Ирина Шевченко - И придет волчица

- Что именно?

- Не знаю. Что-то. Все это дело не дает мне покоя. Я с самого начала не могу ничего увидеть наверняка. Еще после того, первого нападении я пыталась построить прогноз, но... Ничего не видно! Даже после обряда. Я и на кладбище ходила. И к посольству после пожара. Ничего. И на эльфа я того смотрела, когда он еще жив был. Никаких защит, но совершенно непроницаемый. Я и Галлу эту не вижу. Совсем. И все это мне очень не нравится. Что-то здесь явно не так.

Когда подобные сомнения выказывает глава отделения прорицателей, стоит отнестись к ее словам серьезно.

- Вы говорили тэру Марко?

- Говорила. И ему, и этому азгарскому дознавателю. Мы даже запись просматривали вместе, но так ни в чем и не разобрались. А ты точно ничего не заметила?

- Нет, - передернула плечами иллюзионистка. - Запись как запись. Просто страшная, вот и все.

- Старею, наверное, - вздохнула провидица, разворачиваясь к сидящим за столом коллегам. - Мара, милая, а у тебя нет никакого настоя от тяжелых старческих дум?

- Есть, - улыбнулась целительница. - Но его я держу для себя. А вам, моя дорогая, нужно совершенно другое средство. Гират, ты не принесешь тэсс Девине своей настоечки? Гира-ат!

- Да, что? - встрепенулся рассеянный полуэльф. - Настойки? Конечно, сейчас.

- А что это с нашим мальчиком? - спросила Гейнра, когда травник вышел из комнаты. - Он часом не приболел?

- Знаете, - Мара покосилась на закрытую дверь, - Гират ничего не говорит, но мне кажется, он очень тяжело переживает все эти события. Когда ребят похитили, он так сокрушался, что не был в этот момент в Школе и ничем не сумел помочь. А после поджога посольства несколько дней ходил как неживой.

- Да, я помню, - поморщилась Лона. - Бледный такой, осунувшийся. На него смотреть было страшно.

- Эльфийская кровь, - заключил тэр Багур. - За своих переживает...

- Кто здесь переживает? - Гират вернулся, держа в руке бутылку из темного стекла.

- Гейнра переживает, что Эвил еще не вернулся, - наскоро соврал наставник водников. - Со следующей длани начинаются летние курсы, а его все еще нет.

- Не волнуйтесь, тэсс Гейнра, - повернулся к молодой наставнице полуэльф, - тэр Эвил успеет вовремя. А для вас у меня есть замечательное средство от тревог.

Он откупорил бутылку, и Багур, принюхавшись, первым подставил свою чашку, предварительно испарив из нее остатки чая.

__________

Я больше не стану плакать, солнце мое. Никогда. Сегодня я пролила столько слез, сколько у иных не случалось и за целую жизнь. Сначала в Школе, когда смотрела, как тает в огне пожара твоя жизнь. Потом в дороге. После - здесь, на нашей с тобой полянке, куда решила свернуть, чтобы не заявляться домой с красными глазами и распухшим носом. Приехала сюда и разрыдалась еще сильнее, увидев, какая вымахала трава на утоптанном когда-то пятачке. Но я больше не стану плакать, любимый.

А трава? Траву можно и снова вытоптать.

Я вынула меч. Сняла, чтобы не мешал, пояс с ножнами.

- Только руку не сильно отводи, теряешь время и открываешься во время замаха. А когда выпад делаешь, немного отклоняйся назад и в сторону...

Я помню, родной. Я все сделаю правильно.

Свистит по воздуху меч. Сталь клинка отбивает яркие лучи света, и скачут по нашей полянке десятки солнечных зайчиков. Топчут вместе со мной противную траву, что разрослась здесь, словно на неухоженной могиле. А завтра я снова приду, и послезавтра. И вообще стану ходить сюда и заниматься до тех пор, пока наш малыш будет мне это позволять...

- Этот танец тяжело танцевать одной.

Я резко развернулась на голос, выставив вперед меч. В тени дерева стояла лафия.

- Я говорю, этот танец тяжело танцевать одной, чародейка.

- Одной вообще тяжело.

- Я знаю, что случилось с твоим эльфом. Мне жаль.

- Жаль, что так и не затащила его в кусты? - не сдержалась я от издевки.

- Нет, - заявила она невозмутимо. - Просто жаль. Мне нравилось приходить сюда и смотреть на вас, вон оттуда, - лафия указала на густую крону высокого клена. - Это было красиво.

Я почувствовала, как вспыхнули щеки.

- Очень красиво, - повторила она с наслаждением растягивая слова. - Вы светились. Даже когда просто танцевали с этими железками.

- Я сейчас тебя этой железкой ткну, нежить беспардонная!

- Ну и ткни, если легче станет, - пожала плечами майла. - Меч у тебя, поди, не серебряный.

Уходить она, похоже, не собиралась.

- Что тебе от меня надо? - я опустила оружие. - Какого лешего явилась?

- Лешего-то хоть не тронь, не причем он. Живу я теперь здесь, к таким как ты поближе.

- Это с какой еще радости?

- И радость тут ни при чем. Опасно мне в лесу стало. Темных много появилось. Ты скажи своим, чародейка, это же по их части, темные-то. Пусть погонят их что ли. Тогда и я назад в чащу переберусь, чтоб тебе глаза не мозолить.

Сказав это, она трусливым зайцем сиганула за ближайший куст, только листочки чуть вздрогнули. Я и опомниться не успела, как осталась на поляне одна. Да, видать не только у меня проблемы - весь Мир непонятно куда катится, раз уж лесная нежить стала рядом с магами селиться.

Я подняла с травы пояс и направилась к тому месту, где оставила Яшку. Слезы высохли, с лица сошли алые пятна, а значит, можно было возвращаться домой.

- Теть Гал, а ты чего с той стороны едешь? - удивился Ласси.

- В лесу была, гостинец тебе везу, - я раскрыла ладонь на которой лежали четыре ягодки.

- Клубника? А почему маленькая такая?

- Глупышка! - щелкнула я племянничка по наморщенному носику. - Это земляника. Первая. Оттого и мало так. А еще две длани пройдет и ее в лесу видимо-невидимо будет. Мы с тобой тогда полную корзину соберем.

- Вкусно, - Лайс-младший разом отправил в рот всю мою добычу. - Только мало. А я домик делаю для котенка. Мама читает снова, а к папе дядька какой-то странный приехал.

- Странный? - насторожилась я.

- Очень странный. Папа ему говорит: это мой сын. А он сразу: а хвост у него есть?

Отбой тревоги. Лишь один известный мне человек настолько озабочен наличием у членов семейства Эн-Ферро этой выдающейся во всех смыслах части тела.

- Здравствуй, Идущий.

- Здравствуй, Открывающая.

На столе стояла бутылка и два стакана.

- Присядешь с нами?

- Нет. Вы простите, устала за день...

Во-первых, пить я все равно не буду. А во-вторых, лишь пару часов назад я поклялась своему солнцу никогда больше не плакать, и если задержусь сейчас на этих скупых поминках, то могу и не сдержать обещания.

*Карди - женщина-кард.

Брайт Клари проследил за тем, как наполняется его стакан и поднял глаза на карда.

- На ней ожерелье Левины.

- Как видишь, - вздохнул Эн-Ферро.

- Если бы я знал тогда, что все так серьезно, то придумал бы что-нибудь, чтобы ты остался и может...