Андрей Кощиенко - Студентус вульгарис

— Он вас просто разыграл! Сговорился с мадам и все! А вы повелись и поверили!

— Жусти, если бы только слышала, как они орали… как они орали! — при этих словах парень закатил вверх глаза и закачал головой с самым мечтательным выражением лица, — ты бы сразу поняла что это все взаправду.

— Вот ещё, буду я по феям ходить! — фыркнув, нахмурилась целительница, — это вы у нас, озабоченные, вы и бегайте!

Стоящие рядом с ней девушки заулыбались, насмешливо глядя на парней.

— Короче, так быстро и в таких количествах доводить женщин до такого состояния — невозможно! Это противоречит физиологии! Я тебе как женщина и как целительница говорю, — вынесла вердикт Жустина непререкаемым тоном, — он просто пошутил над вами. Нигде и никто о таком не слышал.

— Если никто ничего о чём-то не слышал, то это совсем не значит, что это что-то не существует, — раздался сзади спокойный голос, — и весьма странно слышать столь легкомысленные заявления из уст лучшей ученицы целительского факультета. Так могут говорить, пожалуй, только необразованные крестьяне, за кружкой дешёвого пива в каком-нибудь трактире…

Оборачиваюсь — Эри! В чёрной мантии и насмешливым выражением на лице. Эри…

Я внезапно поняла, что совсем не сержусь на него…

— Что вы имеете в виду, господин князь? Объяснитесь! — сильно сдвинув брови, нахмурилась Жустина.

— Я имею в виду то, что вы сказали. Миленькую, забавненькую глупость вполне простительную для девушки, но никак не допустимую для целителя. Для знающего целителя, конечно!

Эриадор со значением произнёс последнюю фразу.

— Вот как? Господин первокурсник хочет показать, что он тут умнее всех? Ну что ж, я с удовольствием выслушаю вашу глупость. И посмеюсь над ней. Давайте, расскажите всем нам, — Жустина развела руками в стороны, призывая всех принять участие в разговоре, — давайте! Что же вы?

— Извольте. Дело все в том, уважаемая госпожа целительница, что вы не знаете одной, совершенно простой вещи. Или не желаете её признавать. А вещь эта в том, что женщины — гораздо более животные существа, чем кажутся на первый взгляд. Животные, это значит ближе к животным, по своему развитию и строению, — пояснил Эри свою мысль, — и поэтому, благодаря их столь простому устройству, совершенно несложно вызвать у них самые разнообразные чувства. Вплоть до самых ярких. Даже любовного наслаждения. У любой и за пару минут. Это я вам как целитель первого курса университета говорю.

Что он несёт? — возмутилась я, услышав, что он сказал, — какое-такое я ему животное?

У всех девушек, стоящих рядом с Жустиной выражение лиц тоже стало недовольным.

— Да что вы говорите, — насмешливым голосом, скрестив руки на груди и нехорошо сощурив глаза, произнесла Жустина, — животные, значит? Обоснуете?

— Не-а, не обосную, — отрицательно помотал головою Эриадор, — докажу!

— Ооо, даже так? Как интересно! И как?

— Предлагаю пари! — громко, что бы было слышно всем, произнёс Эриадор, — пари между мною и госпожой Жустиной! На следующих условиях. Мы, с госпожой целительницей уединяемся за занавеской. Если через минуту она не будет кричать от восторга — то я проиграл, если будет — то я победил! Проигравший ведёт всех свидетелей пари в лучший трактир города — «Белый лебедь»! Свидетели — все присутствующие! Ну как, все согласны?

— Ууууу, даааа — одобрительно замычали со всех сторон, — согласны!

— Ну вот, все согласны, — обратился Эри к Жустине, — а вы согласны, госпожа лучшая ученица?

— Я? Эээээ…

— Что же вы, неужели вы готовы отказаться от своих слов?

— Каких слов?

— Все прекрасно слышали, что вы говорили. Спросите, они вам расскажут. Ну, так что, вы отказываетесь от пари и при всех признаете мою правоту? Или как?

— Ничего я не отказываюсь!

— Тогда пари?

— Почему вдруг сразу пари?

— Но ведь вы же подвергли сомнению мои слова! И кому как не вам, убедиться, что все честно, без обмана? А то если будет кто-нибудь другой, скажете опять что все подстроено. Вы готовы делом подтвердить свои слова?

— Ну… я не знаю… как-то все неожиданно…

— Дворяне отвечают за свои слова.

— Хорошо, я согласна!

— Отлично! Все слышали?

— Даааа… — вразнобой отозвались вокруг, — пари.

— Только без занавески, — сказала Жустина.

— Дело в том, что это знание — старинная семейная тайна, передающаяся из поколение в поколение, — пустился в объяснения Эриадор, — я поклялся отцу, что передам её своим детям и только. Вы понимаете? Поэтому мне важно, чтобы никто не видел, как это делается. Я могу вам при всех поклясться чем угодно, что не позволю себе никаких вольностей. Не буду никуда лезть и за что-то там хватать. Всего лишь лёгкое прикосновение к вашей шее и все! Вы поставите щит против магии, вы же умеете! И всё будет честно и прозрачно. А с вашей честью, за одну минуту, за занавеской со мной, да ещё при таком количестве свидетелей — ничего не случиться. Или вы придумали повод отказаться от пари?

— Я не отказываюсь от своих слов. Но где же мы найдём эту занавеску? — не понимающе спросила Жустина. На фоне Эриадора выглядела она неуверенно.

— В большом зале есть портеры на окнах. За ними не то, что мы с вами, взвод гвардейцев поместится! Пойдёмте! Скоро уже перемена закончится!

— Хорошо. Пойдём.

— В большой зал, все в зал! — приложив руки рупором ко рту, прокричал Эри.

С шутками и прибаутками толпа свидетелей вместе со спорщиками повалила по направлению к залу, обрастая по пути новыми заинтересованными лицами. В результате туда пришло человек под двадцать. Я тоже пошла с ними. Было интересно, чем это закончится. Да и Эри может, удастся намекнуть, что я его прощу…

— Прошу вас! — Эри указал Жустине на большую портьеру из плотной светло-коричневой материи у первого окна. Сразу у входа.

— А как будем определять время? — растеряно спросила она, видно никак не ожидавшая такого стремительного развития событий.

— Вслух будут считать! Как крикну, начинайте! До шестидесяти! Понятно? — обратился Эри ко всем присутствующим.

— Да… ага… хорошо, — в разнобой ответили ему.

— Готовьтесь.

Эри вместе с Жустиной зашёл за портьеру и задёрнул её.

— Готовы? — спросил он оттуда.

— Да! — хором ответили ему.

— Начинайте!

— Раз…два…три… четыре… — сначала нестройно, но затем, выровнявшись, дружно принялись считать все.

Я не считала, а смотрела на портьеру. Мне совсем не нравилось что он там наедине с ней. Пусть даже и при свидетелях. И спор какой-то дурацкий…

… пяднадцать, шестнадцать…

— Ах!!! — громко раздалось из-за портьеры.

— восемнадцать, девятнадцать…

— ааааааААААААА!!

Портьера отлетела в сторону, открывая, что творится за ней. Эриадр, не давая упасть Жустине, и сильно наклонившись вперёд, прижимал её к себе, подхватив левой рукою за талию. Другой рукой он схватился за портьеру. Жустина же, уперевшись ему в грудь выпрямленными пальцами обеих рук и что есть силы изогнувшись через его руку назад, самозабвенно вопила восторженным голосом — аааааа!