть пленником земли! Мне не терпится снова ощутить под ногами Реку.

— Сколько же времени прошло после твоего последнего путешествия? — полюбопытствовал Йэн.

— Ох, уже… дай-ка сообразить… — Гавиал, нахмурившись, начал загибать пальцы.

— Пять лет, — ласково сказала Квен Шен. Она улыбнулась Гхэ, но тому показалось, что на ее лице промелькнуло скрытое злорадство.

— Неужели так давно? — пробормотал Гавиал. — Да, слишком, слишком давно. — Все еще продолжая сочувствовать себе, он повернулся и поднялся на палубу.

На рассвете с востока подул ветер, и Хизи погрузилась в него, нашла опору своему усталому телу. Она и так уже клонилась в седле, измученная всем свалившимся на нее за последние сутки, и ветер, полный ароматов шалфея и можжевельника, казался ей подушкой, мягко поддерживающей голову, приглашающей уснуть.

Возможно, ее тело и лежало недвижно, словно погруженное в глубокий сон, пока она путешествовала в небесах, но отдыха это не принесло. После нападения в екте, после всех обсуждений, после того, как она приняла решение, Хизи и ее спутники не стали терять времени. Они выскользнули из деревни, когда небо еще оставалось простершимся над степью угольно-черным зверем с тысячью горящих глаз. Теперь их от лагеря менгов отделяло уже больше лиги, опасность уменьшилась, и воспоминания о случившемся все крутились и крутились в голове Хизи, пока не превратились в бессмысленную череду форм и цветов. Она замечала важные для путешествия приметы в небе и на земле только по привычке, почти не осознавая их.