Василий Чистяков - Холодный оружейник Кинга - 3

- Ты - глава клана.

Он молчит. Я молчу. Кажется, он сказал достаточно, но... не помешало бы уточнить.

Я продолжаю смотреть на него ничего, как я надеюсь, не выражающим, взглядом.

Хошигаки Кисаме. Светло-голубая, возможно, с неким сероватым оттенком, кожа. Пальцы-когти и костяная броня. Воин и великое оружие, слитые воедино. Человек, демон и немного чакры, добровольно отданной несколькими Хвостатыми.

- Я вижу и слышу все, что доступно глазам и ушам этой девчушки. Я знаю достаточно, чтобы понимать, что моего клана, по сути, больше нет. Я даже предполагаю, кто приложил к этому руку, Хаку.

Иллюзорный, полный запахов моря воздух словно тяжелеет, наливаясь угрозой, точно гноем. Кисаме... догадался? Все же не стоило мне идти сюда. Наша схватка - не самое лучшее, что может случиться с Мито.

- Война такая штука, Юкки. Я не держу на тебя зла. В конце концов, ты просто уравнял со мной счет, когда залил поместье Паром.

Значит, он все-таки догадался. Хотя... это неудивительно. Если ему нечем было заняться, то он мог несколько лет оценивать реакции, оговорки, причем не только мои.

И все же жаль, что с Опустошителя кто-то смог сорвать маску.

Мой верный образ, убийца без страха и упрека, несущий возмездие во имя новой власти. Я надеялся, что ты так и останешься неузнанным, по крайней мере, до конца моих дней. Неизвестная, безликая угроза, перерабатывающая на удобрения небольшие армии, служила неплохим сдерживающим фактором. Одним из многих, показывавших соседям, что они не знают о военном потенциале Кири ровным счетом ни-че-го. По крайней мере, Опустошитель, своей смертоносной эфемерностью, репутацией безликого и безжалостного карателя, гарантированного смертного приговора, был одной из загадок, убедивших ту же Коноху, пусть и на время, потянуть с объявлением войны нам.

Как ни крутись, а идеально скрыть истинное лицо оказалось невозможным. Если догадался один - рано или поздно узнает и другой. Кисаме убивать бессмысленно. Ему растрепать что-либо трудно, все-таки статус запечатанного зверя сильно снижает коммуникационный возможности. Однако проблема в том, что путем неизвестных мне логических построений Хошигаки может пройти кто-нибудь еще.

Нурарихен. Опустошитель. Бъякуя. Плачущий Снег. Половина моих масок уже частично негодны. Жаль. Словно бы потерял что-то важное внутри себя.

Я отмечаю, что Кисаме тоже молчит и, что-то прикидывая, смотрит на меня. Считывает невербалку? Проверяет свою сумасшедшую догадку? Вполне возможно.

Хошигаки молчит. Поправка, мы оба молчим и безучастно смотрим сквозь друг друга. Поразительно, как часто я и мои собеседники ничего не говорим.

Я вдруг как-то понял, что мой собеседник, смотрящий в мою сторону, что-то решил для себя. И Кисаме вновь говорит со мной.

- Сейчас Хошигаки - ветвь твоего клана. Я просто хочу передать наследство племянникам.

Наследство. Неплохое, если подумать. Тайник с техниками клана Кисаме, реликвии, подсобившее в сражении с прошлым носителем Самехады. Артефакты, способные нивелировать преимущество, которое дает один из Великих Мечей.

И все это - детям его сестры. Полукровкам, являющимся также частью моего клана.

- Почему ты не брал их с собой, когда уходил из Кири?

Кисаме снова скалиться, обнажая треугольные зубы. Судя по его сестре, с которой я общаюсь все же довольно часто, это аналог ностальгической улыбки.

- Нельзя владеть одним без ущерба в умении обращения с другим. Либо тяжелый меч, либо сеть.

Сеть. По сути, с десяток тяжелых и толстых кольев, скрепленных цепью в одну конструкцию. Артефакт, уничтоживший прошлого носителя Самехады. Реликвия клана Хошигаки, с того боя оставшаяся в тайнике.

- Я передам их вашей сестре, Хошигаки Кисаме - отвечаю с легким поклоном. Как находящийся несколько, на ступень выше, - просителю. Все же на нашей социальной лестнице я и он - на разных уровнях. Близко, почти ровня, но все же не на одном.

И как само собой разумеющееся, даже не стоящее упоминания, осталось за кадром то, что я тоже увеличу свой арсенал за счет этих техник.

- Приходи еще, Хаку Юкки из генолинии Хаку, известный как Холодный Оружейник - насмешливо, как мне кажется, говорит вслед Кисаме, когда я ухожу.

Он не любил Цунаде. Хотя... это было бы преуменьшением. Чувство, которое предопределило его выбор меж двух зол, было гораздо сильнее.

Не то, чтобы он ее ненавидел - хотя было за что. За провальную внешнюю политику, за постоянные уступки союзу Кири и Сунны, за потерянные зоны влияния. Конечно, семена всех этих неурядиц были посеяны еще в первое правление Третьего. Разве что союз запада и востока появился неожиданно, так, словно бы кто-то из великих стратегов Тумана в буквальном смысле восстал с того света.

Но это чувство их не касалось. Оно шло откуда-то из-под сердца, почти что из очага чакры, наполняя главный насос организма, мозг и разум. Напоминая, как погиб его сын. В глупой и бездарной погоне, организованной наспех. Несбалансированная толком и несыгранная команда, отправившись возвращать "похищенного" Учиху Саске, позволила разбить сражение на кучу этаких дуэлей генинов против Четверки Звука.

Итог - два трупа с их стороны, три с нашей. И Учиха, абсолютно добровольно сотрудничающий с Орочимару.

Конечно, вина сына тоже прослеживалась. Какой же он командир группы, если позволил разбить свою команду? Но разум отказывается признавать ошибки наследника. И вся тяжесть этого чувства, рожденного разочарованиями в правителе, ложилась на Цунаде.

Презрение.

Презрение к человеку, отдавшему Суне дзинтюрики. Презрение к человеку, испугавшемуся войны на два фронта против союза пары слабейших Великих Деревень. Презрением к той, что отдала в сферу интересов потенциального противника острова Страны Волн. Презрение к человеку, отправившему на смерть его сына.

И разум отказывает понимать, как когда-то понимал алгоритмы вражеского мышления, что виноват не кто-то один. И жжет, но не доносит тайный и открытый смысл фраза, кинутая на очередных переговорах по преодолению очередного дипломатического кризиса послом Тумана.

"Вы живете так, будто в Конохе все еще золотой век. Истина в том, что вы более не сильнее все прочих Поселений"

Но... привычка - вторая натура. И когда оказавшийся в ловушке эмоций собственного тела разум перебирает оставшиеся свободными от стыда и презрения к себе и Цунаде пути исправления ситуации, на свет показывается, оценивается и одобряется именно эта нить.

И перестает литься сакэ. И мозг снова раз за разом перебирает ветви вероятных событий. Дипломатия действительно больше похожа на шоги, чем на шахматы. В шахматах гораздо реже используются вражеские фигуры.