Ирина Шевченко - И придет волчица

- Я расстроил тебя, тана? - наверное, тэвк все это время шел следом.

- Да, - обернулась я к нему.

- Я не хотел. Я только сказал то, что подумал. Я ошибся?

- Нет. Ты не ошибся.

Полудемон смешно нахмурился, пытаясь собраться с мыслями.

- Вы называете это любовью, да? Я знаю много историй о любви и почти все они грустные. Наверное, у тебя тоже такая история. Но ты мне ее не расскажешь, потому что ее нельзя разменивать, я помню. Ты странная, тана Галла. Но я не часто встречал детей твоего народа и мне трудно судить...

Он покачнулся, и я придержала его за плечо. Тэвк перехватил мою руку и пристально всмотрелся в лицо.

- Мне трудно судить. Может, ты такая, как все таны... Вот, например, то, что у тебя четыре глаза - это нормально?

- Ты пьян, Тин-Тивилир, - улыбнулась я. - Видимо, ты пил также часто, как и встречал драконов. Давай я проведу тебя до дома.

- И мы не будем больше танцевать? - надул он губы.

- Сегодня - нет. Пойдем, я заварю тебе чай.

После горячего травяного отвара, и после того, как он полчаса просидел в маленькой деревянной будке в конце огорода, тэвку значительно полегчало.

- Зачем люди пьют эту отраву? - спросил он у меня, когда правильно ответил на вопрос о количестве глаз на моем лице.

- По разным причинам: когда весело, чтобы было еще веселей, когда грустно, чтобы не было так грустно. Наверное, у вас другие развлечения. Почему вы не живете с людьми? Ну, или с эльфами?

Тэвк задумался, подбирая слова, а потом сказал:

- Потому, что вы часто убиваете друг друга. А мы не любим умирать.

- Никто не любит умирать, Тин-Тивилир.

Мы сидели по разные стороны узкого деревянного стола на тесной Филаниной кухне, никогда не знавшей таких разговоров. Тут обычно болтали о ценах на дерево и на хлеб, а не вели бесед о жизни и смерти.

- Это другое, тана. Я не знаю, что случается с вашими душами, когда умирают ваши тела. А у нас нет души. Внутри меня живет демон, и я не хочу, чтобы после того, как я лишусь тела, он вернулся в то место, откуда пришел в этот мир. Я не помню, кем был до того, как родился здесь, но не думаю, что там мне было хорошо, раз я решил прийти сюда. Мы все так не думаем. Поэтому мы и не живем с вами, и не сражаемся в ваших войнах. Мы не любим умирать. Нам нравится быть живыми. Есть пищу, пить воду, греться у огня и мерзнуть под снегом - живое тело, тана. Наверное, ты должна понять это.

- Понять что?

- Каково это, жить без души, но с живым телом. Ты ведь понимаешь? - его длинные нежные пальцы коснулись моей ладони. - Тело живет, словно само по себе. Ты можешь не испытывать чувств, но тело... У него свои чувства и желания, не только голод и жажда...

Пока он говорил, его пальцы, поглаживая, медленно поднимались вверх по моей руке и успели дойти до локтя, когда я, наконец, опомнилась.

- Я не... Я не знаю, о чем ты, - отстранив его, руку я поднялась из-за стола. - И мне нужно вернуться на праздник.

- Разве? - стал в дверях тэвк. Зарево заката за окнами красило его белоснежную рубаху в розовый цвет, а в глазах горели алые огоньки. Настоящий демон.

- Не стой у меня на дороге, Тин-Тивилир, - предупредила я.

- И что ты сделаешь, тана? - усмехнулся он, шагнув ко мне.

- Отправлю тебя туда, куда ты так не хочешь уходить.

- Только за то, что я возьму тебя за руку?

Он, действительно, взял меня за руку. И больше ничего. Обхватил пальцами запястье, приблизившись вплотную и глядя в глаза.

