Павел Кобылянский - Перекресток миров. Начало

— Что по твари? И по упырям?

— Не чую. Не знаю, упокоили мы ее или нет, но здесь она отсутствует. — Священник наконец-то немного успокоился, но все равно выглядел встревоженным. — Вампиров поблизости тоже не ощущается. Где-то далеко, километров триста отсюда, есть что-то странное, но… Я не понимаю, что это, какие-то новые ощущения. О, Господи, наставь меня. Дома я чувствовал упырей за тысячу километров, а тут даже на десять напрягаться приходится. — Лицо священника стало подавленным.

— Ну не грусти ты так, разберемся. Вон с девчонкой попробуем пообщаться. Кстати, как ты ее возраст оцениваешь?

— Ну, на глаз так лет девятнадцать, — подтвердил мою догадку священник, — но это относительно, надо побеседовать. Внешность обманчива, как я уже говорил…

Пока мы беседовали с отцом Яковом, Стингер, всем своим видом демонстрируя дружелюбие, что плохо вязалось с его обмундированием и вооружением, подобрался к девушке и, аккуратно взявшись двумя пальцами за ее левое запястье, попытался отвести руку от кинжала. Девчонка не сопротивлялась, но, видимо рефлекторно, дернулась и тут же от боли что-то попыталась сказать… Капитан был прав, язык и мне показался абсолютно незнакомым, даже никаких ассоциаций не возникло. Тем более что в конце фразы она сорвалась на хрип и сухое шипение. Черт, да у нее же во рту, наверное, все пересохло. А то я не знаю, как будто сам никогда ранен не был.

Не раздумывая, опустился на колени около головы раненой и вытащил фляжку, потом левой рукой приподнял ей голову. И только когда она уже начала жадно глотать, сообразил, что только что сам нарушил свой же приказ. Когда велел девчонке никакой нашей химии не давать.

Дело в том, что подогнанный знающим наши вкусы генералом натуральный клюквенный морс, находившийся у нас во флягах изначально, закончился на третий день, хоть и было у нас по две фляги питья на каждого. Ну, в пайках у всех имелся концентрат. Причем не тот, который продают в магазинах для обычной публики, а специальная разработка для космонавтов и военных. Фактически натуральная клюква, высушенная по особой технологии и смолотая в порошок, с добавлением сахара, глюкозы, еще чего-то. Но, как ни крути, сделать долгохранящийся продукт без использования консервантов практически невозможно. Хотя, надо отдать должное, разведенный водой, этот порошок на вкус ничем не отличался от обычного морса.

Ну вот, ручьи нам попадались постоянно, но пить местную воду мы не рисковали, по крайней мере, пока своя не кончится. А на третий день Тирли нашел родник. У всех как раз уже вторая фляжка начала дно показывать. Конечно, прогнали через активные фильтры, после чего, кроме клюквы, в напитке начал ощущаться отчетливый привкус хлорки. Только Потапыч заявил, что история с отравлением чистой водой из родника в его личном деле будет смотреться чересчур экзотично, и фильтровать не стал. Впрочем, и с ним тоже ничего не случилось.

Девушка пила жадно, и ей явно нравилось, но я решил, что хватит. Ко всем ее ранам только расстройства желудка не хватало.

— Дракон, придержи ее, я одежду срежу, — сказал Стингер, успевший, пока я поил девчонку, предварительно прощупать раны. Я прижал рукой здоровое плечо девушки, а мой зам, вытащив нож, одним движением распорол штанину и голенище сапога. Н-да, девочке здорово досталось. Рваная рана, явно кусали. Попросту вырван кусок мяса. Даже зашивать бесполезно. Однако ни кость, ни артерия не задеты, повезло. А задница у нее ничего себе. Капитан теперь резал куртку. Распорол лацкан от подмышки и стал резать рукав. Материал там оказался попрочнее, чем на штанах, и, видимо. Стингер дернул чересчур сильно. Девчонка неожиданно рванулась, и мне пришлось навалиться изо всех сил, чтобы удержать ее. Сильна, однако. А так на глаз и не скажешь, я точно в два раза тяжелее ее, да еще и амуниция весит прилично, и все равно чуть не отшвырнула. Но удержал.

