Н. Уилсон - Зуб дракона

Чьи-то руки, более крепкие, чем у Дэна, приподняли Сайруса и оторвали его от сестры. Он слышал, как она кричала, как пыталась вырваться. Но еще более громкие голоса отдавали какие-то приказы, работали моторы, мигали красные проблесковые маячки, и кто-то положил ему на лицо что-то холодное и мокрое, и поднес кислородную маску к его рту.

Пожарник посадил Сайруса на капот полицейского автомобиля.

— Оставайся здесь! Спасатели тебя осмотрят. — И пожарник исчез.

Сайрус сердито сорвал с лица кислородную маску. От «Лучницы» поднимался гигантский столб дыма. Крыша превратилась в бушующий костер. Сайрус попытался встать на неверные, ослабшие ноги. Хорошо, что кислород привел в порядок его рассудок. Где же Антигона? И Дэн?

Какие-то люди в респираторах выносили из номера 111 что-то, похожее на тело. Сайрус похлопал себя по карманам. Ключей нет. Но не все ли равно? Он сорвал чешуйчатое ожерелье с шеи, но оно изогнулось в его пальцах и накрепко обвилось вокруг запястья. Какая теперь разница. Он заметил, что дверь в 110-й номер открыта. Фотографии его сестры были гораздо важнее, чем ключи мертвого старика или его загадочные талисманы. Ведь они все могут сгореть — и папа, и мама, все крупицы счастливого прошлого, другого дома в совершенно другом мире.

Сайрус бросился вперед, перепрыгивая через брандспойты, перескакивая через огромных людей в желтых асбестовых костюмах и шлемах, прямиком в ревущее пламя и ускользающее прошлое.

Земля совершила еще один поворот, выставила одно свое полушарие из тени, и на материке начался рассвет. В мотеле «Лучница» все переменилось. Выбоины на парковке были залиты смесью воды и размокшего пепла. Кое-где к асфальту прилипли расплавленные полиэстеровые занавески. Лестница на второй этаж обрушилась и утянула с собой часть самого второго этажа. По раскрытым номерам гулял утренний ветер, и в них не хватало стен, словно в разобранном кукольном домике. Виднелись обугленные матрасы, почерневшие шкафы и кое-где даже оплавленные телевизоры. Все это было обвито желтой клейкой лентой.

Фигура лучницы, слегка бледноватая в дневном свете, все еще светилась.

Солнце уже потихоньку наливалось летним полуденным жаром, на небе не было ни облачка. Когда солнце стало подниматься к зениту, от залитых водой развалин мотеля и покрытой лужами парковки начал подниматься пар. Завоняло горелой краской и синтетикой от ковров и занавесок.

Разломанная дверь уцелевшего номера зияла пустым проходом на внутренний дворик. За ней на гигантской двуспальной кровати безвольно распростерлись двое. Сайрус и Антигона крепко спали.

Волосы Сайруса местами обгорели, а кожа блестела от сажи и пота. На его шее мелкими пузырьками виднелся след от ожога.

Антигона спала, крепко обхватив руками небольшую стопку фотоальбомов и жестянок с кинопленками. Две камеры, лишившиеся своих стеклянных линз, были водружены сверху. Ее проектор, теперь больше похожий на пирамидку из оплавившегося черного пластика, стоял на полу у кровати.

Дверь распахнулась. В комнату впорхнул маленький человечек с усталыми печальными глазками, в измятом костюме серо-стального цвета и очках-половинках. Он громко откашлялся.

— Прошу прощения. Пардон. Проснитесь!

Он постучал по стене. Сайрус, застонав, потянулся. Затем открыл глаза и увидел маленького человечка в дверях, моргнул, некоторое время осмысливая увиденное, после чего резко сел в постели. А этого делать не стоило. Кто-то надул его голову, словно шарик. А легкие набил использованными пепельницами. Надбровные дуги готовы были треснуть от боли, в глаза насыпали стальной стружки, а во рту будто жгли резину.