- Я только хочу, чтобы ты ответила на вопрос, тана Галла. Если сердце твое умерло, что чувствует твое тело? Разве оно не хочет больше еды и воды? Разве ему не нравится отдыхать на мягкой постели или купаться в реке?.. Или ему не приятны мои прикосновения?

Бездна! Я и не заметила, как пальцы демона добрались уже до плеча. Нежные, теплые пальцы. Я ощущала их тепло через тонкую ткань платья, а после - на обнаженной шее. Легкие, невесомые касания, отдававшиеся дрожью во всем теле. В том самом предательски живом теле... Боги пресветлые...

- И неужели ты не хотела бы...

- Нет. Я... Ты все еще пьян, Тин-Тивилир. Тебе нужно проспаться. А мне нужно вернуться на свадьбу. Пусти.

- Разве я держу тебя, тана? - прошептал он, обжигая жарким дыханием.

- Ну и... иди спать!

Ерунда какая-то... Нет, это, наверное, магия. Да, тайная магия тэвков! Этот демон пытался заколдовать меня - другого объяснения нет. Потому, что мне никогда не нравились светловолосые...

О, боги! О чем я только думаю? Какая разница, какого цвета у него волосы? Просто я не могу, я не должна...

- Шли бы вы спать, тэсс Галла, - сжалился надо мной голова через час после моего возвращения. - Гулянка до рассвета затянется, а вы и так умаялись за день.

Идти назад в дом было боязно. И как-то... не знаю, как. Но не хотелось.

В комнатах было тихо. Добравшись до коморки, отведенной мне Филаной, я зажгла свечи и, оглядываясь на не запиравшуюся дверь, переоделась ко сну. Только сон не шел. Несколько раз я закрывала глаза, но тогда мерещились шаги в тишине или и того хуже... Может, и не магия. Может, демон прав, и тело, лишившись половинки сердца, все еще продолжает жить. А сегодня была свадьба, праздник, то и дело попадались на глаза целующиеся парочки, а кое-кто сбегал под шумок, и я догадывалась куда... Или это гормональное? Я читала в книжках, что во время беременности такое бывает, а тут подвернулся этот тэвк с синими глазами и золотыми волосами... Васильки во ржи - читала в какой-то книге, ему подошло бы такое сравнение. Демон, который хочет жить. Видимо, это очень заразно - желание жить. И все остальные желания тоже.

Отыскав еще десяток объяснений случившемуся, я немного успокоилась. И, видимо, все же задремала, потому что не слышала, как открылась дверь. Обычно она скрипит.

- Ты так и не ответила на мой вопрос, тана.

Пламя свечи отражалось в его глазах, как недавно закат, а на лицо ложились неровные тени... Демон...

- Я не помню, о чем ты спрашивал...

- Я могу напомнить...

Сумасшествие какое-то... Его пальцы касаются моего лица, шеи и сползают ниже - нежные, осторожные, словно он боится причинить мне боль... А мне уже больно - не от этих прикосновений, а от того, что мое тело отзывается на них, и уже мои руки тянутся к нему, обнимают за шею, путаясь в длинных волосах. Мне больно, и я упиваюсь этой болью, слизывая ее с его губ, отвечая на несмелый поцелуй с жаром всей накопившейся за эти месяцы страсти. Тянусь к нему, изгибаясь блудливой кошкой... Я ненавижу себя за это, и его ненавижу... Но больше всего я ненавижу толстую медную пряжку его ремня, о которую я царапаю пальцы, не в силах расстегнуть... Бо-оги пресветлые... закройте глаза или отвернитесь... Я чувствую его жар через ткань рубашки, но этого мало, и вырвавшись на миг из объятий, стаскиваю ее и швыряю куда-то в угол... без разницы... и вновь прижимаюсь к нему всем телом. Пью его дыхание. Тороплю, царапая спину, открываясь навстречу... Закусываю губу до крови, чтобы не закричать... ммм... И снова впиваюсь в его губы... обвиваю ногами... вцепляюсь пальцами в волосы... Потом я, наверное, убью его... да... Но сейчас я убью его, если он остановится... Ах-х...