Владимир Пекальчук - Живые и мертвые

Рядом один из телохранителей княжны, сражаясь сразу с двумя наседающими врагами, нанес удар одному, но и сам пропустил смертельный выпад другого. Из последних сил дотянувшись до противника левой рукой, притянул его к себе, проткнул горло кинжалом, появившимся в руке словно по волшебству, и вместе с ним рухнул на залитую кровью землю. Остальные эльфы теснее сгрудились, сомкнув строй, и вампир заметил, что многие из них уже ранены.

А Тальдира, забыв обо всем, продолжала продвигаться в глубь вражеского войска, в прямом смысле слова прожигая себе проход и не оглядываясь на выбивающихся из сил телохранителей.

В этот момент Зерван позавидовал ей: пусть не полностью, но ее мечта сбылась, в определенном смысле княжна исполнила свое предназначение, которое сама же себе и назначила. В их маленьком отряде Тальдира единственная, кого уже ничто не заботит. Она попала в свой личный маленький рай, где перед ней полчища грязных, омерзительных вьйирнэ , с воплями корчащихся под струями порождаемого ее магией пламени.

Вампир поклялся себе, что она будет в своем раю до тех пор, пока битва не закончится, и, пока он жив, никто не сможет ударить княжне в спину.

С лязгом, грохотом и воплями две стальные лавины сошлись друг с другом. Вражеские пикинеры, зажатые между дварфами и рыцарями с одной стороны и маленьким отрядом Келстагта, ударившим в тыл, – с другой, несмотря на гораздо большую численность, смешались и начали в панике отступать, и очень скоро это отступление переросло в бегство.

Тааркэйд наотмашь рубанул подвернувшегося под руку копьеносца, не попал и не особо расстроился. В этот момент короля больше волновало, как удержать выскальзывающее из пальцев оружие. Всего несколько минут драки – а кажется, он уже целый день сражается. Доспехи, и так легкие, больше турнирные, нежели боевые, превратились в каменные плиты, норовящие похоронить своего хозяина под собой, плечи невыносимо болели при каждом движении, видимо, металл вначале основательно, до кровавых волдырей натер королю кожу, а затем волдыри лопнули. Что-то теплое струится под броней, и нательная одежда давно мокрая, от пота ли, от крови ли – и разницы никакой.

В отчаянной атаке, потеряв больше тридцати бойцов, объединенное рыцарство Эренгарда и Витарна сумело вначале оттеснить противника от позиций дварфов, а затем и обратить вспять. И зычный голос Гаринакса, приказывающего своим парням взяться за катапульты и арбалеты, показался королю небесной музыкой.

Тааркэйд привстал в стременах, обозревая поле боя. Да Чантавар, несмотря на перевес, не особо преуспел: центр его фаланги прогибается под напором гвардии, возглавляемой генералом лично, правый фланг только что получил трепку от короля, левый напоролся на засаду стрелков и тоже отходит. Однако слева и справа от позиций гвардии войска Ремзина держатся из последних сил, зажатые с одной стороны да Чантаваром, с другой – подоспевшей вражеской армией.

Этого следовало ожидать. Лучшие бойцы королевской армии оказались врагу не по зубам, но остальные вот-вот падут под напором численно превосходящих полчищ. А потом и гвардия, и дварфы, и эльфы будут либо окружены, либо рассеяны.

Катапульты, развернувшись, послали навстречу наступающему врагу свои длинные стрелы, затем сказали свое слово арбалеты. Стремительно приближающаяся к дварфам пехота, несущая вымпел барона Тарантского и вооруженная алебардами, но не имеющая щитов, понесла такие чудовищные потери, что Тааркэйд даже удивился, почему они все еще наступают. Затрещали ручные лебедки: арбалетчики готовились ко второму залпу. Гаринакс развернул свой отряд на две стороны, поставив по семьсот бойцов против да Чантавара и против западных баронов, посреди между двумя стенами из щитов находились катапульты и арбалетчики.

Королю поневоле вспомнилась старая шутка о стойкости наемников-дварфов. Почему дварфы никогда не бегут с поля боя, даже если битва проиграна? Ответ прост – у них слишком короткие ноги. Действительно ли это так, или шутники злословили, но Гаринакс и правда не собирался никуда отступать даже теперь, когда дело обернулось совсем худо.

– А мы их таки отбросили, – тяжело дыша, сообщил сэр Келстагт, медленно подъехав к королю на уставшем коне.

– Потери? – коротко осведомился Тааркэйд.

– Едва ли сто рыцарей осталось, ваших и моих, – ответил тот, – многие ранены и продолжать бой не могут… И убитых немало. Так что еще на одну такую атаку нас не хватит.

Король переложил меч в другую руку и встряхнул онемевшей кистью:

– Раненых оттащите к телегам дварфов… У нас есть надежда, только пока парни Гаринакса стреляют. Если их свяжут боем – нам конец, в таком неравном бою долго не продержимся.

А дварфы стреляли просто виртуозно. Их хитроумные арбалеты посылали болты по меньшей мере в полтора раза дальше, чем обычные, даже немного дальше, чем может выстрелить эльфийский лучник, и при этом ненамного уступая в точности. Два залпа унесли около полутысячи жизней, и вражеские солдаты пали духом. Третий залп был выпущен почти в упор, болты пробивали солдат вместе с кольчугами, иногда и навылет.

– Вперед, парни! – воскликнул Гаринакс, и семьсот дварфов с воинственными криками, потрясая секирами, ринулись в атаку.

Этого поредевшие копейщики не выдержали и кинулись наутек, бросая оружие. Флаг Таранта был втоптан в грязь.

Король подскакал к Гаринаксу и крикнул:

– Зайди с фланга! Обойди сукиных детей и размажь их, как этих размазал! Если мы отразим атаку с тыла, устоят и Ремзины и эльфы! А тогда уже Чантавару конец!

– Но если мы начнем обходной маневр с катапультами, станем уязвимы для атаки с тыла! Если Чантавар контратакует, он разобьет и нас и Ремзина следом!

– Мы прикроем, – бодро ответил дварфу король и подумал, что «мы» – это всего лишь сотня уставших кавалеристов на уставших лошадях.

Если что-то может не получиться, оно и не получится… После этих слов отец Тааркэйда иногда еще добавлял: а если ты чего-то боишься – как раз это и случится.

Как только дварфы начали заходить во фланг войску западных баронов, да Чантавар сразу же заметил это и направил на них перегруппированные остатки своей кавалерии – более двухсот всадников. И над этим отрядом в воздухе реял фиолетовый флаг с грифоном – герб герцога Кромбара.

– Старый хрыч решил раздавить меня лично, – криво улыбнулся король, – зная, что у меня осталась горстка людей… Что ж, не устоим мы – не устоит никто.

– Да, горстка, – кивнул Келстагт и воскликнул: – Но отнюдь не простых! Паладины Витарна, в атаку!

Копья давно сломались и у тех, и у других, и потому две стальные волны сшиблись с разбегу, сразу перейдя в рубку. Тааркэйд прекрасно понимал, что это, скорее всего, конец, как понимал и то, что бежать некуда – и незачем. Он был уверен, что ни гвардия, ни Леннара никуда не побегут и погибнут на поле боя, а раз так – зачем бежать? Куда? Без жены все остальное уже не имеет значения. Боги дали им одну судьбу на двоих, и они примут ее вместе, какой бы она ни была, эта судьба.