Джонатан Страуд - Амулет Самарканда

Я надеялся, что мальчишка сумеет продержаться достаточно долго и не ввяжется ни в какие неприятности, пока я до него не доберусь. Но на то, чтобы проникнуть в дом, ушло куда больше времени, чем я предполагал.

Ящерица сновала по стене то вверх, то вниз: вокруг карнизов, над арками, через пилястры; её движения становились всё быстрее и беспорядочнее. Все окна, к которым она подбегала — а в поместье их было множество, — были накрепко закрыты, и ящерица раздраженно высовывала язычок. Неужели Лавлейс и компания никогда не слыхали о пользе свежего воздуха?

Бежали минуты. Невезение продолжалось. По правде говоря, мне очень не хотелось вламываться в дом силой — ну, разве что в самом крайнем случае. Ведь в любой комнате мог оказаться наблюдатель и обратить внимание на малейший неуместный шум. Найти бы хоть какую-нибудь щелочку, хоть какую-нибудь трещинку, через которую можно протиснуться… Но дом был слишком надежно закупорен. Ладно, делать нечего — придётся рискнуть и пробираться через трубу. И я направился в сторону крыши. Но тут моё внимание привлек ряд очень высоких, изукрашенных окон, расположенных неподалёку от выступающего крыла дома. Они заставляли предположить, что за ними находится какое-то обширное помещение. А кроме того, на седьмом плане эти окна закрывала мощная магическая решётка. На прочих окнах поместья ничего подобного не наблюдалось. Во мне взыграло любопытство. Ящерица, шурша чешуей по камням, побежала поближе к окнам — взглянуть, что же там такое. Она уцепилась за колонну и вытянула голову, стараясь не приближаться к светящимся прутьям решётки.

Да, внутри и вправду обнаружилось кое-что интересненькое. Сквозь окна открывался вид на большой круглый зал; десяток люстр, свисающих с потолка, заливали его ярким светом. В центре располагалось небольшое возвышение, задрапированное красной тканью, а вокруг была симметрично расставлена сотня кресел. На возвышении стояла трибуна докладчика, а на ней — стакан и кувшин с водой. Очевидно, здесь и должна была проходить конференция. Вся отделка этого помещения, от хрустальных люстр до пышных узоров позолоты на стенах, предназначена была для создания ощущения богатства и престижа — в понимании волшебников (то есть в весьма вульгарном понимании). Но самым необычным здесь был пол; казалось, будто он сделан из стекла. Он блестел и сверкал, и свет люстр переливался в нем самыми необыкновенными оттенками. Но мало этого: под стеклом раскинулся огромный и необыкновенно красивый ковер. Он явно был из Персии, и на нём изображена была поразительно детальная сцена охоты: драконы, химеры, мантикоры и птицы. Принц (вытканный в натуральную величину) ехал по лесу в окружении придворных и сопровождении псов, леопардов, ловчих соколов и прочих охотничьих животных. Трубили рога, реяли знамена. Это был идеализированный двор из восточных волшебных историй, и он произвел бы на меня глубокое впечатление, не обрати я внимание на двоих придворных. У одного из них была омерзительная морда Лавлейса, второй — вылитый Шолто Пинн. Неподалеку я разглядел и портрет своей недавней тюремщицы, Джессики Уайтвелл. Она ехала верхом на белой кобыле. Да, испортить великолепное произведение искусства столь тонко замаскированной пакостью — в этом весь Лавлейс [103] Представляю, как неохотно ткачи Басры согласились сотворить это убожество. Давно ушли в прошлое те времена, когда они при помощи сложных и жестоких заклинаний вплетали в свои ковры джиннов, создавая тем самым артефакты, способные носить своего владельца по всему Среднему Востоку; а ещё на таких коврах не оставалось пятен. Сотни джиннов угодили в подобные ловушки. Но магическая сила Багдада давно сломлена, и ныне эти ремесленники ткут лишь коврики для богатых иноземных клиентов. И поделом! .

Несомненно, в образе принца тут был изображен сам Деверокс, премьер-министр, а вокруг толпились все самые влиятельные волшебники.

Этот занятный пол был не единственной необычной деталью в зале. Все окна, выходящие наружу, светились защитой, как и то, сквозь которое заглядывал я. Разумно: вскоре тут соберется большая часть правительства, и нужно, чтобы зал был защищен от нападения. Но в каменную кладку вокруг моего окна было вделано нечто наподобие замурованных железных прутьев, и назначение их оставалось неясным.

Я как раз размышлял над этим, когда в дальнем конце зала отворилась дверь и в зал поспешно вошёл волшебник. Это был тот самый угодливый тип, которого я видел в машине: со слов мальчишки я знал, что это Лайм, один из доверенных людей Лавлейса. Он нес в руках какую-то вещь, завернутую в ткань. Суетливо и нервно поглядывая по сторонам, Лайм подошёл к возвышению, взобрался на него и приблизился к трибуне докладчика. Внутри трибуны имелась полка, невидимая со стороны кресел для публики, и вот на эту-то полку Лайм и положил свою ношу.

Но прежде чем сделать это, он развернул ткань, и по моей чешуе пробежала дрожь. Это был тот самый рог для вызова духов, который я видел в кабинете Лавлейса в ночь, когда я украл Амулет Самарканда. Слоновая кость пожелтела от времени, и рог обхватили тонкие полоски металла, но чёрные отпечатки пальцев на боку рога [104] Единственное, что осталось от того, кто первым трубил в этот рог. Суть в том, что при изготовлении подобной вещи необходимо, чтобы тот, кто первый ею воспользуется, отдался на милость всех тех, кого он вызовет. С учетом этого своеобразного требования неудивительно, что рога для вызова духов встречаются чрезвычайно редко. все ещё были видны.

Рог для вызова…

До меня начало доходить. Магические решётки на окнах, металлические решётки, вмонтированные в стены и готовые мгновенно выдвинуться… Защита зала предназначалась не для того, чтобы не впустить никого внутрь, а для того, чтобы никого оттуда не выпустить.

Да, мне определённо пора очутиться в доме. Почти не думая о шныряющих сверху часовых, я стремительно взбежал по стене дома и ринулся по красной черепичной крыше к ближайшей трубе. Я стрелой метнулся к отверстию, уже нацелился прошмыгнуть внутрь — и отпрянул, дрожа. Дымоход перекрывала сеть из искрящихся нитей. Закрыто. Я кинулся к соседней трубе. Та же картина.

Я в смятении принялся метаться по крыше Хедлхэм-Холла, заглядывая в каждую трубу. Все они были запечатаны. Кто-то хорошенько потрудился, чтобы обезопасить дом от соглядатаев, и это явно был не один человек.

В конце концов я остановился и задумался, как же мне быть дальше.

Всё это время к дому безостановочно, одна за другой подъезжали машины [105] В соответствии со свойственной волшебникам мрачностью и однообразием все эти машины были большими, чёрными и блестящими. Даже самые маленькие из них выглядели так, словно мечтали вырасти и сделаться катафалком. , высаживали пассажиров и направлялись на отведенную для них стоянку. Большинство гостей уже прибыло. Конференция вот-вот должна была начаться.