— Мне очень жаль, — сказал маленький человечек. — Мои соболезнования по поводу мотеля. Вы были застрахованы?

Сайрус молча потер глаза, затем надавил на брови, пытаясь водворить свой лоб на место, задохнулся, закашлялся и зарычал, стараясь избавиться от пропитанной сажей мокроты внутри. Безвольно уронив руки, он сплюнул прямо на ковер и наконец открыл глаза. Стены вокруг будто то прогибались внутрь, то изгибались наружу. Почему он в комнате Дэна? Не надо было тут плевать. Только не на пол. Дэн же будет ругаться. Сайрус лихорадочно заозирался в поисках салфетки. Ни салфетки, ни Дэна. Только человечек, знакомый ему со вчерашней ночи, и спящая Антигона, свернувшаяся, как улитка в домике.

Вчерашняя ночь.

Как же на него злились пожарные. И Дэн тоже. Он уже не помнил, чем все кончилось, но сейчас Антигона держала охапку фотоальбомов. Значит, ему удалось пробраться к ней в комнату. Или это удалось ей самой. Он сунул руку в карман и ощутил холодное прикосновение ключей. Толстый кусок стекла в другом кармане слегка кольнул его слабым электрическим разрядом. Горящий жук. А вот карточка с клятвой исчезла.

Сайрус покосился наверх.

— А где Дэн?

— А, — замешкался человечек. — Не могу сказать. Вообще-то я здесь по официальному поручению.

Он одернул рукава, поправил очки и извлек бумагу из внутреннего кармана пиджака.

— С сожалением вынужден вам сообщить, что постоялец этого мотеля, Уильям Скелтон, погиб сегодня рано утром в результате возгорания.

Сайрус растерянно моргнул.

— Возго… чего? Пожара? Ага, — сказал он. — Я знаю. Я там был.

— Смерть мистера Скелтона констатировали практически сразу по прибытии в больницу. Да обретет его мятущаяся душа покой. — И тут он бросил взгляд на Сайруса. — Хотя лично я бы на это не поставил и гроша.

Внезапно он отвлекся от своей бумажки и склонился над спящей Антигоной.

— Мисс Антигона. Я прошу прощения, но было бы намного лучше, если бы вы соизволили составить нам компанию.

Сайрус встал и, шатаясь, попробовал сделать пару шагов.

— Мы уже общались, но не были представлены друг другу официально. Я — Джон Гораций Лоуни Седьмой, душеприказчик мистера Скелтона, — сказал маленький человечек. Он снова посмотрел в глаза Сайрусу. — И его адвокат.

— Ага, — ответил Сайрус. — Я знаю.

— То, что я должен сказать, касается вас обоих.

— О, черт. — Кашляя и задыхаясь, Антигона села, почесывая свою поблекшую от пепла голову. — Такое ощущение, будто я съела ящик углей.

Она взглянула на маленького адвоката и облизнула зубы.

— Вы вернулись? Что вы тут делаете? И где Дэн?

— Позвольте мне продолжить, — ответил тот. Он весь подобрался, выпрямился, снова уткнулся в свою бумажку и начал торжественно читать: — Мистер Уильям Скелтон, Хранитель Ордена Брендона, оставил после себя только крестника и крестницу, которых ранее избрал своими учениками, помощниками и, как из этого следует, наследниками всего его имущества по правилам вышеупомянутого Ордена. — Он свернул бумажку, спрятал ее в карман пиджака и глубоко вздохнул. — Вот что. У нас всех выдалась непростая ночка, и лично я счастлив, что смог ее пережить. Конечно, я должен был явиться весь в черном, чтобы объявить вам подобные новости, но я не вылезал из этого костюма со времени нашей прошлой встречи. Я уже выразил вам, как потерявшим родственника, официальные соболезнования по поводу смерти крестного отца?