Кол Бьюкенен - Фарландер

Оставлять невестку одну, наверное, не стоило. Риз сидела в той же позе, положив одну руку на деревянные перила и держа в другой чашку. Взгляд ее блуждал где-то далеко. Его возвращения она как будто и не заметила.

Он осторожно опустился на стул. Будь на месте Риз кто-то другой, Бан объяснил бы ее состояние какой-то мелкой житейской драмой.

— О чем ты думаешь? — мягко спросил он.

Она повернулась к нему и коротко, немного виновато улыбнулась:

— Я думала... Думала о том, что теперь их нет со мной. Нико и Коула. Оба ушли.

Тихий, сдержанный голос почему-то напомнил ему крик того неизвестного в туннеле, несчастного, оказавшегося в смертельной ловушке глубоко под землей, где его окружала лишь глухая и немая тьма.

В черном, усыпанном звездами небе сияли луны-близнецы. Они поднялись вместе, обе полные — одна туманно-бледная, другая голубая, — и, продолжая восхождение, прошли вдоль Большого Колеса, видимого ядра галактики, заслоняющего огромное пятно звездного света. Появляясь вместе и во всей полноте — а такое случалось только раз в году, — они возвещали приход осени. Может быть, поэтому их и назвали Сестрами Утраты и Желания.

Две взбирающиеся на холм человеческие фигурки выглядели под этим необъятным куполом галактического неба крошечными и незначительными. Ночь была светлая, и путники шли неторопливо, глядя под ноги, чтобы не оступиться. Занятые какими-то своими мыслями, они почти удивились, обнаружив впереди невзрачную, притаившуюся в сумраке хижину. Где-то рядом катилась река, приглушенный шум которой напоминал потрескивание далекого костра. В хижине в эту ночь огня не разводили, но за порогом отворенной двери мерцал влекущий желтый огонек фонаря. Путники, нисколько не колеблясь, вошли.

Провидец сидел, подобрав ноги, на плетеном коврике. На коленях у него лежала открытая книга. Щурясь за толстыми стеклами очков и рассеянно почесываясь, старец не сразу обратил внимание на поздних гостей, и Нико, терпение которого таяло с каждой секундой, никак не мог понять, почему Эш не подаст какого-нибудь знака — к примеру, не откашляется, — дабы уведомить отшельника об их присутствии.

Подняв наконец голову, Провидец улыбнулся и, бережно закрыв фолиант, отложил его в сторону, после чего знаком предложил путникам сесть.

Первым заговорил Эш. Старец слушал внимательно, кивал, иногда вставлял вопрос. Разговаривали мужчины тихо — из уважения к окружавшей их тишине. Сам факт столь несвоевременного вторжения нисколько Провидца не удивил и никакого недовольства не вызвал; скорее, он даже обрадовался. Возможно, старик ожидал визита кого-то из рошунов.

Закончив разговор, Провидец отыскал в углу хижины лакированную деревянную шкатулку и поставил на пол рядом с собой. Дрожащими руками он извлек из шкатулки некие предметы и разложил их на коврике.

Присмотревшись, Нико узнал пластину черного сланца, кусочек мела и связку палочек, похожих на высохшие тростинки, каждая около фута длиной. Оставив их на время, Провидец сосредоточился на серии дыхательных упражнений, после чего известил о своей готовности резким хлопком в ладоши.

Руки его задвигались с быстротой, удивительной для столь преклонного возраста. Начал Провидец с того, что бросил палочки на коврик и, проведя по ним рукой, разделил кучку на две половины. Взяв затем правую кучку, он принялся перебрасывать тростинки из одной руки в другую, останавливаясь каждый раз, когда в правой оставалось четыре или меньше тростинок. При этом старик зажимал оставшиеся палочки двумя пальцами и начинал весь процесс сначала, но уже без участия отобранных палочек.

Когда свободных пальцев не осталось, Провидец пересчитал все те, что собрались в правой руке. Получившееся число, по-видимому, имело какое-то значение, потому что он сделал пометку на пластине — провел линию — и снова бросил все палочки на коврик, чтобы начать заново.

Процедура затягивалась. Время от времени старик делал очередную пометку на сланце — проводил длинную линию или просто ставил черточку. Постепенно знаки выстраивались в некую серию. Нико уже потерял счет времени и клевал носом, когда Провидец, похоже, дошел до конца. На черной пластине было шесть знаков.

Всматриваясь в результат, он что-то пробормотал себе под нос.

— Кен-йома но-шидо. — Провидец посмотрел на Эша, который энергично закивал в ответ.

Старик продолжил объяснение, а когда остановился, чтобы посмотреть на пластину, Нико шепотом попросил учителя перевести сказанное.

Эш недовольно нахмурился, но, посмотрев в усталые глаза ученика, смягчился и снизошел до короткого изложения:

— Я спрашиваю, как нам достичь цели. Он говорит о громе... Наш путь определит некое особенное событие. А теперь помолчи, он переходит к главному.

— Потом перед вами откроются две дороги, — объявил Провидец, перейдя вдруг на торг. Взгляд его остановился на мгновение на Нико и вернулся к Эшу. — Ступив на одну дорогу, вы потерпите неудачу, но вашей вины в том не будет, и вам еще предстоит многое сделать. Выбрав другую, вы победите, но примете на себя большую вину и останетесь без поддержки.

Эш ненадолго задумался, потом вежливо откашлялся.

— Это все?

Провидец мягко улыбнулся, но не ответил.

Засиживаться путники не стали и, поклонившись, направились к выходу. Нико уже переступал порог, когда Провидец окликнул его:

— Подойди.

Нико вернулся.

— Ты ни о чем меня не спрашивал, — прошамкал старик, щуря подслеповатые глаза. — Сегодня можешь.

— Я не знаю, о чем спрашивать.

Фарландер пристально посмотрел на него:

— Ты ведь идешь с ними без желания. Считаешь это предприятие безумным.

Нико оглянулся — не слушает ли Эш, — но учитель был уже далеко. Он снова посмотрел на старца и даже открыл рот, но слов не нашлось.

— Ты боишься, что не готов к этой вендетте. Опасаешься, что не справишься, что задача не по плечу.

Так оно и было. Весь день Нико думал только о том, что утром покинет это затерянное в горах убежище, этот монастырь, который уже начал воспринимать почти как дом. И ради чего? Чтобы пересечь море и пробраться в Кос, в самое сердце Империи, и там убить не кого-нибудь, сына Святейшего Матриарха. И это при том, что сам он еще и мечом-то толком владеть не обучился. Милосердная Эрес, от одной лишь мысли об этом его бросало в жар.

— Хочешь услышать мое наставление? — осведомился Провидец.

Нико смущенно прокашлялся.

— Сказать по правде, я еще не знаю, верю ли во все эти штуки... откровения и прочее. Может, не надо и стараться.

— Вот что я скажу тебе, мой юный друг: семя показывает, каков будет плод.

Нико вежливо кивнул.