Евгений Щепетнов - Путь к цели

- Начнём с того, что ты не один. Есть ещё я - ты даже обижаешь, говоря, что ты один. Во-вторых - у тебя в этой стране есть друзья - тот же отец Никодим, а у него ещё друзья - это тоже немало. Ты слишком торопишься. Вот чем мы, драконы, и отличаемся от людей - мы не спешим. Зачем спешить? Время всё уладит, время сточит камни и рассыплет их в песок. Надо лишь слегка помочь, подтолкнуть. Может ты и есть вот такой толкатель. Успокойся и давай-ка решим вопрос с жильём и самое главное - едой. Я проголодалась. И ещё - хочу в кустики. Если он сейчас нас не привезёт, я ему наделаю прямо в его грязную телегу!

Напакостить в повозку ей не пришлось, потому что буквально через пять минут та остановилась перед неприметным зданием, с вывеской, напоминающей 'Купание красного коня', только без голого мальчика. Да и, слава Богу. Андрей точно бы не пошёл в заведение, где на вывеске голые мальчики. Девочки - это куда ни шло, но и они не соответствовали его нынешнему депрессивному настроение. Ему хотелось забиться куда-нибудь в нору и никого не видеть длительное время.

Он и сам не мог определить причин такой дикой депрессии, когда всю душу сжигает тёмное пламя раздражения, злобы и недовольства всем миром. Будучи человеком дисциплинированным и привыкшим сдерживать свои эмоции, Андрей не позволял себе внешне проявлять признаки раздражения, выливать их на окружающих, но как ему хотелось сейчас вылить на кого-нибудь эти помои из души! Впрочем - как и любому человеку. Он ведь не был святым.

В гостинице людно - Андрей ожидал чего-то подобного, как только речь зашла о турнире. Он представлял, сколько людей должно съехаться в Анкарру, если этот турнир был настолько популярен у народа. И приз, кстати, недурён - тысяча золотых были огромными деньгами для этого мира - это дом, это сытное существование, это слава, известность.

Комната нашлась, но такая убогая, что Андрей вышел из неё в ещё большем раздражении - похоже, что в ней держали мётла и швабры, а когда съехалось много народа, решили освободить для запоздавшего клиента. Он оставил свой рюкзак и вещмешок с барахлом в этой каморке и отправился в обеденный зал на поиски пропитания.

После усиленного поиска свободного места, Андрей всё-таки нашёл себе уголок за длинным обеденным столом возле стены, отодвинув в сторону какого-то пьяницу, заснувшего на столешнице. Стряхнув крошки на пол, дождался подавальщицу и сделал заказ, как всегда, вызвав удивление заказом сырой печёнки, мёда и молока и как всегда ему пришлось демонстрировать свою подружку, весело выглядывавшую из кармана. После этого, и после восторженных восклицаний официантки о красивеньком животном, его оставили в покое со своими мыслями, если не считать шума и крика клиентов вокруг. Бренчала какая-то разухабистая музыка, с притоптыванием плясали мужчины, водя по кругу развесёлых дамочек - всё, как всегда.

Принесли еду, и Андрей посадил на стол Шанди, принявшуюся жадно поглощать печёнку и молоко. Пока Андрей ел - внимательно рассматривал людей вокруг, стараясь сделать так, чтобы они не замечали интереса к себе. Недаром у зверей внимательный взгляд вызывает приступ агрессии - взгляд в упор, это вызов. Андрей это знал, так что ему приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы рассмотреть окружающее, но и не ввязаться в драку. Хотя… при его настроении хорошая драка была бы как раз вовремя.

Народ был пёстрым - группы возчиков, легко узнаваемых и по поведению, и по специфическим одеждам, охранники караванов - мужики бывалые, часто со шрамами на лице - работа не сахар. Купцы - те сидели отдельно кучкой и вокруг них клубились дамочки более симпатичные и молодые, чем у остальных посетителей - к деньгам липнут, безошибочно определил Андрей. Одеты все были по-разному, так что монах никак не мог определить, есть ли какие-то отличия в моде между населением Славии и Балрона. Не было никакой чёткой границы - вот так одеваются в Славии, а вот так - здесь. Здешняя одежда практически не отличалась от одежды жителей Славии, так что сразу сказать - вот это славийцы, а это балронцы - было нельзя. Было небольшое отличие в пестроте и яркости одежды у женщины, это да. Чуть более свободные декольте, чуть более обтянутые бёдра… а может ему это просто показалось.

Уже когда Андрей заканчивал ужин, дверь в трактир распахнулась и вошёл человек, сразу обративший на себя внимание Андрея - он был в чёрной одежде, ничем не напоминающей одежду земного монаха, но наводящий на мысль о ней. Видимо - своим строгим покроем, аскетичностью. А может сам человек наводил на такие мысли - он был таким серьёзным, таким строгим и важным, так горели его глаза, глубоко запавшие в глазницы, что всё вместе составляло ощущение холодного, безудержного фанатизма.

В толпе зашептали: 'Инквизитор, инквизитор!' - шум сразу как-то стих, а у барной стойки, куда тот отправился, вокруг него сразу образовался кокон вакуума, как будто все боялись дотронуться до его рукава даже случайно. Это живо напомнило Андрею Славию - так ходили исчадья, так же с удовольствием ловили почтение и страх окружающих и наслаждались всеобщим вниманием.

Инквизитор спросил что-то у трактирщика - Андрей расслышал какое-то имя, ничего ему не говорящее - и вышел из заведения. Люди сразу же зашумели ещё сильнее, как будто нагоняя упущенное, Андрей же задумался - не из огня ли, да в полымя он попал?

Ничего не решив для себя, и полон самых отвратительных предчувствий, он отправился в свой чулан с тем, чтобы утром заняться поисками дочери Марка, а ещё - найти подходящее место ночлега. Это место ему совсем не нравилось. Всё, на что он надеялся, что в старой кровати, которую впихнули в чулан, нет клопов. Уверенности в этом не было.

Суеты на улицах было больше. Или ему показалось? Ощущение такое, как если бы Андрей попал в Москву 1980 года - Олимпиада, открыт железный занавес и всё такое бла бла бла… это вот бла бла неслось со всех тротуаров, из трактиров с открытыми дверями, с помостов уличных кафешек.

Кстати - он заметил одно местное отличие от Славии - тут было огромное количество небольших харчевен перед трактирами, где под навесами можно было сидеть, пить чай или вино, наблюдать за городской суетой и разговаривать. В Славии, вероятно, было слишком для этого холодно, но здешний, мягкий субтропический климат позволял наслаждаться теплом круглый год.

Андрей оставил куртку в комнате, пошёл на улицу в штанах, рубахе навыпуск и сапогах. Он не особенно выделялся из толпы людей столицы Балрона, если не считать бледности кожи - загорать ему было и некогда, и негде - осень давно уже захватила Славию ежовыми рукавицами и солнце не так уж и часто выглядывало из-за облаков.