Джордж Мартин - Воины

— Слушаюсь, сэр.

Мэри Кин происходила из семьи, которая все делала как полагается, в точном соответствии с правилами хорошего тона. На железнодорожной станции их ждал отец Мэри в сопровождении машины из «похоронного зала». Эм узнала его по семейной фотографии, которую Мэри повесила в их комнате.

Эм, одетая в синюю форму — прямая юбка, отутюженный воротничок, лацканы разглажены, знаки различия и крылышки начищены, — спрыгнула на платформу еще до того, как поезд полностью остановился, и подошла к багажному вагону. Она снова ждала. Обещали дождь, но вместо этого с голубого неба светило бодрящее зимнее солнце. Отличная погода для полетов. Эм радовалась, что на ней сейчас шерстяная форма, потому как над равниной дул холодный ветер.

Работники «похоронного зала» достали гроб, а мистер Кин тем временем поблагодарил Эм за приезд. Он схватил ее руку двумя руками и пожал, кривясь, чтобы не заплакать.

— Я думал, что мне доведется встречать так кого-то из моих мальчиков. Но не Мэри.

Никто толком не знал, что можно сказать, когда женщина возвращается домой с войны в гробу. Эм склонила голову.

Мистер Кин уехал в своей машине. Эм предстояло поехать с Мэри в «похоронный зал», потом вызвать такси и найти себе какую-нибудь гостиницу, переночевать там — похороны были назначены на завтра. Один из работников морга, прежде чем уехать, отозвал Эм в сторонку.

— Мне сказали, что мисс Кин скончалась в результате авиакатастрофы.

— Да, верно.

Он нервничал, не смотрел на Эм, стискивал пальцы. Эм подумала, что уж эти-то люди способны управиться с чем угодно.

— Боюсь, я вынужден спросить., меня не проинформировали... — произнес он. — В этом семействе панихиды принято проводить с открытым гробом... возможно ли это?

Или Мэри сгорела, или расшиблась так, что ее стало невозможно узнать, или, может, от нее вообще ничего не осталось? Эм стиснула зубы. Не давай волю чувствам, сосредоточься, как будто летишь через туман.

— Думаю, это невозможно, — ответила она.

Работник морга отвел взгляд, слегка поклонился и вернулся в свою машину.

На следующей неделе Эм провела двадцать часов за штурвалом двух АТ-6 и БТ-13, перегоняя их из одного конца страны в другой. Однажды утром, когда Эм проснулась в казарме, ей пришлось выглянуть из окна, чтобы вспомнить, где же она сейчас находится.

Она следила за журналами и полетными листами на каждой базе и выискивала людей, которые на прошлой неделе были в Ромулусе. Все знали об авиакатастрофе, но никто не видел в ней ничего необычного — ну разве что кроме того, что погибла летчица. В конце концов, идет война.

Перегнав в Хьюстон очередной БТ-13 и вернувшись в Ньюкасл на поезде, Эм бросила сумку в казарме и отправилась на поиски полковника Рупера. Она все еще была в летном комбинезоне и куртке, и ей очень нужно было принять душ. И еще поесть. И поспать. Но вдруг у него уже есть новости?

— Сэр! — произнесла она прямо с порога.

Полковник сурово взглянул на девушку и не ответил ни слова. Эм смущенно заправила прядь волос за ухо. Наверно, ей все-таки стоило причесаться получше после того, как она сняла летный шлем. Она предприняла еще одну попытку.

— Сэр?

— Вы правы, Андерсон, — отозвался в конце концов Рупер. — Здесь что-то не так. Рапорт об авиакатастрофе засекречен. Я не смог его получить.

Эм ошеломленно уставилась на него.

— Но это бессмысленно!

— У меня есть кое-что для вас.

Полковник вручил ей сложенный лист бумаги, подозрительно смахивающий на приказ. Эм три дня провела в воздухе. Она неделю не возвращалась в собственную комнату в казарме. Она не хотела нового задания. Она не хотела никаких приказов. Но летчик не имеет права сказать «нет». Он не имеет права жаловаться.

Должно быть, отчаяние слишком явственно отразилось у нее на лице, потому что Рупер едва заметно улыбнулся.

— Мне нужно перегнать АТ-11 в Ромулус, и я решил, что вы подходите для этого задания лучше всего.

Усталость Эм как рукой сняло. Она готова была провести в воздухе хоть месяц, если потребуется.

Полковник тем временем продолжал:

— На самом деле, у вас усталый вид. Почему бы вам не провести там несколько дней, прежде чем возвращаться? Отдохнуть, поговорить с местными.

Иными словами, попробовать докопаться до истины.

— Привезите мне хоть какие-то факты, Андерсон.

Заглушив мотор, Эм уселась на кокпите и внимательно оглядела район стоянки и обслуживания самолетов на аэродроме Ромулуса, в холодном Мичигане. Это зрелище неизменно восхищало девушку: сотня серебряных птиц, устроившихся на полосе гудрона, вся эта мощь, ожидающая приказа. Гул моторов не смолкал ни на минуту. Эм ощущала, как он отдается у нее в костях.

Именно с этой взлетно-посадочной полосы Мэри поднялась в воздух в последний раз.

Вздохнув, Эм заполнила полетный лист, забрала свою сумку и бортовой журнал, выбралась из кокпита и спрыгнула на гудрон. Спросила у первого встречного, механика, где находятся казармы ВАСП. Подозрительный взгляд механика сообщил ей все, что ей требовалось, об отношении мужчин на этой базе к летчицам. До Эм доходили слухи — летчицы всегда обменивались сведениями

О том, на каких базах к ним относятся доброжелательно, а на каких не желают иметь ничего общего с женщинами-пилотами. Эм не верилось в истории о том, что кто-то якобы подсыпал сахару в бензобак самолета ВАСП в Кэмп-Дэвисе и самолет в результате разбился, — в основном потому, что ей не верилось, что кто-то поступит так с самолетом. Но такие слухи ходили.

Девушка отыскала казарму. После душа ей стало чуть легче встречать нынешний день.

Вымывшись, Эм переоделась в рубашку и брюки. Она еще вымыла волосы, когда в казарму вошла группа женщин. Трое — смеющиеся, с обветренными лицами, они снимали на ходу летные куртки и приглаживали растрепанные волосы. Увидев ее, они замолчали. Эм отложила полотенце.

— Привет.

Одна из женщин, стройная блондинка с озорным взглядом, того шип, который начальство любит фотографировать для прессы, шагнула вперед и протянула руку.

— Привет. Вы, должно быть, та самая новенькая, про которую говорят в оперативном центре. Я — Лилиан Грешинг.

— Эм Андерсон, — отозвалась Эм, пожимая протянутую руку. — Я тут пролетом. Я позаимствовала полотенце из шкафчика — надеюсь, вы не против? На них не было ни имен, ни бирок...

— Конечно нет, для того они тут и лежат. Мы тут собирались вымыться и сходить перекусить в город. Хотите присоединиться? Поделитесь с нами свежими слухами.

Улыбка Эм потеплела — она снова ощутила себя среди друзей.

— По-моему, отличная идея.

Через час четыре женщины уже сидели вокруг столика в углу небольшого бара, расположенного рядом с авиабазой. «Взлетная полоса» не относилась к числу новомодных баров. Здесь имелась рождественская елка, украшенная «дождиком» и стеклянными шариками, неплохой бар и музыкальный автомат, играющий джаз. На ужин подавали жареного цыпленка с картофельным пюре и к этому — бутылку пива.