Альвина Волкова - Сила черного дракона

-- Со своим вторым я. Стальных драконов наши боги создали из двух половинок: созидательной и разрушительной. Поэтому все они от рождения были прекрасными магами и войнами, не разделяя одно от другого. Из них получались превосходные ювелиры и артефакторы, лекари и защитники.

-- Но не убийцы.

-- Нет, медвежонок, они были слишком благородными существами, чтобы встать на путь смерти. Они предпочитали решать конфликты мирным путем.

-- Но она говорила, что они возгордились.

-- И было чем. Они научились создавать себе подобных с помощью огня своей души... Хотя, судя по заметкам шахниров тех времен, без последствий это могла сделать только старшая драконница - Дарнет Шайри Фалькорр. Праматерь всех стальных драконов. В ее случае представитель любой выбранной расы не терял своей индивидуальности. Ее огонь быстро приживался, и менял носителя постепенно.

-- Так я...

-- Да, медвежонок, - глаза папы загорелись зеленым огнем, - она изменила тебя. Ты теперь единственная в своем роде.

-- Пап, - воззрилась я на него жалобным взглядом, - Что мне делать?

-- Ты должна понять, - глаза отца потухли, - На Орни'йльвире за тобой будут охотиться, медвежонок. Кто-то, чтобы убить, кто-то, чтобы приручить, а кто-то, для того, чтобы посадить под замок, чтобы ты другим не досталась. У тебя нет иного выхода, как стать изворотливее и хитрее, Нина. Ты должна найти себе союзников, которые смогут защитить тебя, пока ты не встанешь на крыло и... не возродишь клан стальных драконов.

-- Пап, я не смогу! - ужаснулась я такой перспективе.

-- Сможешь. Но тебе нужно срочно вернуться на Орни'йльвир.

-- Зачем?

-- Твое первое превращение должно произойти в озере святилища, иначе ты погибнешь... Первозданный огонь просто разорвет тебя изнутри... и уничтожит все в радиусе нескольких километров вокруг.

Я посмотрела на отца. Он пожевывал губы, и вид у него был совершенно подавленный. Я непроизвольно вздрогнула всем телом. Уголок губы начал нервно подергиваться. Шутка ли, - я ходячая бомба замедленного действия.

***

Утро выдалось суматошное. Папа бегал, искал, где же он оставил свою рубашку. Я, споткнувшись о кейс, который он оставил посередине коридора, громко ругалась, и потирала ушибленные коленки. Дребезжал домашний телефон, вопил сиреной папин samsung, птичьей трелью заливалась моя сонька, и оба мы носились по квартире как настеганные.

-- Алё. Нина у телефона.... А, мама! Мусь, слушай, папа спрашивает, куда ему сегодня ехать. Он на работе ежедневник забыл. Почему у меня? Папа нас вчера выручал. Да, с Надей встречались. Да, не... Все в порядке. Не, не, мам обошлось без драки. Мам, я серьезно. Мирно поговорили... Ушел на своих двоих... Честно-честно.

-- Медвежонок, рубашку...? - папа робко протянул мне искомый предмет.

-- Сейчас поглажу, - взяла рубашку и перекинула через плечо, - Мам, так куда? А-а? Поняла. Как себя чувствую? Нормально, мам. Все хорошо. Что? Звучит безрадостно? Ну, может, я просто не хочу на работу. Спасибо, мамуль. Па-ап!

-- У? - папа выскочил из ванной в одних боксерах, с зубной щеткой во рту. Смутился. Схватил полотенце и намотал на бедра.

Я быстро окинула его заинтересованным взглядом и признала, что папуля очень в хорошей форме.

-- Мама сказала, что тебе вчера Виктор звонил, сказал, что все отменяется.

-- Угу, - кивнул и вернулся к раковине.

Побежала гладить рубашку. Хорошо, что утюг не додумалась в сундук кинуть, вот бы сейчас маялась. Захватила свой чирикающий аппарат. Приложила к уху.

