Владимир Плахотин - Браслет-2

- Увидишь. Пока! Минут через "дцать" будем.

Я отключил телефон и спросил у Помогая:

- Ну что? В гости пойдём? Новый год встречать?

Он наклонил голову, удивлённо прислушиваясь к новому слову:

- "Гости"? Моя не знай такая слово.

- Вот сейчас мне звонил Пашка. Так? А теперь мы пойдём к нему домой. На праздник.

- Кто такая "праздник"?

Видимо, Настя его настолько заморочила, что он уже по инерции всё продолжал учёбу.

- Праздник - это когда поют, танцуют, смеются, кушают много вкусного!

- А! - обрадовался он. - Моя такая знай! Это как мама-папа помирай, моя теперя танцуй, песня пой, радуйся!

Я опешил:

- Какая же это радость? Тогда плакать надо!

- Как не радость? Пашка помирай, моя-твоя танцуй, песня пой! Пашка теперя хорошо!

- Да ты сдурел! - вскочил я. - Типун тебе на язык! Пашка совсем не "помирай"! Живой он! Звонил вот только что!

- Зачем тогда песня пой? Зачем танцуй? Кто теперя хорошо? Типун?

- А, по-твоему, хорошо, когда умирают?

- Так-так! - закивал он. - Уходи хороший мир!

- О-о, милый мой! - протянул я. - Тогда мы с тобой на разных языках говорим! У нас все плачут, когда человек помирает, жалко его! А когда праздник, тогда поют и танцуют!

Он задумчиво смотрел на меня:

- Моя не понимай такая праздник. Зачом радость? Кто многа хорошо?

- Что-то тебя, милый, совсем одолели похоронные настроения! Пошли, сам всё увидишь!

Я натянул майку, шорты, сунул в карман телефон и направился к дому. Помогай грациозно вышагивал рядом. Было не заметно, что он тянет на себе двойную ношу. Это вызывало невольное уважение.

Всё-таки я не выдержал и задал вопрос, который давно вертелся у меня на языке:

- Как вы различаете мужчину и женщину? Самца от самки? У нас, например, отличие заметно хорошо. А вот твоя самка очень похожа на тебя. Как две капли воды. Как ты находишь свою самку среди многих похожих соплеменников?

Он чуть замедлил шаг, видимо, обдумывая ответ, развёл руки в стороны и коротко сказал:

- Дух!

- По запаху? - догадался я и указал на свой нос. - Самка пахнет не так, как самец?

- Не такая правильно! - сказал он, тряся головой. - Запах ходи на нос. Дух совсем другая. Дух на голова ходи!

- А-а! - допетрил я, наконец. - Аура! Биополе! Понятно. Ты чувствуешь присутствие самки по той энергии, что её окружает?

- Так-так! - радостно закивал он. - Такая правильный! Энергий окружай на самка!

- Я понял, понял. Что-то такое есть и у нас. Но в меньшей степени. У нас больше смотрят на внешность. Здесь, - показал я на себе. - И здесь.

- Моя понимай, - серьёзно кивнул он. - Хороший место. Вкусный.

- Только говорить об этом у нас не принято, - предупредил я, едва сдерживая смех. - Закон такой.

- Моя понимай закон, - опять закивал он. - Моя не говори такая никто.

"Вот и ладненько, - подумал я с удовлетворением. - А то, чего доброго, ляпнешь при случае".

Мы ввалились к Пашке в составе трёх семей: моей, Игоревой, ну и, так сказать, семьи Помогая. Пашка обомлел, завидев его и, оттащив меня в сторону, страшным шёпотом задышал мне на ухо:

- Это что ещё за лягушку ты приволок?!!

- Тот самый чукча.

- Так она ещё и разговаривает?!!

- Она ещё и мысли слышит. Так что - фильтруй базар.

Пашка, никак не ожидавший от меня подобных терминов, выпучил глаза:

- Обал-де-е-еть!…

И я не понял, отчего надо было "обалдеть": то ли от моей "фени", то ли оттого, что "лягушка" мысли слышит.

