Павел Кобылянский - Перекресток миров. Начало

— Капитан, тебя контузили, что ли? — опять начал порыкивать главный. Кстати, до сих пор не узнала, как его зовут.

— Командир, во-первых, с местного сидра мы пробу уже сняли, по чуть-чуть, — спокойно и как-то рассудительно сказал этот Тирли. Странно, до моря тут не намного ближе, чем до степи, с какого перепугу это капитан? Но человек продолжил: — Не хипешуй. Все равно нам придется раньше или позже есть местную еду. Так что, можно сказать, принесли себя в жертву эксперименту. Так вот, сидр оказался явно крепленым. Так что от чуть-чуть разбодяженного спирта ничего с ней не станется. Во-вторых, алкоголь действует расслабляюще, особенно если сразу после адреналина. Я же видел, как она тебя чуть в полет не отправила. А если на истерику сорвется — не факт, что мы все ее удержим. Ну и в-третьих — мне тоже надо выпить, в конце-то концов. Я все понимаю, что задание, то-се… Но я свою жену все-таки люблю, несмотря на всю ее придурь, а когда вернемся — непонятно, да и черта не каждый день встречаю…

— То, что не повредит вам, не повредит и мне, — буркнула я, сердито вытирая слезы со щек. — Человеческой крови во мне достаточно…

— Ладно, давай, — сказал главный, но в голосе по-прежнему проскальзывали сердитые нотки. — Мне, если честно, тоже сто грамм не помешают. Но я буду все отрицать…

Мне в руку ткнулась небольшая кружка, тоже металлическая, как и вся их посуда. Рядом что-то забулькало.

— Пей залпом, Шелли, во рту не держи, сразу глотай, — сказал Тирли, закончив разливать напиток. — Ну что, помянем…

Я, следуя рекомендации, влила в себя содержимое посудины. О-о-ой-й-й-е-ей-й-й-й, это ж «горючее», судя по вкусу, наполовину разведенное водой. Да эту гадость алхимическую только гномы в такой концентрации пьют. Наши, когда надо мной подшутили, разводили в пропорции бутылка «горючего» на бочонок сидра, а если воины собирались крепко выпить, но не имели времени посидеть, как они говорили, «по-настоящему», они вливали в бочонок две бутылки этой дряни. По пищеводу прокатился огненный комок и растекся в желудке. Да, если эти пьют постоянно «горючее» в такой концентрации, то им никакие т’сареш не страшны. Вампиры от первого же глотка крови забалдеют. Я закашлялась.

— На-ка, закуси. — Мне в руку ткнулось что-то твердое. Я автоматически пихнула это в рот. Оказалось — лепешка с кусочком вяленого мяса. Все жутко черствое, но на вкус очень даже ничего. Я принялась усиленно жевать, попутно с усилием втягивая воздух через зубы и надеясь остудить горящий ком в желудке. Люди синхронно выдохнули, влили в себя свою порцию, резко вдохнули через стиснутые зубы и снова выдохнули. В чистом вечернем воздухе запахло перегаром. Не поняла, они что, неразведенный пили… У меня в горле опять запершило…

— Тирли, скотина, ты как спирт развел? — спросил главный.

— Нам никак, а ей — градусов до двадцати…

— Я в порядке, — справилась с кашлем и жестом попыталась показать Тирли, что, мол, нормально… Пожар в желудке унялся, зато тепло стало растекаться по жилам. Действительно стало легче, каждый раз, когда я смотрела на тела, мне опять хотелось плакать, но теперь я могла справляться со слезами. И спазмы в горле отпустили…

— Да, кажется, теперь я понимаю, что чувствовал папа, когда мама умерла, — сказала задумчиво. — И почему он надо мной так трясся…

Люди сидели молча. Н-да… Теперь я сирота… Дядюшка, конечно, не оставит, да и клан поможет. Вспомним о клане… Да, надо соблюсти формальности. Папа не понял бы, если бы я поступила иначе…

— Слушай, как тебя звать? — ткнула кулаком в плечо державшего меня человека.

— Ну… Дракон, — ответил он.

Моя челюсть отвисла… Нет, говорили, что драконы мастера маскировки… Но также говорили, что чуть ли не единственные, кто может их расколоть, — это тифлинги. Но это человек, я же вижу, что человек… Неужели прозвище… Нет, ну какой нахал. Последний дракон свалил с Деи смен пятьсот назад. Но до сих пор никто еще не набирался наглости вот так вот… Не буди лихо, пока оно тихо, что называется…

— Это прозвище, — сказал человек, заметив мое изумление. — А что не так?

— Пот… потом расскажу, — закашлялась я от такого невежества. — Назови полное имя, без прозвищ.

— Э-э-э… Ну Воронов Константин Аркадьевич, — человек, назвавший себя Драконом, явно не понимал.

— Хорошо, просто надо соблюсти одну формальность. — Я на секунду прикрыла глаза, припоминая официальные обороты. — Нет, не отпускай, так нормально…

Я чуть-чуть поерзала, устраиваясь поудобнее. Тирли, сидевший рядом и понимавший только половину разговора, как-то насторожился. Я наконец выстроила в уме все обороты официальной клятвы и начала:

— Я, Шейелена Теорн аэп’Шееллайт, принимаю на себя долг жизни и крови для Воронова Константина Аркадьевича, отражениями Хаоса и правом крови клянусь достойно нести его, пока Воронов Константин Аркадьевич не сочтет мой долг исполненным. И пусть вечный Хаос и мои предки, великий Шееллайт и великая Теорних, подтвердят, что я отдам долг достойно. Да будет Хаос свидетелем и поручителем.

И я вытянула руку ладонью вверх. Вообще-то по правилам надо было протягивать правую руку, но она сейчас была примотана к телу. Думаю, Хаос не обидится за такое нарушение. Сейчас на моей ладони должны были сплестись два лепестка — один из света, другой из тьмы — и, переплетясь, породить лепесток огня Хаоса. Если они не появятся — повод для долга признан недостаточным. Но куда уж достаточнее…

Ой, мамочка… У меня на ладони не стали танцевать свет и тьма, сразу полыхнул огонь Хаоса, и не один лепесток, а полноценное пламя, горело само пространство. Огонь нас с человеком не обжигал, но вот Тирли отшатнулся в сторону, трава на земле от безумного жара моментально распалась в пепел. Пламя начало разрастаться и через мгновение заключило нас обоих внутрь пляшущего огненного цветка. Земля под нами начала потрескивать от невыносимого жара, но ни наши тела, ни нашу одежду пламя по-прежнему не трогало. Вот лепестки огня сплелись в бешеном хаотическом танце, на мгновение замерли и… исчезли. Все, клятва принята. И ее подтвердили не отражения, а сам Хаос…

— И что все это значит? — спросил человек, расслабляя сведенные судорогой мышцы.

Отец Яков, иеромонах Пустынного монастыря, инквизитор, человек, Дея,

42 день первого сезона,

1218 смена от Основания (по сменоисчислению Оэсси)

Прав был отец игумен, когда благословлял меня в этот путь. Тысячу раз прав, как будто все предвидел. Так и сказал при прощании у ворот нашей обители: «Сыне, долгий путь тебя ждет, земли неведомые, твари непознанные. Спутники твои будут далеки от благочестия по нашим канонам, но по-своему праведные. Я не могу тебя наставить на этот путь, да и права не имею. Пусть Господь всеведущий укрепит твои помыслы и не даст усомниться в правильном выборе».