-- Привет Надь. Как ты? Похмелье не мучает? Что говоришь? Тебе не привыкать? Ну, да, понятно. Как мы с папой? Отлично. Рубашку ему глажу. Извини я, потом тебе перезвоню.

Сбросив вызов, кинула трубку на стол.

-- Па-а! Где брюки? Дай, я их тоже поглажу.

Папа протянул мне мятый ком черного цвета. Н-да, у идеального мужчины есть свои недостатки.

-- Куда ты их запихивал?

-- Под диван.

Я вспомнила, какое расстояние между диваном и полом, и восхищенно присвистнула.

-- Ну, ты, пап, ма-астер. А на стул нельзя было положить?

-- Э-э... нет.

Папа, почему-то замешкался, прежде чем ответить.

-- Ну, хо-ро-шо.

Расправила, отряхнула. Бряк.

-- Пап, зачем ты зеркало в свои брюки замотал?

-- Оно искрилось.

-- Не поняла.

-- Твоя бабка заблокировала возможность возвращения сюда одному очень упертому ящеру, вот он и будил меня всю ночь своими тщетными попытками... пока зеркало не заискрилось.

Брюки выпали из моих ослабевших рук.

-- Па-па!! - возмущенная до глубины души, воскликнула я.

-- А, что я? - состроил самые невинные глазки этот вредный, горячо любимый мной чело.. не человек, - Ты сама не хотела его видеть, я и не стал тебя будить.

-- Папа!

-- Ну, что папа, папа. Я, между прочим, не подряжался подрабатывать вашим почтовым голубем.

-- Что он сказал?

-- Почти ничего.

-- ПАПА!

-- Думаю, ругательства в адрес твоей бабки, ты не хочешь слушать, - хмыкнул отец, зачесывая волосы назад.

-- Нет, конечно. Ну, па-а.

-- Так ты, что, - светлые брови насмешливо приподнялись, - уже простила его?

-- Нет. Но...

Смущенно краснея и заламывая руки, я рассматривала такой преинтереснейший дверной косяк. Папа изучающе на меня взглянул, хмыкнул и ехидно так спросил.

-- Но что?

-- Пап, - сделала бровки домиком, - мне же все равно на Орни'йльвир надо. И не простила я его вовсе. Вот втык дам, выясню, почему он так со мной поступил,... а потом посмотрим.

-- Моя дочка, - хохотнул папа и чмокнул меня в лоб, - Благословляю.

-- На что? - настороженно приостановила я объятья.

-- Я не против иметь зятя - черного дракона.

-- Па-а!!

-- Нет. Серьезно.

-- Папа, ты что-то темнишь.

-- Да-а, - протянул он.

-- Па-па, - насупила я брови.

-- Погладь брюки, медвежонок. Сейчас я тебе ничего не расскажу.

-- А когда?

-- Может вечером.

-- Ну, хорошо.

Я подняла брюки с пола, почистила, погладила, даже стрелочки отпарила как надо.

-- Держи.

-- Спасибо, медвежонок. А пока почитай вот это, - папа протянул мне записную книжку в кожаном переплете.

Отец быстро оделся, накинул на плечи куртку, схватил кейс и почти выскочил за дверь, но я опомнилась раньше.

-- А как же?... Папа, стой! Что сказал Ласснир?

Владимир Константинович грустно усмехнулся.

-- Ни в коем случае не выходи из дома. Они что-нибудь придумают.

***

Где-то около часа я честно сидела дома, переваривая полученную информацию. Долго до меня доходило. Видимо какое-то осложнение после перехода между мирами. Хотя вряд ли. Я просто не поверила своим ушам.

Обалдеть, после всего случившегося, этот чешуйчатый гад, имеет наглость требовать от меня не выходить из дома.

-- "Они что-нибудь придумают", - гримасничая, вслух сказала я.

И сколько мне их ждать? День, месяц, год? Черт, да мне, возможно, жить осталось всего нечего! ... Так, отставить панику.