Василий Чистяков - Холодный оружейник Кинга - 3

- Сколько мне осталось? - спросил Ли.

- От трех до восьми месяцев. В зависимости от степени активности использования Врат.

Я оперся спиной о стену. Здесь, в поместье, где каждая рейка, каждый деревянный брус или ледяная плита как минимум пропитаны моей чакрой, мне не нужно маскироваться. Лед вообще хорошо маскирует Юкки. Но этот, долгоживущий, теплый Лед, к тому же, создан мной. Сквозь него меня не увидеть даже бьекуганом. Благо, были прецеденты, проверяли.

Вот оно как. Иду я себе со своих экспериментов, думаю о высоком. А тут такая новость. Услышанная в коридоре. Все-таки, во многих знаниях хватает своих печалей. В том числе, - знаний шпионских техник Звука.

Хина превосходит меня в медицинских техниках и диагностике. Все-таки, библиотека Хъюга плюс полностью освоенные техники из свитка Цунаде, - это больше, чем я способен использовать. Так что я со спокойной совестью уступил ей клановые лаборатории под поместьем. Все равно, уже ясно, что ее брак с Наруто - вопрос окончания войны. Чувствую, многие парочки пообещали сыграть свадьбу после нашей победы. А там, глядишь, Кири окончательно превратиться в ясельную группу детского сада.

Все же концентрация ни к черту. С Ли уплываю на пеленочное будущее Скрытого в Тумане. Надо больше спать. Если бы еще наша химия по-прежнему глушила эти видения...

Глава клана Рок спекся. Жаль. Хороший человек. Упорный, верный. Создал свой клан из ничего, из таких же отщепенцев, неспособных использовать техники. Но при этом достаточно сильных и упертых, чтобы натренироваться выше планки перевода в Легионы.

Использовать ради победы то, что гарантировано сведет тебя в могилу в течение следующих двух третей года... Не знаю, смог ли я использовать нечто такое. Конечно, Шиниказе стоит у всех Священных Зверей, прошлых и нынешних. Но... подорвать себя, оказавшись в одиночестве против толпы врагов, - это я могу понять легко. А вот по доброй воле погрузить ноги в воды Реки...

Я снова задаюсь вопросом, - насколько важен был для тебя этот бой, Ли?

Первый глава клана Рок, в чьем теле уже вволю погулял Шторм. Человек, которого я лечил. Которому вшивал в тело созданные мной артефакты. Мой первый... лабораторный мыш... эксперимент... производственная ошибка?

Я не заметил, как перескочил Полетом к маяку в своей комнате для медитаций. Лед и Лава окружают меня. Тепло и влажно. Жестко и жарко. Все эти слова здесь, в средоточии моих Стихий, ничто не означают. В Паре и Лаве, сидя на полу, сотканном из нитей Льда. В комнате, напоенной моей силой, я словно в утробе матери.

Но откуда это чертово чувство вины?

Я стою на яшмовой равнине. Светлые прожилки цвета травы в тени на фоне цвета болотной воды. И бесконечная, светло-голубая бездна равнодушно-льдистых небес смотрит в глаза. Достаточно только поднять голову.

Внутренний мир больше не испятнан потеками лавовых слез и облаками Пара, как было в мгновения моего сражения со Стражем. А он ведь до сих пор где-то здесь. Пусть мир и изменился немного, пусть та фигура, с которой мне пришлось столкнуться тогда, и отступила, но окончательной победы я не одержал. Не бывает окончательных побед. Особенно, - над самим собой.

Те, кто думал иначе, но ошибался, - глупцы.

Те, кто думал так, и оказался прав, - мертвы. Одержавшие полную и окончательную победу над собой, - мертвы полностью, окончательно и бесповоротно.

Неплохой способ защититься от Эдо Тенсей, кстати - победить себя, разгромить свою суть.

Никто не сможет призвать душу, по-настоящему канувшую в небытие.

Я посмотрел влево. Меж матово черных гор, просвечивая обсидиановые склоны, окрашивало одну из долин желто-золотым светом, бьющим словно из-под горизонта. Кажется, так и тянет чистой детской радостью, радостным щебетом птиц и ласковой прохладой предутреннего ветра.

Я повернул голову. Да, долина напротив тоже светила. Желто-оранжевый свет осени, заката и светлой грусти. И шуршания ломающихся под детскими ногами опавших листьев. И Лавы, омывающей тело нового клинка.

Безразличие сверху, светлые чувства на западе и востоке, матово-черные горы на всех остальных направлениях компаса. С таким отношением, не удивительно, что сейчас я стою перед лестницей, уводящей меня вниз.

Любопытно, а где ненависть, горе, ярость, наконец? Куда мое подсознание засунуло их?

Не верю, что мой внутренний мир может быть ограничено черными горами вокруг, яшмовой плитой, небом над ней, и парочкой залов внизу.

Надо быть честным с собой. Хотя бы иногда. Хотя бы чуть-чуть.

Я прихожу сюда успокоиться и подумать. Куда-то же мой негатив девается?

Ступеньки соприкасаются с сандалиями бесшумно. Ни толчка от соприкосновения с опорой на излишне большой скорости. Ни обратного ощущения потери опоры, отступающей под тяжестью человеческой поступи. Идеальная лестница моего внутреннего мира - яшмовые ступени, наклоненные снизу-снаружи вверх-внутрь стены. Коридор на разрезе напоминает трапецию

Я - яшма, мой мир, - яшма. Каменная плита в основании моего внутреннего мира. Лестница, проходящая в этой плите. Все здесь оформлено в эти цвета. Зелень и зеленый. Разводы травянистого на фоне болотного. Успокаивает. Меня.

Наконец, лестница заканчивается. На триста шестьдесят пятой ступени. Как и всегда.

Кажется, камень, метровыми квадратными плитками которого выложены стены и потолок этой залы, зовется песчаником. Не знаю, как бы отреагировал кто-то еще, оказавшись в это зале - идеальном кубе со сторонами в девятнадцать метров. Пустой зал. Лишь в середине стоит круглая тумба, в углах комнаты, - фигуры.

Длинные волосы собраны в косу. Сквозь переплетающиеся пучки волос выглядывают двухсантиметровые шипы. Если подойти поближе, можно увидеть за спиной манекена, символизирующего Бъякую, моего вымышленного брата, металлический шарик на кончике косы. А еще посчитать царапины на латных перчатках. Эта моя маска не слишком часто дралась врукопашную. Но, все же, сражения оставили свой след на ее снаряжении.

Манекен в кирасе и разгрузке. Нет оружия в руках, нет латных перчаток. Опустошитель, гарант лояльности тех, кто в гражданскую войну поддерживал наших противников.

Другой закутан в плащ с капюшоном. Кожаные перчатки, закрытая одежда. Ничто не демаскирует личность манекена. В точности, как должно было быть у оригинала.

Старик Тобимару стоит, чуть наклонив голову к левому плечу. В прическу по типу ананаса, где хвост словно разбит на десяток листьев, вплетены колокольчики, - по одному на кончик каждого пучка.

И у всех, вместо лица, - гладкая поверхность.

Мои милые маски. В отличие от Плачущего Снега, виденные очень многими. Наверное, я сроднился с вами. А может, то, что они стоят здесь, в центральном зале, означает, что я сожалею о чем-то? Тогда это пустое. Решение принято, одобрено начальством и так далее.