- А где ты её откопал?

- Нигде. Сам припрыгал. Это один из воинов Бея.

- Клава, я фигею… - пробормотал ошеломлённый Пашка. - А у тебя-то он что забыл?

- За помощью пришёл. И предложить свою помощь.

- Так за тем, или за другим? Я не понял!

- Вот сам его и расспроси.

- Он и по нашему умеет?

- Так ты ж с ним по телефону говорил!

- Гм-гм! - озадаченно вскинул он брови и направился к гостям выражать своё, так сказать, "почтение".

Само собой, Пашка с воодушевлением воспринял новый повод позубоскалить. Особенно его "приколола", как теперь выражаются, манера речи Помогая. Он с удовольствием вступал с ним в полемику, зачастую в его же манере, и, до слёз хохоча, расспрашивал об укладе их цивилизации. В конце концов, я не выдержал, отвёл его в сторонку и попросил пожалеть простодушного гостя:

- Что ж ты в его болячке ковыряешься, балбес?

- А чего? Он даже и не морщится!

- Тебе что, известно, как он выражает своё недовольство?

- Да нет… Но треплется-то с охотой!

- Всё равно. Будь, как бы это?… поаккуратнее, что ли? Мы ещё не знаем, чего от них можно ожидать и в каком случае они полезут на стенку.

- "Они"? - удивился он. - У тебя их там ещё вагон?

- Их двое. И оба тут. И он и она. И ещё - ребёнок.

- Чего?! - вылупил он глаза. - Где?!

- Тихо ты! Не ори…

Пришлось ему вкратце обрисовать ситуацию.

- Офиге-е-еть!… - завистливо протянул он. - Как удобно-то! Вечный кайф! Постоянный коитус! Нам такое и во сне не приснится! Надо с ним - того!… произвести обмен опытом! - И он направился было к гостям, но я придержал его за рукав:

- Помни, о чём я тебя просил.

- Да ладно! - отмахнулся он, как от назойливой мухи. - "Чай, и мы в лесу не звери, понимаем, что к чаму!"

Но цитата из филатовского "Стрельца…" обходительности ему не добавила. Скорее, наоборот. После моего откровения он необычайно возбудился и вынудил-таки Помогая продемонстрировать свою возлюбленную.

Пашка был разочарован.

- Они же абсолютно одинаковые!… - прошипел он мне на ухо. - Что он, что она!

- А тебе что, приударить захотелось? Боишься перепутать?

- Не, ну баба же всё-таки…

Пока Пашка донимал нашего звёздного гостя, женщины перезнакомились и уже активно делились последними новостями. Ну, сплетнями, то есть. Но контингент был ещё не в полном составе: Друговы что-то задерживались. Сам я к ним соваться не хотел, ждал звонка, чтоб только потом проход открыть. Но мобила упорно молчала.

И тут меня опять прихватило. Знакомая картинка поплыла перед глазами, сопровождаемая душераздирающим воплем вселенской боли! Но видение дополнилось пугающим элементом: на фоне искорёженного пейзажа внезапно появились горящие ненавистью глаза, которые смотрели мне прямо в душу! И в самый последний миг я опять услышал те слова. Но в этот раз я сумел уловить их интонацию: горящие глаза обвиняли! Обвиняли и ненавидели!

- Что с тобой? - Настя первая усекла неладное. - Опять?

- Да… - прохрипел я, хватаясь за стену и тяжело дыша: видение имело в буквальном смысле сногсшибающее действие!

Пашка тоже навострил уши:

- Что - "опять"?

Я коротко ввёл его в курс дела.

- Слушай, чё за фигня творится?… - нахмурился он. - То сны, то видения… Будто тучи над головой собираются.

Я согласился, но пытать Сезама уже не стал: не имеет смысла. Он опять, кроме ухудшения самочувствия, ничего не отметил. Только ведь это - следствие. А причину-то он не видит!