Василий Кузьмин - Темный маг

Так, так, так! Магией напрямую их не проймешь, от боевой тоже наверняка обереги имеются… Только и я не лыком шит! Вон слева у крыльца козырек держат два мощных столба, хоть таран делай — его и сделаю: четыре Секача обрубают столбы, которые тут же взмывают в воздух, начиная свои смертельные салочки со всадниками.

Гибкая тень в двух шагах, Вэй проносится мимо, сбивая с лошади уже подобравшегося усача с тяжелой утренней звездой… Хруст ломающихся костей: способ: "развести челюсти посильнее" работает не только со львами!

Мораль: наносите закрытые шлемы, хотя, впрочем, лучше не надо — а то нам придется совсем извращаться в попытках выколупать вас из этих металлических скорлупок!

Еще один пытается с разгону достать копьем… Зря! Мотыга, конечно, не массивный столб, но при столкновении на подобной скорости — в общем полетел он знатно. Свет! Еще семерка выезжает из-за домов… О, знакомые лица! Капитан, как там бишь тебя… — какая встреча! Жаль твое имя, светлый я так и не выучил — нечего столько титулов навешивать! Мы, кажется, кстати не виделись уже с тех пор, как вы перестали быть полковником, как там бишь вас!.. Теперь понятно, какая лиса села мне на хвост — этот светлый вояка почти заслуживает уважение, правда "почти" в его случае заключается в чрезвычайной жестокости, в том числе и по отношению к его собственным людям! Ну, что ж, что ж… А древесинки отведать не желаете, капитан, а?

Свет! На защиту обрушивается град магических зарядов! К тому же трое из новой семерки взялись за луки и показывают настоящий мастер-класс в стрельбе по живым мишеням. Свет, свет, свет! Столб цепляет одного, сломав ему плечо… сзади хруст — Вэй свалила с ног еще одного, похоже, закончившего "зачистку" в доме напротив. Сколько же их!

— Слева, слева он!!

Данька, какого… Сбиваю вторым столбом уже занесшего палаш пешего — не стоило считать, что любого врага выдаст стук копыт, некоторые, видать спешились еще до начала боя, дабы сподручнее было обыскивать дома. Не Данька был бы я сейчас без… Данька!

Две стрелы… Прыжок, еще один… кажется, ушел… Еще один с копьем, но он атакует не меня!.. Данька, ну не стой же ты столбом! Паренек не успевает даже повернуться к врагу… Три метра, два… Мать, в последний момент бросает сына в сторону, но сама… Ей бы прыгнуть следом, а так всадник, не в силах достать острием, словно дубиной бьет наконечником копья ее в висок… Алые брызги… А затем десятки кусков не так двано накрепко прибитой мною дранки срываются с мест, вонзаясь в тело лошади и щели в доспехах человека. Он падает, а дранка летит и летит — в лицо, в подмышки — везде, где слабы доспехи. Он еще жив… пока! Пока я не обрушиваю целую стену, похоронив его под тяжестью бревен.

Рядом крики, кипит бой — в пограничье каждый крестьянин отчасти кметь, во всяком случае, к оружию приучен. Против мага они не выстоят и секунды, но кучей доставят проблем и опытному вою Сейчас у них нет не шанса, но лучше уж гибель в бою, чем быть зарезанным, как баран! Теперь, когда угрожают не кому-то одному, а всей деревне, при чем грозят неминуемой расправой — они взялись за рогатины, да топоры… Раньше бы чуть, чуть раньше, но ведь надеялись наверняка откупиться, тем более от своих-то… Не знали будто, что свои всегда более жестоки, нежели чужие… Теперь уже поздно.

Увлекшись расправой над проклятым копейщиком, я не заметил как большинство всадников, на ходу срубая селян рвутся ко мне. Удар, другой… Один, второй, третьему столб снес голову вместе со шлемом. Вопль… А может рык… Я зря развернулся… Вэй прикончила еще одного, спрыгнув с крыши… А затем капитан насадил ее на копье, пока еще двое ожесточенно кололи мечами. Она еще отбивалась — достав в агонии, одного из нападавших, и перекусив шею капитанскому коню.

