Кол Бьюкенен - Фарландер

— Тогда я больше не рошун, — холодно ответил Эш, — и нарушаю не кодекс ордена, а только свой.

Бараха схватил его за плечо. Фарландер посмотрел на вцепившуюся в рукав руку, потом в злые глаза алхаза.

— Рошун или нет, но ты подаешь пример всем нам. Должно быть, рехнулся от горя, вот и все. Ты не в себе.

— Да, не в себе. Две недели я провел в плену своих кошмаров, а когда очнулся вчера утром, понял, что кошмары остались со мной, что они настоящие. — Он легко, одним движением сбросил с плеча руку Барахи. — Послушай, я ничего больше не знаю, кроме того, что не смогу жить на свете, если не доведу дело до конца.

Бараха задрожал от гнева и сжал кулак. Кровь бросилась ему в лицо, как случалось каждый раз, когда ему не удавалось настоять на своем.

И вдруг из памяти выплыли слова Благословенного Пророка.

Не суди человека за путь, которым он следует. Если ты не прошел в том же направлении все то, что прошел он, ты не можешь сказать другому ни куда он идет, ни что оставил позади.

Бараха посмотрел в небо, на землю и снова на изнуренного, сломленного горем старика.

И, сделав вдох поглубже, алхаз выдохнул злость и раздражение.

— Да пребудет с тобой, старый ты дурень, благословение Забрима, — пробормотал он и протянул руку.

И Эш, помедлив, ответил рукопожатием.

Качая головой, Бараха повернулся к лодке.

— Постой! — рявкнул Эш.

Алхаз обернулся. Фарландер вынул из мешка урну с прахом и протянул ее Барахе:

— Сохрани до моего возвращения. Если не вернусь, позаботься, чтобы она попала к его матери. Алеас знает, где ее искать.

Бараха кивнул и, забрав урну, шагнул в лодку. Матросы оттолкнулись от причала и опустили весла.

Отчалив, лодка развернулась и взяла курс на ждущий ее шлюп. Бараха обернулся, может быть, махнуть на прощание рукой, потому что знал — больше они, наверное, не увидятся.

Но старик уже повернулся лицом к городу.