— Потерпи, милая, все хорошо будет, извини, я осторожненько, еще чуть-чуть, немножко… — успокаивающе бормотал Стингер, срезая уже рубашку из тонкого полотна. Н-да, а на плече еще хуже. Такое впечатление, что ее когтями рвали. Сперва воткнули поглубже, а потом на себя с потягом рванули. Но ключица цела и подключичная тоже не задета вроде. Опять же — повезло. Но больно, должно быть. А признаков шока у девочки нет. Абсолютно адекватна, на раздражители реагирует правильно. И кстати, пока мы ее раздевали, не обнаружила никаких проявлений стыдливости или смущения. Ни прикрыться не пыталась, ничего. Только поглядывала с любопытством и поскуливала от боли.

Зам сдернул с себя каску, потом отстегнул рюкзак и начал рыться в нем, выкладывая на землю аптечку и перевязочные материалы. Вот жук, у него с собой медпакетов, оказывается, на целый взвод. В следующий раз назначу санитаром. Хотя у меня в рюкзаке не меньше заныкано. О, а этого у меня нету. Полевой хирургический набор… запасливый, скотина.

— Ну что сказать, командир, — сообщил Стингер, вскрывая чехлы с медпринадлежностями, — на бедре рана поганая, укусы вообще плохо заживают. Попробуем почистить, потом затампонирую и перевяжу. А вот с плечом хуже. Три разреза. Один, похоже, насквозь, шить надо, но без обезболивающих… не знаю. Если она нас не убьет, то от боли рехнуться может. И с рукой. Однозначно сломана, надо бы кость вправить, а это тоже… Не водку в бане жрать. Одно радует, что перелом закрытый. Человека я бы с чистой совестью обколол промедолом, дозу эдак тройную дал, и делал бы с ним, что хотел. Или попробуем средневековую анестезию?

— На фиг. Ты заметил, что у нее никаких признаков болевого шока? И смотри, тут не только кровь сворачивается, корка образовываться начала, особенно на бедре. И рану стягивает. А человеку при такой потере крови никакой промедол уже не нужен бы был…

— Твоя правда. Ладно, давай-ка ее на бок уроним, я на спину глянуть хочу. И бинтовать ее удобнее будет.

— А руку мы ей не потревожим?

— Хуже не станет. Попробуем придержать.

Я кивнул, вернул левую ладонь девчонке под затылок и стал аккуратно, стараясь не задеть сломанную руку, пихать правую под лопатки. Девчушка начала немного встревоженно озираться, явно не понимая, что мы собрались делать. Но Стингер уже засунул руки ей под задницу. И похоже, нащупал что-то необычное, больно уж морда вытянулась. Но вроде взялись. Посмотрели друг на друга, кивнули и синхронно рванули, переваливая тело на левый бок. Девчонка ойкнула и потеряла сознание. Ну оно и к лучшему. Надо побыстрее зашить ее, пока в себя не пришла, и руку вправить.

Ой, черт, накаркал. Хвост, натуральный хвост. Начинается там, где у людей копчик находится, то есть точно над тем местом, где ягодицы разделяются. Стингер пошевелил остатки ее брюк, над задницей было пришито что-то вроде перевернутого кармана, и он явно прикрывал отверстие, специально оставленное для хвоста. Видно было, что это не кустарщина, эта часть одежды так и задумана. А в исподних штанах из такой же тонкой ткани, как и рубаха, длиной чуть выше колена, имелась просто дырка, обметанная по краям. Тоже изначально на хвостатых шилось. Сам хвост оказался длинный, больше метра, толщиной в два моих пальца, но к концу он плавно сужался. Шерстью порос. И если у основания шерсть была такого же цвета, как и волосы, то бишь соломенная, то буквально в паре сантиметров от спины без какого-либо перехода становилась черной со стальным отливом. На кончике треугольный костяной нарост, сантиметров восемь в длину и два в ширину. Треугольник неправильный, одна сторона, самая длинная, как продолжение хвоста, вторая, чуть короче, выглядела очень остро отточенной, третья являлась самой короткой.