Станислав Шиммер - Орагула

Он не понаслышке знал о моей способности чувствовать всякую дрянь – однажды это даже спасло нам жизнь. И к моей фразе он отнесся с большой серьезностью.

– Ну ладно, – он отпустил мое плечо, – отдыхай. Я зайду тебе в комнату ночью, нам есть о чем поговорить.

Да что такое! Они мне решили спать не давать своими разговорами! Я кивнул гному и вернулся за свой стол. Немного сбившаяся с общего ритма атмосфера веселья в трактире быстро восстановилась с возвращением Агилмунда в шумную компанию.

Я ковырял деревянной ложкой еще теплое рагу и думал об Агилмунде. Что он тут делает? Старый, бывалый ветеран Кланов в таком захолустном местечке? Тем более в наше время, когда гномов днем с огнем не сыщешь. Странно, что стражники не упоминали о нем. Еще один вопрос, на который мне стоит найти ответ. Но тут хоть все проще – сунуть нос в дела незнакомого мне инквизитора я не имел права, как младший по сану, а сунуть очень хотелось. Агилмунда же я знал уже довольно давно и мог позволить себе расспросить его. К тому же он относился ко мне немного по-отцовски – с тех самых пор как мы познакомились, когда он спас меня от ужасного пандемониуса. Я, как и немалое количество воинов Империи, был слишком неопытен, но Вторая Великая Война требовала всех человеческих ресурсов. Я до сих пор помню, как он выпрыгнул из-за обугленного уступа, с невероятной для его комплекции ловкостью, и одним взмахом сияющей секиры отсек ублюдку рог. Как эта тварь закричала! Но пугать гномьего ветерана, закаленного в сотнях битв, – напрасное дело. Агилмунд только усмехнулся тогда. Закованный в неподвластные огню латы, он ступал по выжженной земле, и с каждым его шагом в воздух поднимались тлеющие искорки и улетали куда-то ввысь, в затянутое черными тучами небо.

Огонь горел повсюду, земля разверзалась и выплевывала лужицы кипящего металла. Словно наступил Рагнарёк, а Агилмунд-Вотан сражается в последней битве с пандемониусом-Бетрезеном. Демон выпустил в него струю пламени, но Агилмунд просто прошел сквозь нее и вонзил топор чудовищу в грудь, а я проткнул его сзади эспадроном. Тогда я получил свой первый ожог на правой руке, еще до встречи с Мишру. Как гном вынес меня из этого ада, и зачем он это сделал, я до сих пор не знаю. Я потерял сознание от боли почти сразу, как демон рухнул на усыпанную пеплом землю. С тех пор мы много битв прошли вместе, пока Империя и Горные Кланы были союзниками. Даже сражаться по-настоящему меня научил именно он – в монастыре я был последним по фехтованию, да и сейчас управляюсь со шпагой неважно. Но, как оказалось, это не самый критический фактор для выигрышного боя.

Я доел и, рассчитавшись со служанкой, забрал недопитую бутылку вина и подошел к стойке. Человечек в фартуке, наверняка хозяин трактира, быстро подбежал ко мне:

– Изволите комнату на ночь, господин?

– Да, – ответил я, – и желательно поспокойнее. – Я кивнул в сторону гогочущей братии за большим столом.

– Конечно, господин! – Трактирщик улыбнулся мне самой располагающей улыбкой, в которой, впрочем, недоставало несколько зубов. – Комнаты на третьем этаже, свободные и удобные, да и вид прекрасный! Всего четыре монеты за ночь!

Четыре так четыре, цена небольшая, но для этого городишки, пожалуй, немного преувеличенная.

– Скажите-ка, милейший, – заговорил я, пока доставал кошелек, – а не случалось ли у вас в городе чего странного в последнее время?

Трактирщик задумался и подпер рукой подбородок.

– Нет, господин, ничего странного, – заговорил он, когда на стол упало пять монет, – разве что бесноватый к нам набегал, да приехал мессир Ривенхат и его утихомирил, со своими солдатами.

Бесноватый? Неужто берсерк? Странно. Конечно, после победы над демоническим аватаром Бетрезена много прислужников Легионов проклятых разбежались кто куда. И еще непонятнее то, что барону не наплевать на проблемы умирающего города настолько, что он даже принял участие в устранении одной из них. Мой опыт показывает, что максимум, на что они способны в таком случае, – это отправить разбираться с бедой кого-то вроде меня. В любом случае берсерк не объясняет моего состояния, на такую мелочь я не мог реагировать настолько бурно.

Трактирщик объяснил мне, как попасть в свою комнату, и дал мне ключи и светильник. Я еще раз посмотрел на шумящую толпу и поймал внимательный взгляд Агилмунда.

Комната оказалась не так уж плоха и стоила своих денег. Большая кровать, шкаф, несколько картин на стенах, большой стол с тремя стульями. Два больших окна с плотными занавесками разделял балкон. Я поставил светильник на стол, снял шляпу и начал раздеваться. Плащ лег на стул, вконец замучившие меня сапоги я затолкал под кровать. Одна из служанок очень кстати принесла мне ушат холодной воды для умывания.

Я вышел на балкон. Сумерки уже давно сменились ночью, где-то вдалеке шумел лес, а воздух был прохладен и чист. Сам город был тих, как мышонок.

– Не такое уж плохое местечко, а? – обратился я к Мишру.

– Отсюда мне не слишком хорошо видно, – донеслось со стола, куда я его положил.

– Да ладно, у тебя же живое воображение.

– Герху в огне я представляю себе гораздо лучше.

– Еще бы, – усмехнулся я, – так что ты хотел мне рассказать?

Повисла тишина. Мишру вообще не любил мне помогать, и делал это, только если в опасности было и его существование. С ним вообще было тяжело – он то отмалчивался днями, то разражался таким словесным потоком, что его и на людях не заткнешь. Но его в общем можно понять. Демону, заключенному в шляпе, которую таскает с собой охотник на ведьм, приходится несладко. Конечно, я не испытывал к нему ни капли сочувствия – демон есть демон. Но иногда он бывал полезным и спасал нам жизнь, а я настолько привык к нему, что даже стал немного сочувствовать. Хотя наше знакомство к тому мало располагает.

Когда я был еще не слишком опытным, но уже кое-чего повидавшим охотником, мне досталось дело – разобраться, кто бы мог подумать, с ведьмой. Очень сильной ведьмой, которая решила бросить к ногам Легионов целую провинцию Империи. И почти сделала это. Не думаю, что кто-то в инквизиции предполагал, что она будет так сильна, – иначе на нее натравили бы манипулу паладинов.

Но все было так, как было. Я не мог противостоять ведьме в открытую и дождался момента, когда она будет наиболее уязвима – в момент призыва демона. Каким-то чудом избежав ловушек, заботливо оставленных для меня, и вступив в бой с несколькими мерзкими извергами, я все-таки достал ее. Но поздно. Ритуал был уже необратим, и я сделал первое, что пришло в голову, – попытался запечатать еще не вышедшего демона. Я помню, как все плыло у меня перед глазами от запредельной концентрации зла, как ведьминой кровью рисовал печать на шляпе и как из последних сил прикладывал ее в центр пентакля.