А затем стрела вошла мне между ребер — одна из тех, особых. А следом руку с посохом отсек, подобравшийся спешенный воин. Правда, у меня еще есть вторая рука…

Выхватить книжал — вонзить его в глаз врага, в это черное пятно, под мохнатой гусеницей брови. Вырвать стрелу — ничего не должно мешать… А затем, уже ощущая, жар приближающихся огнешаров, сконцентрироваться на капитане… Ненависть… Ненависть и жажда мести — они дают мне силы в сто раз больше любого посоха. И с треском лопаются обереги… разрываются на части зачарованные доспехи… А следом жуткая волшба перемалывает кости, заставляя скелет выполнить роль мясорубки для собственной плоти. Прощайте, капитан… Прощайте, все… Первый огнешар бросил меня в полуразрушенную стену. Второй — разорвал грудь, разбрызгиваю по стене липкую алую кровь… А я так и не нашел ученика…

Распахиваю глаза и еще секунду скребу ногтями мягкое дерево лавки… Холодный пот заливает глаза, а тяжелое дыхание наверное слышно в трех дня пути отсюда. Умирать — даже во сне неприятное дело! Тем более, что и сон вышел какой-то необычный — чересчур яркий, правдоподобный! Скорее уж не сон, а видение… Машинально кладу руку на чуть теплое дерево посоха — ища успокоения и знания… Класть, то кладу. Только почему-то вместо посоха натыкаюсь на бревенчатую стену! Быстро — свет! Волшба срывается с кончиков пальцев, порождая в глубине меня какой-то неприятный осадок — легкую усталость, быть может… О, Тьма и магия! Усталость! Но это, возможно лишь только, если…

Как я и думал посоха в комнате нет… Нет и в сенях, где в углу калачиком свернулась Вэй, до этого беззаботно утверждавшая, что до утра уж точно не уснет, а лучше подежурит в сенях — на всякий случай. Так что посоха нет ни где — равно как и Даньки. О, Тьма, пусть только его и посох похитили лазутчики света или какая-то третья неучтенная сила! Он же еще ребенок — он не заслужил моей участи!

Одним шагом на запомненную с вечера скрипучую половицу поднимаю Вэй на ноги. Несколько коротких фраз — и она, тут же уяснив размеры возможной катастрофы, на ходу перекидываясь, опускается на корточки и уверенно взяв след ведет меня прочь из селения — в сторону восточных холмов… Туда, откуда во сне пришел светлый отряд…

Мы нашли его на гребне самого высокого из холмов — выбранного специально, видимо, чтобы ничто не закрыло обзор в критический момент. Вэй, даже не вспотевшая стремительно взбегает наверх, я же выдохшийся после пятнадцатиминутной пробежки по пересеченной местности, с трудом поднимаюсь по довольно крутому склону. А заодно с удивлением наблюдая за застывшей в неестественной позе оборотнем, ярко выделяющемся на фоне утренней зари.

Впрочем, через секунду я и сам застываю. Всего-то в двух шагах от устало сидящего на небольшом валуне Даньки. Я ожидал огня и яда, обожженных трупов или кучек выбеленных костей, но такого…

Все сорок три светлых — и воины и маги, спешившись, застыли посередь равнины, взявшись за руки и повернувшись лицом на восток — к восходящему солнцу. Благодаря тому, что мы находились чуть южнее их, я все же мог разглядеть лица, вследствие чего и замер на месте — на каждом от надменного лица высокородного волшебника, до усатой рожи капитана была одна и та же улыбка абсолютного счастья. Я еще долю секунды боролся с собой, отрицая увиденный бред, пока первые лучи солнца не заиграли на капельках слез, стекавших по щекам жестоких воителей… Этого оказалось достаточно, чтобы замкнувшиеся в мозгу цепи, наконец, отпустило и я, сраженный неконтролируемым приступом хохота рухнул на траву, рядом с Данькой. Через секунду рядом опустилась и Вэй по-прежнему, впрочем, пытающаяся размерами глаз тягаться с мельничными колесами.