Евгений Шепельский - Имею топор – готов путешествовать!

Вот и все. Раненых нет. Мой амок пропал.

Я тяжело оперся о клинки, пытаясь продышаться. В глазах плясали звездочки и цветные круги. Не знаю, сколько энергии я вложил в эту эскападу, но явно не так чтобы мало.

Эльфийский принц хлопотал подле Виджи, пытаясь ее поднять. Ему помогал Олник. Лицо Виджи было белее снега.

Со стороны харчевни Лысого Арти накатила волна мощной алхимической вони. Я посмотрел и не увидел ни одного Охотника, который бы удержался на ногах. Они ползали на карачках или извивались как змеи, и все до одного – блевали. Некоторые пытались разорвать на себе одежду, как грешники, впавшие в раж покаяния.

Кто-то дернул меня за рукав.

– Один бросок! Оклыгивай скорее!

Джабар со свежей ссадиной от стрелы на щеке. Он швырнул бодрячком покойника в Охотников, тем самым дав нам шанс улепетнуть.

Я перевел дыхание, борясь с тошнотой – даже на расстоянии в тридцать ярдов покойник вонял с исключительно зверской страстью.

– Проклятие… Ты мог бы сделать это еще в Гильдии, не подставляя наши головы под удар.

Он уставился на меня так, будто я сморозил несусветную глупость:

– Чтобы я загадил родной дом? Ты меня за подонка принимаешь… головорез !

Олник зашел с боку, глянул на меня:

– Фатик. Там… Короче, стрела… Дела хреновы, она умирает.

Я нес эльфийку на руках, я почти бежал, устроив ее голову на сгибе локтя. Всякий раз, когда я опускал глаза, я наталкивался на ее взгляд. Она смотрела на меня, не мигая. Дышала прерывисто, я слышал всхлипы. Лицо словно натерли мелом. Железная стрела вошла под ключицу до половины и слегка приподнималась от дыхания. От этого мне делалось жутко.

Рядом пыхтел Олник, тащивший мои мечи и клинок эльфийки. От напряжения он даже забыл про свою аллергию. Принц и Джабар поотстали: владетельный эльф, одержимый запахом покойника , решил проверить, что же он съел на ужин. Морган его урезонивал:

– Не время забавляться, о ненаглядный ! Враги рядом! Вставай, и пошли! Да ты как дитя малое, эй! Вставай, говорю, чудозвон!

Кровь эльфийки обожгла мою руку и часто закапала с пальцев. Меня начал колотить озноб.

Гритт, Олник прав: наконечник задел артерию…С такой раной человек живет недолго, может, пол часа. Вытащи стрелу, и он умрет за считанные минуты.

А эльф?

Проклятие…

Я подумал так: если она умрет, я вернусь и вырежу всех Охотников, убью всех причастных к этой конторе, стариков, женщин, детей. Найду и убью Сколдинга Фрея, будь он хоть трижды лучший смертоносец Внешнего Круга. Никакой пощады. Никакого амока. Только холодный злобный расчет.

Ее губы дрогнули. Она что-то сказала – неслышно, будто про себя. Все еще осмысленный взгляд – теплый и печальный. Гритт! Не смотри на меня так, слышишь? Не надо, я не хочу, чтобы до конца моих дней перед глазами стояла эта картина. Я убью их, нет, не проси за этих скотов на пороге смерти! Ты читаешь мои мысли? Я знаю, ты читаешь… Тебе придется жить, иначе я вернусь и перережу пол города, прикончу всех, кого считаю ублюдками, недостойными жизни. Ты слышишь меня, добрая фея? Не умирай, иначе я вернусь и буду убивать. Ты меня слышишь?

Услышала.

– Фа… – вымолвила она, – …тик…

"Слон купается". Небо! Даже на пороге смерти – моей или чужой! – я никому не расскажу, что означает мое варварское имя.

– Молчи… добрая фея.

– Мы… вас…

– Молчи! Тебе нельзя говорить!

– Об… – Она задышала хрипло. – Об… ма… ны…

– Да, я знаю, брехали. Плевал я на контору, Виджи. Забудь. Не разговаривай. Дыши!

– Н-не… Н-нет… Наша ложь… – Глаза ее затуманивались. – Сейчас… Я… прощения… прощения…

– Молчи!

– А… аллин тир аммен…

Вот и пирс. Желтый огонек приветливо сиял на заостренном носу бота. С двух сторон, почти строго посередине корпуса, бот украшали высокие гребные колеса, будто снятые с водяной мельницы. По слухам, вращались они при помощи загадочного устройства, объекта гордости коротышек и плода смертной зависти гномов. Ни одной мачты, маленькая надстройка на корме. Палуба завалена тюками с грузом – да, от морской блокады работы у коротышек прибавилось.

– Батюшки! – ахнул Олник. – Карликов самоход !

– Не… называй их… карликами на борту. Они коротышки.

– Гномья курва!.. Я помню.

Сходни были опущены. Возле них копошились три маленькие тени. Еще одна, неподалеку, отвязывала канат от причальной тумбы.

– Свои, от Джабара, – крикнул я, пробегая по сходням.

– И я свой! – добавил гном. – За все уплачено, так-то!

Тебе бы следовало добавить – эльфийским золотом, Олник.

Навстречу нам шагнули двое коротышек. Один спешно зажег свечной фонарь, второй поправил кепку с длинным козырьком.

– Я шкипер Мокли, – представился он. В его голосе звучала плохо подавленная гордость. Да уж, единственный капитан-коротышка в Хараште, а может, и на всем белом свете. Помощник осветил его лицо фонарем. Мокли (черт знает, как его звали по-настоящему) был пожилым и грузным, чувство собственного достоинства распирало его и синюю форму Посыльной Гильдии в равной степени. – Я осведомлен, что с вами едет чрезвычайно опасный гном. Пожалуйста, скажите вашему гному…

– После! – Кровь Виджи капала с моих пальцев. – У нас раненый! Нужна каюта, лекарства, спирт! Великая торба, быстрее, умоляю!

Сзади раздались тяжелые шаги. Джабар, отдуваясь, нес на плечах эльфийского принца.

– Сомлел. – Он сгрузил эльфа на палубу, рядом положил его меч. – Эй, друг, ты жив? – Совсем не по-дружески он отвесил принцу две плюхи. Тот застонал, слабо пошевелился, потом ошеломленно уселся на палубе. Джабар вскочил и подошел ко мне. – Что с ней? О-о-о, демоны!

Глаза Виджи были широко открыты, я слышал, как слабеют удары ее сердца.

Держись, ну пожалуйста, держись!

Мокли оказался расторопен. Он бросил короткий взгляд на девушку, и что-то скомандовал на своем языке. Тени карликов зашмыгали туда-сюда, производя шума не больше, чем на пару медяков.

– За мной.

Он взял у помощника фонарь и, петляя между огромными тюками, свел нас в грузовой трюм, где среди туго набитых почтовых мешков, опечатанных ящиков и корзин уже стелили парусину.

– Вот тут, и скажите опасному гному…

Я зарычал на него. Мне показалось, что тело Виджи стало невесомым от вытекшей крови. Я уложил ее на парусину, сделал скатку под голову дрожащими руками. Она не отрывала взгляда от моего лица. Короткие поверхностные вдохи… Гритт! Я видел такое, видел много раз… у умирающих врагов и у тех, кого не смог уберечь от вражеских ударов. Почему-то людям непричастным кажется, что меч или стрела в большинстве случаев убивают мгновенно. Чик, щелк, и добро пожаловать на небо. Увы, это не так.